Однако инженер утверждал, что его сына там нет, так как он и сам накануне искал его в тех местах.
Сегодня около десяти утра доктор Панцакки в сопровождении подразделения полицейских направился в Раффадали и приступил к тщательному обыску довольно большого дома. Неожиданно один из полицейских заметил человека, бегущего по лишенному растительности склону, расположенному неподалеку от дома. Преследуя беглеца, доктор Панцакки и его подчиненные обнаружили нечто вроде пещеры или грота, в котором нашел убежище Ди Блази. Доктор Панцакки приказал полицейским окружить грот и предложил подозреваемому выйти наружу с поднятыми руками. Внезапно Ди Блази выскочил с криком «Покарайте меня! Покарайте меня!», угрожающе размахивая оружием. Один из полицейских тут же открыл огонь, и молодой Ди Блази упал, сраженный очередью в грудь. Его призыв, почти в духе Достоевского, «Покарайте меня!», очевидно, следует считать признанием вины. Инженеру Аурелио Ди Блази было предложено обратиться к адвокату. На нем лежит подозрение в пособничестве побегу сына, закончившемуся так трагически».
Когда на экране появилось лошадиное лицо бедного парня, Монтальбано вышел из бара и вернулся в комиссариат.
‑ Если бы начальник полиции не забрал у тебя дело, несчастный наверняка был бы еще жив! ‑ зло бросил Мими.
Монтальбано не ответил и вошел в кабинет, закрыв за собой дверь. В рассказе репортера было одно противоречие ростом со слона. Если Маурицио Ди Блази хотел, чтобы его покарали, если он так страстно жаждал этого наказания, зачем тогда он взялся за оружие и угрожал полицейским? Вооруженный человек, который целится в тех, кто намерен его арестовать, вовсе не жаждет наказания, ‑ напротив, он пытается избежать ареста, убежать.
‑ Это Фацио. Можно войти, доктор?
С изумлением комиссар наблюдал, как вместе с Фацио в кабинет входят Ауджелло, Джермана, Галло, Галлуццо, Джалломбардо, Торторелла и даже Грассо.
‑ Фацио разговаривал со своим другом из оперотдела Монтелузы, ‑ начал Мими Ауджелло. И кивком предложил Фацио продолжать.
‑ Знаете, каким оружием парнишка угрожал доктору Панцакки и его людям?
‑ Нет.
‑ Ботинком. Ботинком со своей правой ноги. Прежде чем упасть, он успел наставить его на Панцакки.
‑ Анна? Это Монтальбано. Я слышал, что сказали в новостях.
‑ Не может быть, чтобы это был он, Сальво! Я уверена! Это трагическая ошибка! Ты должен что‑то сделать!
‑ Послушай, я тебе не затем звоню. Ты знакома с синьорой Ди Блази?
‑ Да. Мы несколько раз разговаривали.
‑ Поезжай к ней, немедленно. Я очень беспокоюсь. Не хочу, чтобы она оставалась одна, когда муж в тюрьме и сын только что убит.
‑ Я поеду немедленно.
‑ Доктор, можно одну вещь сказать? Снова позвонил тот мой друг из оперотдела Монтелузы.
‑ И сказал, что насчет ботинка он пошутил, хотел тебя разыграть.
‑ Точно. Значит, все правда?
‑ Слушай, сейчас я поеду домой. Думаю, что сегодня после обеда буду в Маринелле. Если возникнет необходимость, звоните мне туда.
‑ Доктор, вы должны что‑то предпринять.
‑ Да пошли вы все на фиг!
По мосту он ехал быстро, не останавливаясь: не было никакого желания выслушивать еще и от Анны, что он обязан вмешаться. С какой стати? Нашли себе рыцаря без страха и упрека! Сальво Монтальбано ‑ Робин Гуд, Зорро и Бэтман в одном лице!
Разыгравшийся было аппетит бесследно исчез. Монтальбано наполнил блюдце маслинами, отрезал ломоть хлеба и набрал номер Дзито.
‑ Николо? Монтальбано. Можешь мне сказать, собирает ли начальник полиции пресс‑конференцию?
‑ Она назначена сегодня на пять.
‑ Ты идешь?
‑ Естественно.
