Есть три стратегические территории, с которых нужно проложить
: Сонора, граничащая с Техасом и Аризоной, Мексиканский залив, расположенный напротив Техаса, Луизианы и Флориды, и Баха – рядышком с Сан‑Диего, Лос‑Анджелесом и Западным побережьем. Взять на себя Залив как свою
я прошу Абрего. Его рынками будут Хьюстон, Нью‑Орлеан, Тампа и Майами. Эль Верде, Дона Чалино я прошу взять
в Соноре, пусть обоснуется в Хуаресе, его рынок – Мексика, Аризона и остальной Техас.
Адан безуспешно старается разгадать реакцию собравшихся, их чувства:
Залив – потенциально богата, но достаточно проблематична: покончив с Мексикой, американские силы переключатся на восточное побережье Карибского моря. Но Абрего сделает миллионы – нет, миллиарды, – если найдет рынок для сбыта товара.
Адан всматривается в Эль Верде – лицо настоящего
непроницаемо.
не отходит семье, тогда кому же...
– Я прошу, – продолжает Баррера, – Гуэро Мендеса взять
Баха.
Адан смотрит, как лицо Гуэро расплывается в улыбке. И тут ему становится ясным чудо спасения Гуэро из засады, в которой убили Дона Педро. Теперь ему понятно,
– не подарок‑сюрприз, а выполненное обещание.
Но почему? – недоумевает Адан. Что задумал Тио?
И где мое место?
Но у него достает ума промолчать: Тио все скажет ему наедине, когда время подоспеет.
Гарсиа Абрего наклоняется вперед и улыбается. Рот под седыми усами совсем маленький. Как у кота, замечает Адан.
– Баррера разделил мир на три куска, – говорит Абрего, – а четвертый берет себе. Не захочешь, а удивишься, почему это?
– Абрего, какую культуру выращивают в Гвадалахаре? – задает встречный вопрос Баррера. – Может, Халиско находится на границе? Нет. Это просто место, и все. Безопасное, откуда можно служить нашей Федерасьон.
Первый раз он произносит этот слово, думает Адан. Федерация. А сам он – ее глава. Не по титулу, а по положению.
– Если вы принимаете такой расклад, – продолжает Баррера, – я поделюсь тем, что есть у меня. Мои друзья станут вашими друзьями, моя «крыша» станет вашей «крышей».
– И сколько придется платить за эту «крышу»? – интересуется Абрего.
– Оплата скромная. Если учесть, что «крыша» – это всегда дорого.
– Насколько дорого?
– Пятнадцать процентов.
– Баррера, – говорит Абрего, – ты поделил страну на
, и это все хорошо и замечательно.
Я принимаю Залив. Но ты забыл кое‑что: деля плод, ты делишь пустоту. Ничего ведь не осталось. Наши поля сожжены и отравлены. Наши горы наводнены
и янки. Ты даешь нам рынки – но что нам продавать? У нас не осталось опиума.
– Забудь про опиум, – говорит Баррера.
– И нет
и la yerbal– спрашивает Абрего. – А что же ты хочешь, чтоб мы выращивали?
– Кончай думать как фермер.
– Но я и есть фермер.
– У нас граница с Соединенными Штатами в две тысячи миль по суше. И еще тысяча миль по морю. Вот и все, что нам нужно.
– Про что это ты? – рявкает Абрего.
– Ты присоединяешься к Федерасьон?
– Конечно, да. Я согласен на эту Федерацию Пустое Место. Разве у меня есть выбор?
Нет, думает Адан. Полиция Халиско принадлежит Тио, и он дружит с ДФС. Это он организовал и устроил революцию под названием «операция «Кондор» и взметнулся в боссы. Но – и тут Абрего прав – чего он, собственно, босс?
– Эль Верде? – спрашивает Баррера.
– Si.
– Мендес?
– Si,Дон Мигель.
– Тогда, hermanos,– заявляет Баррера, – позвольте продемонстрировать вам ваше будущее.
Все перебираются в комнату соседнего отеля, который принадлежит Баррере и находится под усиленной охраной.
Там их уже ждет Рамон Мэтти Балластерос.
Адан знает, Мэтти – гондурасец, обычно контачит с колумбийцами в Медельине, а колумбийцы предпочитают дел через Мексику не вести. Адан наблюдает, как Рамон распускает кокаиновый порошок и соду в мензурке с водой.
Смотрит, как Мэтти укрепляет мензурку над огнем и прибавляет пламя.
– Ну кокаин, – замечает Абрего. – И что?
– Смотри, – велит Баррера.
Адан смотрит, как закипает раствор, слышит, как потрескивает кокаин. Потом порошок начинает густеть и твердеет. Мэтти осторожно вытаскивает его и кладет просушить. Тот засыхает, и получается шарик, с виду похожий на маленький камешек.
И Баррера возвещает:
– Джентльмены, встречайте будущее!
Арт встает перед Санто Хесус Малверде.
– Я давал тебе manda, – говорит Арт. – Ты сдержал свое обещание, а я сдержу свое.
Он отходит от храма и берет такси.
На окраине города как грибы растут лачуги.
Беженцы из Бадирагуато сооружают из картонных ящиков, упаковочных клетей и одеял подобия домов. Ранним да удачливым достались листы гофрированной жести. Арт замечает даже афишный щит старого фильма «Настоящий храбрец», приспособленный под крышу: выгоревший на солнце Джон Уэйн смотрит сверху на семьи, сооружающие стены из старых простыней, каких‑то обломков, листов фанеры.
Парада, разыскав несколько старых палаток – может, он совершил набег на армию? – думает Арт, – устроил кухню, где раздает бесплатную еду, и передвижной госпиталь. Стол сооружен из нескольких щитов, положенных на козлы. Канистра с пропаном служит горелкой, на которой нагревается тонкий лист жести: на нем священник и несколько монашенок греют суп. Женщины готовят тортильяс на гриле, установленном над открытым огнем в нескольких шагах далее.
Арт заходит в палатку, там медсестры купают ребятишек, протирают им руки, готовя для уколов от столбняка, их делает врач при ранках и порезах. Из другого конца большой палатки до Арта доносится детский визг.