Он ознакомил его со своими высокими результатами Эс‑зй‑ти , письмом о зачислении в Калифорнийский университет и заявил:
– Не волнуйся. Единственное, что мне нужно от тебя, – чек.
И получил его.
За время обучения Арт получил еще четыре чека.
А заодно и урок «Три С» – «Спасай Себя Сам».
Урок полезный, потому что его попросту вышвырнули в Кульякан. «Ты только застолби территорию», – заявил ему Тейлор среди набора клише типа «сдвинь дело с мертвой точки», «полегоньку там» и выдал даже что‑то вроде: «Провал подготовки – это подготовка к провалу».
Он вполне мог бы еще добавить: «Катись на хрен», потому что такова и была суть. Тейлор и копы держали Арта в полнейшей изоляции: не подпускали к информации, не знакомили с теми, с кем контактировали, не звали на встречи с мексиканскими копами, не приглашали на утренние посиделки за кофе с пышками или выпить пивка на закате, где и передавалась настоящая информация.
Его оттеснили на обочину.
Местные жители не желали говорить с ним, потому что янки в Кульякане мог быть только или наркодилером, или антинарком . В наркодилеры он не годился, потому что не покупал «товар» (денег Тейлор не дал, он не желал, чтобы Арт испоганил то, чего они уже достигли), а стало быть, он был антинарком.
Кульяканская полиция не желала с ним сотрудничать, потому что он был антинарком‑янки, которому следовало сидеть дома и не соваться в чужие дела. Да к тому же большинство копов уже числились в платежной ведомости Дона Педро Авилеса. По тем же причинам не стремились иметь с Артом дел и копы штата Синалоа: если уж его Управление не желает с ним работать, так с какой стати им‑то стараться?
Но не сказать, чтоб и в команде дела шли так уж блестяще.
Управление по борьбе с наркотиками уже два года обивало пороги мексиканского правительства, пытаясь вынудить начать борьбу против gomeros. Агенты добывали улики: фотографии, пленки, свидетелей, – и federales, заверив, что немедленно начнут действовать, не предпринимали даже попыток. В Управлении только и слышали: «Это же Мексика, сеньоры. Тут такое враз не делается».
Улики устаревали, свидетелей запугивали, federalesпродвигались по службе, и американцам приходилось начинать все сначала с другим копом, который просил их добыть крепкие улики и привести свидетелей. А когда все это преподносилось ему на блюдечке, он, покровительственно посматривая на них, заявлял: «Сеньоры, это ведь Мексика. Не все сразу».
А героин меж тем тек с холмов в Кульякан, точно, грязь весеннего паводка. Каждую ночь молодые gomerosпереправляли его с людьми Дона Педро, и город стал казаться Арту Данангом или Сайгоном, только стреляли тут чаще.
Ночь за ночью лежал Арт без сна на кровати в отеле, глотал дешевенький скотч, иногда смотрел футбол или бокс по телевизору, хандрил и жалел себя. И скучал по Элси.
Господи, как же ему не хватало Элси!
Элсию Паттерсон он встретил на Брун‑Уок, когда учился на последнем курсе, подошел к ней под хилым предлогом: «Мы с вами не в одной группе по точным наукам?»
Высокая, худенькая, светловолосая Элсия казалась еще по‑детски угловатой, нос у нее был длинный, и рот великоват, и зеленые глаза посажены чуть глубже, чем положено. Но Элсия все равно была красива.
И умна. Они действительно были в одной группе по точным наукам, и Арт как‑то слышал ее сообщение на занятии. Она пылко отстаивала свои взгляды (чуть более радикальные, чем у Эммы Голдман), и это тоже ему понравилось.
Они отправились вместе съесть пиццу, а потом заглянули к ней в Вествуд. Элси сварила эспрессо, и они долго болтали. Арт узнал, что она из Санта‑Барбары, ее родители – из старых калифорнийских семей, богаты, отец – крупная фигура в Демократической партии штата.
