Одна, по его словам, была в руках у Маурицио, другую же, вместе с пистолетом, он кладет в футляр, возвращается под каким‑то предлогом в дом в Раффадали и прячет все это в таком месте, где будут искать в первую очередь.
‑ Так вот что у вас в футляре! ‑ воскликнул Мими, хлопнув себя по лбу.
‑ В общем, мерзавец Панцакки состряпал очень правдоподобную историю. И если кто‑нибудь спросит у него, почему же остальное оружие не было найдено во время первого обыска, он может сказать, что обыск пришлось прервать, потому что обнаружили прятавшегося Маурицио.
‑ Вот сукин сын! ‑ возмутился Фацио. ‑ Сгубил парнишку, даже если он и не сам стрелял, он начальник, на нем и ответственность. А теперь хочет погубить несчастного старика, чтобы спасти свою шкуру!
‑ Вернемся к тому, что должны сделать вы. Поджарьте этого Куликкью на медленном огне.
Скажите ему, что футляр был найден в доме в Раффадали. Потом покажите ему гранату и пистолет. И спросите, как бы между прочим, все ли оружие зарегистрировано. В конце концов, высадите его из машины и уезжайте вместе с футляром и оружием.
‑ И все?
‑ Все, Фацио. Следующий ход за ним.
‑ Доктор? Тут Галлуццо звонит. Хочет персонально с вашей персоной говорить. Как прикажете, доктор? Соединять?
Вне всяких сомнений, то был Катарелла, вышедший в вечернюю смену, но почему он уже два раза назвал его «доктор», а не «синьор дохтур»?
‑ Давай соединяй. Слушаю тебя, Галлуццо.
‑ Комиссар, после того как показали фото синьоры Ликальци и Ди Блази, как вы и велели, на «Телевигату» позвонил один тип. Он абсолютно уверен, что видел синьору с каким‑то мужчиной около половины двенадцатого ночи, но мужчина был не Маурицио Ди Блази. Говорит, они остановились возле его бара ‑ это тот, что на въезде в Монтелузу.
‑ А он уверен, что видел их именно в среду вечером?
‑ Вполне уверен. Он мне объяснил, что в понедельник и вторник уезжал и в баре его не было. А в четверг был санитарный день. Он оставил имя и адрес. Мне возвращаться?
‑ Нет, оставайся там до восьмичасового выпуска новостей. Может, еще кто объявится.
Дверь распахнулась, стукнувшись о стену, комиссар подскочил от неожиданности.
‑ Можно? ‑ спросил Катарелла, улыбаясь. Вне всякого сомнения, Катарелла был не в ладу с дверями. Монтальбано, видя его простодушную физиономию, подавил вспышку гнева.
‑ Заходи, чего тебе?
‑ Вот, принесли прямо сейчас этот пакет и это письмо для вашей персонально персоны.
‑ Как твой информационный курс?
‑ Хорошо, доктор. Только нужно говорить, курс информатики, доктор.
Монтальбано проводил его изумленным взглядом. Портят его там, ой, портят!
В конверте оказался листок с несколькими строками, напечатанными на машинке, без подписи:
«ЭТО ТОЛЬКО ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ ЧАСТЬ. НАДЕЮСЬ, ВАМ ПОНРАВИТСЯ. ЕСЛИ ВАС ИНТЕРЕСУЕТ ВСЯ КАССЕТА, ПОЗВОНИТЕ МНЕ В ЛЮБОЕ ВРЕМЯ».
Монтальбано пощупал пакет. Видеокассета.
Его машину взяли Фацио и Джалломбардо, пришлось вызвать Галло, чтобы отвез его на служебной машине.
‑ Куда едем?
‑ В Монтелузу, в редакцию «Свободного канала». И прошу тебя, не гони, а то получится, как в прошлый четверг.
Галло надулся:
‑ Ну вот, один раз всего и вышло, а вы каждый раз, как в машину садитесь, поминаете!
Всю дорогу ехали молча.
‑ Мне вас ждать? ‑ спросил Галло, когда приехали.
‑ Да, я быстро.
Николо Дзито пригласил его в свой кабинет, он нервничал.
‑ Как прошло с Томмазео?
‑ А чего ты ждал? Он мне такое устроил! Требовал назвать имена свидетелей.
‑ И ты назвал?
‑ Я апеллировал к пятой поправке.
‑ Ну ладно тебе дурака валять, в Италии нет пятой поправки.
‑ К счастью! Потому что те, кто в Америке к этой самой поправке апеллировали, все равно накололись.
