По обеим сторонам от нее груды земли и бетонной крошки. У дальней стены мешки с товарной бетонной смесью, лом, две садовые лопаты и прочие инструменты.
– Вот, – гордо объявил Дон. – Я нынче поработал. Один за всю бригаду.
– За какую бригаду?
– За похоронную.
– Не смешно.
– Брось, моя дорогая. Ты же хотела от него отделаться. Попросила помочь – я помог.
Джоан заглянула в могилу глубиной в пару футов.
– Мелковато.
– Я еще не закончил. Закопаем на добрых шести футах, чтоб вонь не просочилась, когда начнет гнить.
Она привыкла любить Виктора, спать с ним в одной постели, поэтому ее чуть не стошнило при мысли о разлагающемся трупе.
– Ты серьезно? Действительно собрался здесьего похоронить?
– Конечно.
– В моем гараже?
– Идеально! Не забудь, я был каменщиком. И бетонную стяжку сделаю на славу. Никто никогда не узнает.
– А я? – спросила Джоан. – Ведь я‑то буду знать.
Прозвонил дверной звонок.
Оба застыли, глядя друг на друга.
– Кто там? – вымолвил Дон.
– Не знаю. – Джоан прижала к губам палец, приказывая ему молчать, вышла в коридор, закрыла за собой гаражную дверь, вновь закашлялась от пыли. В дверь опять позвонили.
Она взбежала по лестнице в рабочий кабинет Виктора и выглянула в окно.
У дверей стояли двое полицейских.
– Миссис Смайли? – осведомился полицейский постарше и предъявил удостоверение. – Сержант Роуз и констебль Блэк из брайтонской полиции.
– Здравствуйте, – кивнула Джоан и поспешно добавила: – Есть известия о Викторе? Нашли моего мужа?
– К сожалению, нет, мадам. Видимо, вы о нем тоже ничего не слышали?
– Нет.
– Разрешите войти?
– Разумеется. Проходите, пожалуйста. Спасибо, что пришли.
Джоан посторонилась, пропустив полицейских в прихожую. Оба сняли фуражки. Сержанту Роузу за сорок, короткая стрижка, волосы черные с легкой проседью, лицо симпатичное, движения резкие, хотя держится дружелюбно. Его напарник лет двадцати пяти, высокий, довольно костлявый, смазанные гелем светлые волосы стоят дыбом.
Ведя их в гостиную, Джоан заметила на столике в прихожей телефон Виктора, на миг перепугалась, потом сообразила, что им неизвестно, чей это мобильник.
Она указала им на диванчик, визитеры уселись, держа фуражки на коленях. Джоан села в кресло напротив, всеми силами изображая грусть и печаль.
Сержант Роуз вытащил блокнот, констебль последовал его примеру.
– На дорожке стоит ваш фургон, миссис Смайли? – осведомился сержант.
– Э‑э‑э… Белый? – уточнила Джоан, как будто на дорожке стояли фургоны самых разных цветов.
Полицейские быстро переглянулись, и она еще сильнее занервничала.
– Именно, – подтвердил сержант Роуз.
– Нет… не мой… не наш… сантехника…
– Проблемы с канализацией? – осведомился констебль.
Джоан вспотела. Вспомнила, как Виктор смотрел сериал про маньяка‑убийцу Денниса Нильсона, который убивал молодых людей, мелко изрубал на кухне, частично спускал в раковину, частично в унитаз. Его поймали, когда сантехники обнаружили в засорившихся трубах человеческие останки.
Из перехваченного от ужаса горла вырвался слабый писк.
– Нет… ничего подобного… просто меняем смесители и ставим новый душ… решили с Виктором переоборудовать ванную…
Сержант кивнул, наступило молчание, потом констебль заметил:
– А ваш сантехник тихо работает.
– Правда, – подтвердила Джоан. – Золотой парень, его вообще даже не замечаешь.
– Если бы не фургон перед домом, – вставил сержант Роуз.
– Ну да, – кивнула Джоан.
Опять наступило молчание, дольше и хуже прежнего. Наконец сержант Роуз сказал:
– Мы зашли, миссис Смайли, потому что забеспокоились о вашем муже.
– Спасибо. Я очень признательна. – Она вытащила платок из сумочки, промокнула глаза. – Мне так плохо, так страшно…
Он заглянул в блокнот.
– По сведениям отдела розыска пропавших, ваш муж диабетик. У него были с собой лекарства?
– Э‑э‑э… наверное, – кивнула она. – Он их всегда с собой носит.
– Вы проверяли, что вчера они были при нем? Вы ведь в последний раз его видели вечером в воскресенье, правильно?
– Да, – подтвердила Джоан. – Вечером в воскресенье. В последний раз.
– Повторите, пожалуйста, что было в воскресенье.
Щеки вспыхнули, тело стало липким от пота. Надо точно повторить сказанное в полицейском участке.
– Я неважно себя чувствовала… Виктор был дома… Я пораньше легла, он смотрел телевизор внизу. Утром я его не увидела. Подумала, что на работу уехал, и удивилась, поскольку перед отъездом он всегда приносит мне чашку чаю в постель.
– А как он отреагировал на потерю работы? – поинтересовался констебль.
– Ужасно. Был в полном шоке. Отдал проклятой компании лучшие годы. Увольнение его просто убило. Он совсем сломался. Сидел каждый вечер в этой самой комнате и плакал.
Джоан сделала паузу, чувствуя себя чуть‑чуть увереннее. Успокоилась и продолжала:
– В последнее время не раз повторял, что больше жить не хочет. Не может смириться, что больше никому не нужен. Совсем сломался, отчаялся.
Сержант нахмурился.
– Мы побывали сегодня в компании «Стэнли Смит и сын» в промышленном районе Холлингбери. Там ведь служит ваш муж?
Джоан кивнула. Тон сержанта ее не обрадовал.
– Побеседовали с его коллегами, спрашивали, в каком он был настроении. Все заверили, что в приподнятом. – Сержант вновь заглянул в блокнот. – По их утверждению, вчера, на последней неделе перед сокращением, он напевал про себя, без конца улыбался. Сказал, что впервые в жизни чувствует себя свободным. Сказал, что будет наслаждаться жизнью. Что жизнь чересчур коротка, чтобы просиживать ее в офисе.
– Мой Виктор был очень гордым… – Джоан крепко зажмурилась, стараясь заплакать или хоть выдавить пару слезинок.
– Был?– насторожился констебль.
– Ох, что это я говорю? Посмотрите, в каком я состоянии! Мой Виктор всегда был и навсегда останется гордым. Никогда не позволил бы этим мерзавцам чувствовать себя победителями. – Она снова прижала платок к глазам. – Разумеется, разыграл перед ними спектакль, продемонстрировал, что ему глубоко наплевать. А в душе совсем сломался. Вернувшись домой, плакал, плакал и плакал. Пожалуйста, отыщите его. Умоляю. Верните мне любимого мужа. Страшно подумать, вдруг он решился на какой‑нибудь отчаянный поступок… Милый мой, бедный Виктор… Как мне жить без него?
– Постараемся отыскать, – пообещали полицейские перед уходом.
В тот момент из телефона Виктора раздались трели.