– Мы выполним эту тяжелую миссию вместе, – сказал он наконец.
– А как быть с прессой?
– Ладно, ладно. – Стрэпп принялся покачиваться на носках. – Вы займитесь прессой, а я возьму на себя родственников. Что касается репортеров, то держите этих стервятников за ограждением. И никаких заявлений, пока я не закончу беседовать с родственниками.
– Вот здесь часть перечня погибших, – сказал Декер, протягивая капитану листок бумаги. – Как только смогу, передам вам имена остальных.
Капитан и лейтенант постояли еще несколько секунд, а затем разошлись в разные стороны.
Несмотря на тугую повязку, рука Кэрол продолжала кровоточить. Однако официантка отказывалась трогаться с места и не сводила озабоченного взгляда с компании из восьми молоденьких девушек, которых она обслуживала незадолго до трагедии. Лицо ее, испачканное кровью и мокрое от слез и пота, было искажено гневом.
– Я никуда не пойду, пока девочек не заберут отсюда родители.
– Скорее всего, это будет еще не скоро, мисс Ангер, а вашей рукой должны заняться врачи, – сказала Мардж.
Сидящий рядом с ними мужчина по имени Олаф Андерсон, помощник шеф‑повара ресторанной кухни, выглядел бледнее обычного, но держался мужественно. Взгляд его был твердым и осмысленным.
– Кэрол, следует подумать о себе, – уговаривал он официантку. – От того, что тебе станет хуже, никому не будет никакой пользы.
– Я прекрасно себя чувствую, Олаф!
– С нами все будет хорошо, мэм, – сказала одна из девушек, чей розовый костюм представлял собой некую довольно остроумную и весьма дорогую пародию на изделия Дома моды Шанель. У девушки были длинные волосы с искусственной завивкой и голубые глаза с покрасневшими белками. Краска на ресницах размокла от слез и черными дорожками стекала по щекам. – Надо, чтобы вам оказали помощь.
И девушка снова разрыдалась. Кэрол обняла ее здоровой рукой и посмотрела на Мардж.
– Когда им можно будет уйти отсюда? Держать их здесь просто бесчеловечно. И потом, они так потрясены, что вряд ли сумеют вам чем‑нибудь помочь.
– Это правда, – всхлипывая, поддержала ее девушка в розовом костюме. – И вообще, никто из нас ничего не видел, мы просто... сидели под столом, и все. И кричали. Все кричали.
– И молились, – добавила одна из ее подружек.
– Вас зовут... – Мардж посмотрела на девушку в розовом, затем заглянула в список. – Эми Сильвер, верно?
Девушка кивнула.
– Значит, когда началась стрельба, вы нырнули под стол.
Снова кивок.
– И еще я кричала. Должно быть, я очень громко кричала. У меня даже горло болит.
– У меня все болит, – сказала другая девушка, в костюме темно‑синего цвета.
Мардж еще раз сверилась со списком, – если верить ему, девушку в темно‑синем костюме звали Кортни.
– Тебе нужна медицинская помощь, милая?
Кортни отрицательно покачала головой, и глаза ее наполнились слезами.
– Мы просто услышали какие‑то хлопки, а потом все начали кричать. Тогда мы забрались под стол и вроде как обнялись. И заплакали... но так, знаете, тихонько. Мы очень испугались.
– В таком состоянии трудно было что‑нибудь заметить, – сказала Эми. – Если не считать того ужасного зеленого пиджака... он метался кругом, словно луч на экране радара.
– Я вообще ничего не видела, – призналась Кортни. – Я зажмурилась крепко‑крепко и все время молилась: пожалуйста, пожалуйста, пусть все это поскорее кончится. – Глаза ее снова были на мокром месте. – Мне бы хотелось позвонить маме, если это возможно.
– Когда мы сможем увидеться с родителями? – спросила Эми.
– Скоро.
– Скоро.