‑ Сделай мне одолжение. Спроси у Панцакки, каким именно оружием угрожал ему Маурицио Ди Блази.
Можешь мне сказать, собирает ли начальник полиции пресс‑конференцию?
‑ Она назначена сегодня на пять.
‑ Ты идешь?
‑ Естественно.
‑ Сделай мне одолжение. Спроси у Панцакки, каким именно оружием угрожал ему Маурицио Ди Блази. И когда он ответит, поинтересуйся, можно ли увидеть это оружие.
‑ Что ты скрываешь?
‑ Узнаешь, когда время придет.
‑ Сальво, можно тебе кое‑что сказать? Мы все тут уверены, что, если бы расследование вел ты, Маурицио Ди Блази был бы жив.
Теперь еще и Николо туда же, заодно с Мими.
‑ Да идите вы знаете куда?!
‑ Как не знать, мне как раз туда и нужно. Со вчерашнего дня животом маюсь. Не забудь, конференцию будут передавать в прямом эфире.
Он расположился на веранде с книгой Деневи. Но не прочитал ни строчки. Одна мысль не давала ему покоя, та же, что и накануне ночью: что такого странного он видел или слышал, когда осматривал дом вместе с доктором?
Пресс‑конференция началась ровно в пять, Бонетти‑Альдериги был маньяком пунктуальности («это вежливость королей», повторял он при всяком удобном случае: не иначе как аристократическая четвертушка крови ударяла ему в голову, и он уже воображал себя увенчанным короной).
Втроем они сидели за накрытым зеленым сукном столиком: начальник полиции посередине, по правую руку от него ‑ Панцакки, по левую ‑ доктор Латтес. За спиной стояли шестеро полицейских, которые участвовали в операции. У подчиненных лица были серьезные и натянутые, зато физиономии трех начальников выражали умеренное удовольствие ‑ умеренное, поскольку без трупа все же не обошлось.
Начальник полиции взял слово первым, ограничившись похвальной речью в честь Эрнесто Панцакки, назвав его «человеком, которого ждет блестящее будущее», и кратким гимном самому себе за решение поручить расследование начальнику опергруппы, который «сумел раскрыть преступление в двадцать четыре часа, в то время как кое‑кто другой со своими давно устаревшими методами потратил бы бог знает сколько времени».
Монтальбано бестрепетно проглотил пилюлю, даже внутри ничего не дрогнуло.
Затем слово взял Эрнесто Панцакки, который повторил в точности то же самое, что комиссар уже слышал из уст репортера «Телевигаты». Правда, без особых подробностей, словно ему не терпелось уйти.
‑ У кого‑нибудь есть вопросы? ‑ спросил доктор Латтес.
Поднялся один палец.
‑ Это точно, что юноша крикнул «Покарайте меня!»?
‑ Абсолютно. Два раза. Все слышали.
И повернувшись, посмотрел на шестерых полицейских, которые тотчас согласно закивали головами, как куклы на веревочке.
‑ И каким голосом! ‑ добавил Панцакки. ‑ Полным отчаяния.
‑ В чем обвиняется его отец? ‑ спросил второй журналист.
‑ В пособничестве, ‑ ответил начальник полиции.
‑ И не только, ‑ добавил Панцакки, напустив на себя таинственность.
‑ Соучастие в убийстве? ‑ предположил третий.
‑ Я этого не говорил, ‑ сухо ответил Панцакки.
Наконец, Николо Дзито сделал знак, что хочет задать вопрос.
‑ Каким оружием угрожал вам Маурицио Ди Блази?
Конечно, журналисты, которые не знали подробностей, ничего не заметили, но комиссар ясно увидел, как напряглись шестеро полицейских, а с лица начальника оперотдела сползла легкая улыбка. Только начальник полиции и заведующий канцелярией никак не отреагировали.
‑ Гранатой, ‑ ответил Панцакки.
‑ И где же он взял эту гранату? ‑ настаивал Дзито.
‑ Видите ли, это граната времен войны, но действующая. У нас есть некоторые соображения, где он мог ее найти, но мы должны еще кое‑что проверить.
‑ Можете нам ее показать?
‑ Она находится у криминалистов.
На этом пресс‑конференция завершилась.
В половине седьмого он позвонил Ливии.