Ночь.
Боцман, Артист и Док сопят в обе дырки. Артист свесил руку с верхней полки, и она мотается в противофазе с вагоном. Муха едет через вагон от нас. С ним в купе сезонники откуда‑то с Украины. Нагорбатили в Москве по жалкой штуке баксов и довольны, как слоны. Водка, сало. Так что Муха, скорее всего, тоже не спит. Вживается в образ. Мову учит.
Я не сплю, потому что думаю. Я обязан думать. Я сказал Голубкову, что я согласен. Я – значит, мы. Я – командир. Я не оставил ребятам выбора.
И я не знаю, куда и в конечном счете на какое дело мы едем в этом тряском вагоне. Такого еще не было ни разу. Обычно управление ставило четкую задачу: пойдите туда‑то, принесите то‑то. Живое или мертвое. А закулисные игры больших дядь вам, товарищи солдаты, знать необязательно. А то много будете знать – скоро состаритесь и умрете.
А теперь все несколько наоборот. Вся политическая обстановка как на ладони. Впрочем, если бы я пристально следил за политикой, до всего, что рассказал нам генерал Голубков, мог бы и сам допереть. Док же допер. Такой политпросвет они нам на пару устроили...
* * *
– Мы вас слушаем, Константин Дмитриевич.
– Через три недели папа прилетает в Киев.
Боцман не выдержал:
– В гости к дяде?
– Заткнись, – оборвал его Артист. Сказал‑таки свое веское слово.
– Вы знаете реакцию разных общественных течений на предстоящий визит?
– Нетрудно предугадать, даже не зная, – рассудил Док. – Православные против, все остальные – за.
– Ваше мнение, какова цель визита?
– Да та же, что и у тевтонов на Чудском озере – экспансия на восток.
– Все, наверное, слышали, что говорит по этому поводу патриарх и как на это реагируют, ну, скажем, в прессе?
– Патриарх – не политик, он говорит то, что подсказывает ему вера.
Получалось, что Голубков и Док дают нам политинформацию в виде вопросов и ответов. Все молчали, ждали, куда же повернет тему Голубков.
– Вам известно, к какой конфессии принадлежит президент?
– В прессе мелькало, что он иногда ходит ко причастию. Плюс его отношения с Алексием II...
– А теперь представьте себе картинку: папа в Киеве, а где‑нибудь в России в это же самое время – волна погромов.
– Еврейских? – живо поинтересовался Артист. Похоже, наставало его время для шуток.
– Может, и еврейских, – усмехнулся Голубков. – Но думаю, главным образом мусульманских...
– И что, это все свалят на Православную церковь? – высказал догадку Боцман.
– Нет, – мрачно сказал Док. – Это все свалят на Россию.
– Правильно, – поощрил Дока Голубков. – При Ельцине такие провокации ударили бы только по Церкви. Ну, есть в России такие страшные экстремисты, православными называются, пусть Россия сама и выкручивается. А теперь – раз это все чуть ли не в присутствии папы – почему бы каким‑нибудь отважным миротворцам не защитить угнетаемых Радуева и его друзей?
– Косовский вариант, – резюмировал умный Док.
– Вплоть до того.
– И кто за этим всем стоит?
– У управления пока нет такой точной информации. Знаем, что иностранные спецслужбы...
– Наша задача? – спросил я.
– Подожди, – улыбнулся Голубков. – Политинформация еще не кончена. Что вам известно об американской системе противоракетной обороны?
– То же, что и всем. США хотят защититься от стран‑изгоев.
– Лапша. Туфта, – возмутился Док.
Туфта, – возмутился Док. – У стран‑изгоев нет ничего, кроме наших СКАДов.
– Вывод? Вывод сделал я:
– На карте мира должна появиться еще одна страна‑изгой. Стало быть, именно косовский вариант...
* * *
Ночь.
Поезд набрал скорость, и нас перестало болтать. Часа через четыре Хутор‑Михайловский, таможня. Ну, таможню мы проходим спокойно – нет на нас ничего. Даже денег ровно столько, сколько можно вывозить из демократической России и ввозить в самостоятельную Украину. Даже меньше. Можно провозить тысячу, а у нас в среднем по шестьсот баксов на нос. Чтоб ни малейших подозрений. И ксивы не липовые. Просто пятеро друзей едут немного отдохнуть и развеяться. Не слишком удачливый актер, не слишком известный врач, два охранника не слишком престижной фирмы и не слишком богатый предприниматель. И у них не слишком много денег.
Ничего не слишком. Был когда‑то такой лозунг. Или ничто не слишком?
За таможней лежит Украина – тысячи километров степей, громадные по европейским масштабам промышленные области – Донбасс, Кривбасс, закрытые шахты и рудники, остывающие домны и мартены. Часов шестнадцать нам трястись по ее бескрайним просторам. А там нас встретят. Самолетом лететь было нельзя. Мы люди небогатые, у нас на самолет денег нет. Да и встреча на людном вокзале во всех отношениях безопаснее, чем в аккуратном аэропорту.
Там нас встретят. Кто? Какой‑то доброжелатель, подпольщик с невыясненной биографией, непроверенный, с неизвестными связями. Я не знаю даже, как он выглядит. Сколько ему лет. Кем работает. Этого не знает ни ФСБ, ни управление.
* * *
– Теперь вы знаете, за что вам предстоит сражаться, – не без пафоса подытожил генерал‑майор.
– Хорошо. Но с кем?
Голубков грустно усмехнулся:
– У управления, увы, нет пока точной информации.
– Давайте всю, какая есть.
И Голубков рассказал:
– Дело моему шефу, генерал‑лейтенанту Нифонтову, передал лично... один очень большой начальник. Дело изъяли у некоего фээсбэшного генерал‑бестолковника. Он парил его в ящике, пока жареные петухи стаями не налетели. С делом ознакомился один подчиненный генерал, просек обстановку и втолковал своему командиру, что если он промедлит еще недельку, то вместо одного красного лампаса у него на портках будет много черно‑белых.
Короче. У него на Украине был осведомитель. Инициативник. Не у самого генерала, конечно, но у какого‑то майора, сидящего под этим дебилом. В определенном смысле это был ценный кадр. На Украине у нас развернутой сети нет. В Киеве, конечно, кто‑то есть, но это, скорее всего, полуофициальный резидент. Он контактирует с кем‑то в раде, в украинском правительстве и поставляет, надо полагать, примерно ту же информацию, которую на следующий день можно прочесть в газетах.
А этот инициативник вышел на Лубянку сам. Еще в девяносто пятом году, когда был в Москве по каким‑то своим делам. Он тогда сообщил, что на Кавказ направляется довольно многочисленное войско украинских националистов. Эта информация была бы пустой, если бы он не приложил к ней подробный план переброски того войска. Кстати, добирались они к своим друзьям‑дудаевцам через территорию России. Так что проверить информацию и, если она окажется верной, не пропустить это оригинальное подкрепление не составляло труда. Майор сигнал получил, передал по инстанции, сигнал пришел к генералу и оказался в ящике. За шесть лет этих сигналов скопилась приличная кипа. Мы с Нифонтовым ее часа три разбирали. Много шелухи, но попадалось и кое‑что ценное.
И вот последние полгода этот подпольщик просто забрасывал нашего генерала предупреждениями о готовящихся провокациях. Ну и набросал их целый ящик. И когда этот генерал наконец понял, что информация может иметь государственную важность, а он мариновал ее в папке, он пошел наверх с повинной.