Да и дел по горло, для развлечений просто нет времени.
Сейчас он явно валяет дурака, и Орла смеется, он ее забавляет.
– А ты, Юан, как думаешь? – подмигивает он. – Поддержи друга, а?
– Думаю, от человека зависит, – говорит Юан.
Он стоит слева от меня. В одной руке держит сосиску в тесте, в другой чашку с чаем.
– Послушай, Орла, я представить себе не мог, что тебя потянет на такую жизнь… ведь тут требуется… самоограничение. – Он пожимает плечами и улыбается. – Впрочем, у каждого свои тараканы в голове.
– Вот именно! – хихикает она, и лицо ее при этом как у легкомысленной девочки.
Нет, явно она с ними не кокетничает (все‑таки это уже не прежняя Орла), но, похоже, получает огромное удовольствие от внимания мужчин.
– Нет‑нет, конец всей этой земной суете, вечному соперничеству. Если б вы знали, как надоело тратить жизненные силы на достижение суетных целей – и ради чего? – Она смотрит вызывающе. – Ради дорогой машины, ради нового дома, который больше, чем у соседа, и напичкан всякими новомодными приспособлениями?
– И вера в Бога освобождает тебя от этих мыслей?
– Да, представь себе, освобождает. Я говорю искренне. – Орла прижимает обе руки к груди. – А разве ты, Юан, не веришь в Бога? Разве не чувствуешь, что за всем этим, – она разводит руками, – стоит какая‑то иная, могущественная сила, иная реальность?
– Да мне, вообще‑то, все равно, я к вере равнодушен, – отзывается тот. – Жизнь многообразна, в ней много возможностей, они сменяют одна другую, как волны на берегу моря. Такова природа вещей. Есть ли за этим какой‑то Бог? Честное слово, не знаю.
– Значит, ты считаешь себя хозяином своей судьбы, так, что ли?
– Я верю в личную ответственность.
– Правда? – Она говорит тихо, и следующие ее слова я едва разбираю: – Личная ответственность и чистая совесть идут рука об руку, ты не согласен?
– Я стараюсь прожить свою жизнь как можно лучше. И не стоять на месте.
Она бросает быстрый взгляд на меня, потом снова на Юана.
– И не оглядываться назад, да?
Он качает головой:
– Прошлое не вернуть, Орла. Что сломалось, того уже не починишь. И что совершил, того уже не переделаешь и не отменишь. Что толку ворошить то, что было и прошло?
– А искупление?.. – Она секунду размышляет. – Спасение души?
– А можно ли спасти душу, принося при этом боль другим людям?
Она не отвечает, и вопрос повисает в воздухе; видимо, все присутствующие поражены ясностью этой мысли. Одна за другой проходят секунды, и мне становится трудно дышать.
– Что‑то я ничего не пойму. – Каллум неуверенно улыбается, пытается поймать взгляд то Юана, то Орлы, но тщетно: оба уставились друг на друга с таким видом, будто играют в гляделки. – Ребята, вы что, серьезно? А я думал, все это просто стеб…
– Каллум, мне кажется, диджею нужна рука помощи, – говорю я, обретя наконец дар речи.
– Ну тогда, кроме меня, некому, – говорит он, сует в рот горсть чипсов и направляется к двери. – Сейчас вернусь.
– Послушай, Орла, прошло двадцать четыре года. Мы теперь уже не те, что были когда‑то. Если ты исполнишь свою угрозу, то разрушишь жизнь не только Грейс, но и всех членов ее семейства. И ты сможешь, имея такое на совести, спокойно жить дальше?
В помещении повисает тишина, только из угла доносится шум вентилятора. Снаружи задувает ветерок, заставляя колебаться его лопасти. Наконец Орла скашивает глаза в мою сторону, и наши взгляды встречаются.
– Он все еще твой рыцарь в сверкающих доспехах?
Я не отвечаю.
Губы ее дергаются, она кусает их, смотрит вниз, на свои ноги, ставит ступню на носок, потом другую, вращает правой лодыжкой, левой, словно разминается. Снова смотрит ему в глаза. Смотрит так, будто хочет сказать: «Так ты бросаешь мне вызов? Неужели?» Но Юана не так‑то просто сбить с толку, человек он решительный. Он смотрит ей в глаза открыто и прямо – я даже любуюсь им в эту минуту.
– Так что же будем делать, Юан? Что будем делать, а?
– Уходи, – быстро встреваю я в разговор. – Вот дверь, уходи, и чтобы духу твоего здесь не было.
– Но я только что пришла.
– Это праздник моих дочерей, и тебя сюда никто не звал.
– А Дейзи сказала, что мне можно побыть здесь, с вами, никаких проблем.
– Это она из вежливости. – Эти слова я произношу нарочно медленно, и глаза Юана предостерегающе сверкают. – Не говорить же тебе в лицо, чтоб ты убиралась вон.
– Да хватит тебе, Грейс! – кричит вернувшийся Каллум и натужно смеется. – С диджеем я разобрался. Послушайте, ребята, может, завалимся вместе куда‑нибудь в паб? – Он смотрит на часы. – Самое время. В «Якоре» сейчас скидки. До десяти.
– И приглашение Пола на воскресный ланч я тоже отменяю, – продолжаю я. – В моем доме тебе рады не будут, понятно?
– Ты, что ли, меня приглашала? Как это «отменяю»? – Она поднимает с пола сумочку. – Дело еще не кончено, не надейся.
Орла выходит из кухни, я иду за ней и вижу, что она направляется прямиком на танцевальную площадку, туда, где Пол и мои девочки. И с ужасом обнаруживаю радость на их лицах. Дейзи хватает ее за руку, а Элла вообще лезет обниматься. Несколько секунд, и Орла тоже извивается в одном ритме со всеми тремя, они весело смеются… такое впечатление, будто они уже много лет знают друг друга. Потом, подняв обе руки, она трепыхается всем телом перед Полом, откровенно и нагло, дерзко и соблазнительно.
– Монахиня‑стриптизерша, – говорит мне на ухо Юан. – Смотреть противно.
Меня уже охватывает нешуточная злоба. Я делаю шаг вперед.
– Не надо, – хватает он меня за руку. – Она же именно этого добивается, хочет, чтоб ты устроила сцену. Не доставляй ей этого удовольствия.
Стискиваю зубы и жду, когда умолкнет музыка. И вот танец заканчивается, Орла целует всех троих в обе щеки, Пола оставляет напоследок – кладет ему руки на плечи, ладони ее ползут по его рукам, добираются до ладоней, она крепко их сжимает и очень расчетливо отпускает за мгновение до того, как он мог бы почувствовать неловкость. Она направляется к двери, и я иду за ней. Наконец выходит на воздух и топает к машине.
– Дело еще не кончено, – бросает она через плечо. – И ты прекрасно понимаешь это, правда?
– Все, что было той ночью, останется между нами, – отвечаю я. – Я все сказала.
– Между нами троими? – Орла оглядывается в ту сторону, где в тени прячется Юан. – Ты же все ему выболтала, верно?
Я не отвечаю.
– И Юан знает, что это сделала ты. Я права? И он тебя защищает? А может, тут что‑то другое? – Она понижает голос. – Ишь ты, как он на тебя смотрит. Как же он на тебя смотрит? – Она поднимает голову, мгновение размышляет, потом щелкает пальцами. – Поняла! Голодными глазами. Да‑да, именно так. Он смотрит на тебя голодными глазами.
– Проваливай, – цежу я сквозь стиснутые зубы. – Пока мост не развели.
– Ей‑богу, честность и откровенность – лучшая политика.