‑ Подождите меня в машине.
Ехали молча: Монтальбано еще не оправился от удивления, оттого что пригласил ее, Анна ‑ оттого что согласилась.
Субботу горничная Аделина посвящала генеральной уборке, и комиссар, увидев, как все блестит и сверкает, вздохнул с облегчением: один раз он пригласил в субботу друзей, а Аделина в тот день не пришла. Закончилось тем, что жена друга, чтобы накрыть на стол, должна была сначала освободить его от кучи грязных носков и трусов.
Анна, как будто уже много раз бывала здесь, без колебаний отправилась на веранду, уселась на скамейку и стала смотреть на плескавшееся в двух шагах море. Монтальбано поставил перед скамейкой раскладной столик и на него ‑ пепельницу. Пошел в кухню. В духовке Аделина оставила внушительную порцию мерлузы, в холодильнике ждал своего часа соус из килек и уксус для заправки.
Вернулся на веранду. Анна курила и, казалось, с каждой минутой все больше успокаивалась.
‑ Как здесь красиво.
‑ Слушайте, хотите запеченную в духовке мерлузу?
‑ Комиссар, не обижайтесь, но у меня ничего в рот не лезет. Сделаем так: вы обедайте, а я выпью бокал вина.
И полчаса не прошло, как Монтальбано умял тройную порцию мерлузы, а Анна выпила два бокала вина.
‑ Действительно, хорошее, ‑ сказала Анна, снова наполняя бокал.
‑ Его делает… делал мой отец. Хотите кофе?
‑ От кофе не откажусь.
Комиссар открыл банку «Яуконо», заправил неаполитанскую кофеварку, поставил на огонь. Вернулся на веранду.
‑ Уберите эту бутылку с глаз долой. А не то напьюсь, ‑ попросила Анна.
Монтальбано послушался. Когда кофе был готов, разлил по чашечкам. Анна пила с удовольствием, маленькими глотками.
‑ Крепкий и очень вкусный. Где вы его покупаете?
‑ А я не покупаю. Друг один присылает из Порто‑Рико банку‑другую.
Анна отодвинула чашку, закурила уже двадцатую сигарету.
‑ Что вы хотели мне сообщить?
‑ Есть новости.
‑ Какие?
‑ Маурицио Ди Блази.
‑ Видите? Я вам сегодня утром не назвала его имени, потому что была уверена, что вы сами легко узнаете, все в городке потешались над ним.
‑ Он голову потерял?
‑ Более того. Для него Микела стала наваждением. Не знаю, говорили ли вам уже, но дело в том, что Маурицио не совсем нормальный. На грани легкого помешательства. Помню два случая, которые…
‑ Расскажите.
‑ Однажды мы с Микелой пошли в ресторан. Через какое‑то время входит Маурицио, здоровается с нами и садится рядом за столик. Почти ничего не ест, с Микелы глаз не сводит. Вдруг у него изо рта потекла слюна, меня чуть не стошнило. Поверьте мне, струйка слюны стекала из уголка рта. Нам пришлось уйти.
‑ А другой случай?
‑ Я поехала на виллу, чтобы помочь Микеле. Вечером, закончив работу, она пошла в душ и потом спустилась вниз совершенно голая. Было очень жарко. Ей нравилось разгуливать по дому раздетой. Она села в кресло, мы болтали. Вдруг слышу какой‑то стон с улицы. Я повернулась, чтобы посмотреть. Это был Маурицио, он буквально прилип лицом к стеклу. Прежде чем я смогла произнести хоть слово, отпрянул назад в согнутом положении. И тогда я поняла, что он мастурбировал.
Анна вдруг замолчала, глядя на море и вздыхая.
‑ Бедный мальчик, ‑ произнесла она вполголоса.
Монтальбано на какую‑то секунду растрогался. Широкие бедра Венеры. Эта необыкновенная женская способность глубоко понимать, проникаться чужими чувствами, быть одновременно и матерью и любовницей, и дочерью и супругой. Он накрыл своей рукой руку Анны, она не сопротивлялась.
‑ Вы знаете, что он пропал?
‑ Да, знаю. В тот же самый вечер, что и Микела. Но…
‑ Но?
‑ Комиссар, могу я быть с вами откровенной?
