Официант принес им виски.
– Ваш отец интересуется герметизмом?
– Герметизмом? – повторила она озадаченно.
– Ну да. Алхимией, эзотерикой, мистицизмом и тому подобным…
– Нет, насколько мне известно. А почему вы спрашиваете?
– А до пенсии на какую компанию он работал?
– Ни на какую. У него была должность в докторской школе университета Пьера и Мари Кюри.
– Он преподавал?
– Немного. Думаю, он прежде всего был исследователем. Но, как я вам уже сказала, об этом мне мало что известно.
– Вам обо всем мало что известно.
– Пошел ты на хер! – вырвалось у нее.
Она тут же прикусила язык, сообразив, что только что оскорбила сотрудника правоохранительных органов, но ее глаза по‑прежнему сверкали гневом и гордостью.
Ари не мог скрыть удивления, затем расхохотался. Молодая женщина начинала ему нравиться.
– Только не на службе.
Он поднял бокал с виски:
– Ваше здоровье!
Поколебавшись, Мари чокнулась с ним.
– А все‑таки в какой службе вы работаете? – спросила она, отпив глоток.
– В госбезе.
Она усмехнулась:
– Вот оно что… Тогда понятно.
– Сожалею, если был с вами невежлив.
– Проехали…
– Оставьте мне свои координаты на случай, если у меня будут к вам другие вопросы.
– Что, легавый, используем служебное положение, чтобы брать у девушек телефоны?
– Хоть какая‑то польза от этой работы…
Она улыбнулась и написала свой номер на краешке скатерти.
– А вы позвоните мне, если что‑то узнаете о моем отце?
– Само собой.
– Ну‑ну.
С недоверчивым видом Мари поставила на стол бокал с виски и нервно затушила сигарету.
– Постарайтесь в будущем не разыгрывать из себя сыщицу и не пытайтесь сами вести расследование… Вы не знаете, на кого можете нарваться.
– Например, на легавого.
– Поверьте, это далеко не самое худшее.
Она медленно кивнула:
– Вы так и не представились.
– Почему же. Представился, когда показал вам удостоверение.
– Я не успела прочитать.
– Ари Маккензи.
– Очень приятно.
Она допила виски и встала.
– Мне пора. Через час у меня кастинг. А мне еще надо подготовиться.
Ари поднялся следом за ней и протянул ей руку.
– О’кей. Ни пуха ни пера, – сказал он на прощание.
Она поблагодарила и быстро ушла. Маккензи смотрел, как она удаляется в своих джинсах с заниженной талией и в такой короткой черной майке, что видна нижняя часть спины.
Если она обернется…
Но она не обернулась.
Полагаю, я могу утверждать, что мое ремесло дает мне немалые преимущества в познании человеческой природы. Ведь я только и делаю, что выслушиваю себе подобных, взираю на них и переношу на пергамент обрывки их жизни, которые они диктуют, слепо доверяясь мне. Писарю не стыдятся поведать о своих страхах, надеждах, желаниях, а порой и о лжи.
Я давно наблюдаю людей и осмелюсь утверждать, что весьма хорошо их знаю. Мне ведомы их недостатки, достоинства, их сильные и слабые стороны. Бесспорно, интересными их делают их различия, но именно то, в чем все они схожи, со временем стало казаться мне особенно привлекательным.
После того что мне пришлось вынести по их вине – всего того зла, которое они причинили нам с Пернеллой своей клеветой, – я мог бы поддаться презрению и взирать на своих современников с осуждением и ненавистью, лелея свои обиды.
Однако я люблю их куда больше, чем способен выразить.
Часов в семь, поздоровавшись с посетителями, которых встречал здесь почти каждый вечер, Ари со своими книгами расположился за обычным своим столиком в «Сансер».
Он позвонил Кшиштофу на мобильный:
– По‑прежнему ничего?
– Ничего. Никто не входил и не выходил.
Ари попросил друга понаблюдать сколько возможно за предполагаемым жилищем Доктора, чтобы узнать, появится ли он там. Впрочем, что‑то подсказывало Маккензи, что Вэлдон давным‑давно не бывал на улице Монморанси, а значит, вряд ли зайдет туда именно сегодня. Но, чтобы его где‑то найти, с чего‑то надо начать.
– О’кей. Спасибо, старина. Держи меня в курсе, если что‑то произойдет.
Ари отключился. Ему казалось, что он вернулся на несколько месяцев назад, в то время, когда охранник, как и Ирис, помогал ему в расследовании дела о тетрадях Виллара из Онкура. Их непобедимая троица снова вступила на тропу войны, и, пожалуй, это ему по душе.
Ирис обещала сразу перезвонить ему, чтобы сообщить, что ей удалось накопать о Чарльзе Линче, а он тем временем собирался побольше разузнать о заголовке на папке, которую забрал на улице Монморанси – «Summa Perfectionis – Р. Rubedo», и о нарисованном под ним знаменитом глифе Джона Ди.
Насколько он помнил, книга под названием «Summa Perfectionis» представляет собой латинский перевод арабского трактата, посвященного алхимии. Что же касается «Р. Rubedo», возможно, это чье‑то имя. Поль Рубедо? Пьер Рубедо? Вообще‑то больше похоже на псевдоним, чем на настоящую фамилию. Само слово «Rubedo» о чем‑то смутно ему напоминало. Может, это одно из многочисленных имен Доктора? Надо будет проверить.
Решив начать поиски с «Summa Perfectionis», он раскрыл первый том Энциклопедии алхимии.
Едва Ари начал листать книгу, как на столик легла чья‑то тень.
– Добрый вечер, Маккензи.
Ари поднял голову и широко улыбнулся при виде тонкого личика и взлохмаченных волос официантки.
– Привет, Бене.
– Похоже, вам намного лучше…
Он пожал плечами:
– Терпимо.
– Дайте угадаю: вы влюблены?
– В вас? Да, давным‑давно.
– Дурачок! – фыркнула она с притворным смущением. – Скажите, мне это снится или вы и правда принесли с собой работу?
Маккензи взглянул на разложенные на столике книги и записную книжку.
– От вас ничего не скроешь, Бенедикт.
– Обалдеть! Выходит, у вас вновь появилась мотивация для работы?
– Похоже на то.