– Как скоро? – уточнила Кэрол и с настойчивостью в голосе потребовала: – По крайней мере разрешите ей позвонить матери.
– Я уверена, что ее мать сейчас находится на улице, неподалеку от ресторана.
– Тогда, ради всего святого, скажите этой женщине, что с ее дочерью все в порядке! И кстати, когда я получу возможность позвонить своей матери? Она, должно быть, страшно за меня беспокоится, а со здоровьем у нее неважно.
– Пожалуйста, Кэрол, – вмешался в разговор Олаф. – Эта женщина всего лишь пытается выполнять свою работу...
– Я это знаю, Олаф. Мы все пытаемся выполнять свою работу!
– Надо проявить терпение...
– Я и так давно уже проявляю терпение, – парировала Кэрол. – А теперь, мне кажется, пора наконец начать действовать!
– Позвольте мне проконсультироваться с моим начальником, – сказала Мардж. – Вы все оставайтесь...
– Да мы и так никуда не можем деться, пока эти нацисты блокируют двери.
– Мне очень, очень жаль. – Мардж старалась, чтобы ее голос звучал спокойно. – Поверьте, мне меньше всего хочется причинять вам какие‑либо дополнительные страдания или неудобства. Я сейчас вернусь.
Кэрол, чье лицо все еще выражало гнев, молча кивнула. Мардж попыталась улыбнуться ей, но официантка лишь раздраженно закатила глаза.
Мардж направилась к двери, но по дороге ее перехватил Оливер.
– Ты идешь поговорить с Декером?
– Да. Нам пора начать понемногу выпускать отсюда людей. Это несправедливо...
– Я пойду с тобой, – сказал Оливер.
Они вышли на улицу и, вдохнув прохладного вечернего воздуха, ладонями прикрыли глаза от яркого света фар стоящих у ресторана машин, которых, по беглому подсчету Мардж, было не меньше пятнадцати – полицейские автомобили, машины прессы, кареты «скорой помощи» и несколько фургонов для перевозки мяса. Глаза Мардж быстро привыкли к темноте: в огороженном лентой загоне, с левой стороны от входа, толпилась группа людей. По пронзающим вечерние сумерки гневным выкрикам Мардж поняла, что это родственники тех, кто находился в ресторане в момент трагедии.
Уличные зеваки вместе с репортерами плотной группой стояли за обозначенной желтой лентой границей места происшествия, ярдах в пятидесяти.
Мардж увидела Декера. Лейтенант был бледен и с такой силой сжимал кулаки, что костяшки пальцев побелели от напряжения. Мардж громко окликнула его. Он обернулся и подошел к ней и Оливеру.
– Вы закончили составлять список погибших? – спросил Декер.
Оливер показал ему листок бумаги.
– Отдать капитану? – осведомился он.
– Да, пожалуйста. Я уже и так доложил ему слишком много плохих новостей.
– Там внутри находится группа девушек‑подростков... – начала было Мардж.
– Сообщите их родителям, что девочки не пострадали. По крайней мере увидите слезы радости, а не отчаяния.
Мардж почувствовала, как к горлу подступает комок.
– Вы‑то сами в порядке? Хотя, наверное, глупо об этом спрашивать.
– Чувствую я себя отвратительно, – сказал Декер. – Но по сравнению с теми, с кем мне только что пришлось иметь дело, я просто живчик.
Сделав глубокий вдох, он медленно выдохнул и посмотрел вверх. Ночь выдалась туманная и беззвездная. Серп луны одиноко плыл в бесконечном сером море.
– Мне надо дать информацию журналистам. – Декер повернулся к работавшим под его началом детективам. – Кто‑нибудь сообщил вам хоть что‑то полезное?
– Как только началась пальба, все нырнули под столы и стали кричать, – сказал Оливер.
– Люди кричали и молились, – добавила Мардж.
– Пули летели отовсюду, – уточнил Оливер.
– Отовсюду? – переспросил лейтенант.