Арт показался ей безумно красивым, он выглядел бы смазливым, если бы не нос, сломанный на ринге. Привлекали девушку также его рассудительность и ум, позволившие пареньку из баррио попасть в университет. А одиночество, обидчивость, прорывающийся иногда темперамент делали его вовсе неотразимым.
Знакомство закончилось постелью, и в темноте, после любви, Арт спросил:
– Ну что? Теперь поставишь галочку: «переспала со спиком», с мексикашкой то есть?
Подумав немного, Элси ответила:
– А я всегда считала, «спик» означает пуэрториканца. Галочку я поставлю в графе «переспать с бинером», вот «бинер» – это мексикашка.
– В общем‑то я всего лишь наполовину мексикашка.
– Да? Тогда ты и галочки недостоин.
Элсия была исключением из теории Арта «Три С». Она незаметно проникла в его жизнь, подорвав самодостаточность, уже укоренившуюся в нем, когда он познакомился с ней. Скрытность давно стала привычкой, защитной стеной, которую он старательно возводил вокруг себя с самого детства. А к тому времени, когда он влюбился в Элси, Арт приобрел еще и профессиональные навыки в этом искусстве.
«Разведчики талантов» из Компании зацепили его на втором курсе университета и сорвали, словно удобно висящий спелый плод.
Профессор Осуна, кубинский эмигрант, его преподаватель по международным отношениям, пригласил Арта на кофе, стал давать советы, какие науки, языки лучше изучать. Позже, во время обедов у него дома, учил, какой вилкой пользоваться, какое вино с чем пить и даже с какими женщинами встречаться. (Элсия профессору Осуне очень понравилась. «Она идеальная для тебя женщина, – заметил он. – Она тебя отшлифует».)
Все это напоминало не вербовку, а обольщение.
И не сказать, чтоб Арта было так уж трудно соблазнить. Потерянный, одинокий, дитя двух культур, он находился между двумя мирами, и места для него не было ни в одном.
У них есть нюх на парней вроде тебя, думал Арт позже. Ты был находкой для них – умный, закаленный улицей, амбициозный. Белый, но дерущийся по‑черному. Все, что требовалось, – чуть отполировать тебя, придать лоск, и они это сделали. Потом посыпались мелкие поручения. «Артуро, приезжает боливийский профессор. Пожалуйста, покажи ему город». Еще несколько подобных поручений, и «Артуро, чем доктору Эчеверриа нравится заниматься в свободное время? Он пьет? Ему нравятся девочки? Нет? Может, мальчики?». А потом: «Артуро, если профессору Мендесу захочется марихуаны, ты сумеешь ему достать?», «Артуро, ты можешь сказать, с кем наш друг, известный поэт, беседует по Телефону?», «Артуро, это подслушивающее устройства Установи в его комнате. Сумеешь?»
Арт выполнял все глазом не моргнув, и выполнял хорошо. Диплом и билет в Лэнгли ему вручили практически в один день. Он попытался объяснить это Элси, но получилось не очень понятно:
– Я вообще‑то могу тебе все объяснить, но на самом деле не могу, – вот и все, что он сумел изобрести.
Элси была девушкой неглупой и поняла все правильно:
– Бокс – вот метафора, идеально подходящая для тебя.
– То есть?
– Искусство не подпускать никого близко. Ты добился в нем больших успехов: тебя никто и ничто не трогает.
Это неправда, подумал Арт. Тытрогаешь меня.
Они поженились за несколько недель до его отъезда во Вьетнам. Оттуда он писал ей длинные страстные письма, где никогда ни слова не было о том, чем он на самом деле занимался. Он очень переменился, подумала Элси, когда Арт приехал домой. Наверно, это неизбежно. Он еще больше замкнулся. Вокруг стены, охраняющей его внутренний мир, он вырыл даже не ров, а океан эмоциональной отстраненности. Правда, временами он вновь превращался в того нежного, ласкового парня, в которого когда‑то влюбилась Элси.