‑ А что, до сих пор мы как с вами говорили? И сделайте мне, пожалуйста, одолжение, зовите меня Сальво.
‑ Если вы будете звать меня Анной.
‑ Согласен.
‑ Ты ошибаешься, если думаешь, что Маурицио мог убить Микелу.
‑ Дайте мне хоть один повод думать иначе.
‑ Речь не о поводе. Видите ли, люди с вами, с полицейскими, разговаривают неохотно. Но если вы, Сальво, проведете, как говорится, опрос общественного мнения, то вся Вигата вам скажет, что не верит, будто Маурицио убийца.
‑ Анна, есть еще одна новость, о которой я вам не говорил.
Анна закрыла глаза. Догадалась: то, что комиссар собирается ей сказать, трудно выговорить и трудно слушать.
‑ Я готова.
‑ Доктор Паскуано, судмедэксперт, пришел к некоторым выводам, о которых я вам сейчас сообщу.
Говорил он, не глядя ей в лицо, уставившись на море. Не скрыл ни одной подробности.
Анна выслушала, пряча лицо в ладони, упершись локтями в столик. Когда комиссар закончил, встала, бледная как полотно.
‑ Мне нужно в ванную.
‑ Я вас провожу.
‑ Сама найду.
Прошло немного времени, Монтальбано слышал, как ее рвало. Взглянул на часы, у него оставался еще час до прихода в участок Эмануэле Ликальци. А вообще‑то синьор ортопед может и подождать.
Вернулась Анна, с решительным видом села рядом с Монтальбано.
‑ Сальво, что значат для этого врача слова «быть согласной»?
‑ То же самое, что для тебя и для меня: «не возражать».
‑ Но в некоторых случаях можно выглядеть согласным только потому, что нет возможности сопротивляться.
‑ Правильно.
‑ И тогда я тебя спрашиваю: то, что убийца сделал с Микелой, могло произойти помимо ее воли?
‑ Но ведь существуют некоторые детали…
‑ Забудь сейчас о них. Прежде всего, мы даже не знаем, изнасиловал ли убийца живую женщину или труп. И в любом случае у него было достаточно времени, он мог устроить все таким образом, чтобы запутать полицию.
Они даже не заметили, как перешли на «ты».
‑ Ты что‑то скрываешь.
‑ Могу сказать прямо, ‑ ответил Монтальбано. ‑ На данный момент все против Маурицио. В последний раз его видели в девять вечера перед баром «Италия». Он звонил по мобильному.
‑ Мне, ‑ сказала Анна.
Комиссар подскочил как ужаленный.
‑ Чего он хотел?
‑ Хотел узнать о Микеле. Я ему сказала, что мы расстались около семи, что она должна была заскочить в «Джолли» и потом поехать на ужин к Вассалло.
‑ А он?
‑ Отключился, даже не попрощавшись.
‑ Возможно, это очко в его пользу. Конечно, он позвонил также Вассалло. Ее там нет, но он догадывается, где может быть Микела, и едет туда.
‑ На виллу.
‑ Нет. На виллу они приезжают немного за полночь.
Теперь пришла очередь Анны удивляться.
‑ Мне сообщил об этом один свидетель, ‑ продолжал Монтальбано.
‑ Он узнал Маурицио?
‑ Было темно. Он увидел только, как мужчина и женщина выходят из «твинго» и идут к дому. Маурицио и Микела заходят в дом, занимаются любовью. И внезапно у Маурицио, который был, как утверждаете вы все, в какой‑то мере психически неуравновешенным, случился припадок.
‑ Да Микела никогда бы…
‑ Как реагировала твоя подруга на преследования Маурицио?
‑ Ее это раздражало, а иногда ей было его так жалко, что…
Внезапно она умолкла, вдруг осознав, что хотел сказать Монтальбано. Ее лицо мгновенно утратило свежесть, по краям рта залегли морщины.
‑ Однако кое‑что здесь не стыкуется, ‑ продолжал Монтальбано, которому больно было видеть страдания. ‑ Например, был ли способен Маурицио сразу же после убийства хладнокровно запутать следы, унеся одежду и рюкзак?
‑ Даже представить себе невозможно!
‑ Настоящая загадка не столько в том, как произошло убийство, сколько в том, где была и что делала Микела с того момента, как вы расстались, до момента, когда ее видел свидетель.