‑ А как он отреагировал, когда услышал имя Гуттадауро? Произвело оно на него впечатление?
‑ По‑моему, сконфузился, забеспокоился. Как бы то ни было, формально он меня предупредил. В следующий раз точно в каталажку упрячет без всякой жалости.
‑ Это‑то мне и было нужно.
‑ Чтобы он меня в тюрьму засунул?
‑ Да нет, придурок. Чтобы он знал, что здесь замешан адвокат Гуттадауро и его покровители.
‑ Как ты думаешь, что теперь предпримет Томмазео?
‑ Доложит начальнику полиции. Он ведь понял, что и сам угодил в сеть, постарается выпутаться. Слушай, Николо, мне нужно просмотреть одну кассету.
Протянул кассету, Николо ее взял, вставил в видеомагнитофон. Появился общий план, несколько мужчин в поле, лиц не видно. Два человека в белых халатах клали тело на носилки. Вверху возникла четкая надпись: MONDAY 14.4.97. Тот, кто снимал всю сцену, изменил фокус, и теперь в кадре были Панцакки и доктор Паскуано, о чем‑то говорившие. Звука не было. Они пожали друг другу руку, и судмедэксперт исчез из кадра. Изображение увеличилось так, что охватило еще шестерых полицейских опергруппы, которые скучились вокруг своего начальника. Панцакки им что‑то сказал, и все вышли из кадра. Конец фильма.
‑ Ни фига себе! ‑ произнес Дзито вполголоса.
‑ Перепиши.
‑ Здесь не могу, нужно идти в режиссерскую.
‑ Иди, но смотри: чтоб никто ничего не видел.
Взял в столе у Николо чистый конверт и листок бумаги, вставил его в пишущую машинку.
«Я ПРОСМОТРЕЛ ОБРАЗЕЦ. ОН МЕНЯ НЕ ИНТЕРЕСУЕТ. ДЕЛАЙТЕ С НИМ ЧТО ХОТИТЕ. ОДНАКО СОВЕТУЮ УНИЧТОЖИТЬ ИЛИ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ТОЛЬКО ДЛЯ ПРОСМОТРА В ОЧЕНЬ ТЕСНОМ КРУГУ».
Подписывать не стал, адреса не написал, хотя и знал по справочнику.
Вернулся Дзито, отдал ему кассету.
‑ Вот оригинал, а вот копия. Не очень хорошо получилось, делать копию с копии…
‑ А мне не на Венецианский кинофестиваль. Дай‑ка мне пакет.
Копию он положил в карман, а письмо и оригинал ‑ в большой пакет. И здесь не указал никакого адреса.
Галло сидел в машине и читал «Спортивную газету».
‑ Знаешь улицу Ксерри? В доме восемнадцать есть контора адвоката Гуттадауро. Оставь ему этот пакет и возвращайся за мной.
Фацио и Джалломбардо заявились в комиссариат аж после девяти.
‑ Да уж, комиссар! И смех и грех, вот что это было! ‑ сказал Фацио.
‑ Что он сказал?
‑ Сначала говорил, а потом как воды в рот набрал, ‑ присоединился к коллеге Джалломбардо.
‑ Когда мы показали ему футляр, он не понял. Говорит, это что, шутка? Шутка, да? Как только Джалломбардо намекнул, что футляр нашли в Раффадали, спал с лица, побледнел весь.
‑ Потом, когда увидел оружие, ‑ вмешался Джалломбардо, которому тоже хотелось внести свою лепту, ‑ совсем сник, мы испугались, что ему прямо в машине плохо станет.
‑ Трясся весь, как в лихорадке. Потом вдруг сиганул через меня, выскочил из машины и дал деру, ‑ сказал Фацио.
‑ Несся как подстреленный заяц, метался из стороны в сторону, ‑ заключил Джалломбардо.
‑ А теперь‑то что? ‑ поинтересовался Фацио.
‑ Камень мы бросили, осталось кругов на воде дождаться. Спасибо за все.
‑ Рады стараться, ‑ отчеканил Фацио. И добавил: ‑ А футляр куда? В сейф?
‑ Да, ‑ сказал Монтальбано.
В кабинете Фацио был довольно большой сейф, не для документов, а для конфискованных наркотиков и оружия, которые держали там до отправки в Монтелузу.
Усталость навалилась неожиданно, все‑таки вот они, сорок шесть, уже не за горами. Предупредил Катареллу, что едет домой, пусть звонят туда.