Такэ, как всегда, недовольно хмурился, глаза Томо бегали по сторонам, и все молчали. Наконец подошли к конторе святилища.
– Здравствуйте. Услышал машину и решил, что это, скорее всего, вы. – Человек средних лет в белом кимоно и бледно‑желтых хакама вышел из конторы. Коротко остриженный и в очках с металлической оправой, он казался непримечательным, но, как вскоре узнал Киндаити, это был Тайскэ Ояма, жрец святилища Насу.
Жрец провел их в глубину здания, в сверкающую чистотой комнату о восьми татами. Посреди комнаты жаром дышала жаровня. А сад за окном, полный великолепных цветущих хризантем, наполнял воздух слабым ароматом.
Едва успели усесться и обменяться приветствиями, как Томо нетерпеливо наклонился вперед и сказал:
– Господин Ояма, не хочу вас торопить, но не могли бы вы показать нам то, ради чего мы пришли?
Жрец с сомнением взглянул на Киндаити.
– А этот господин?..
– О, не стоит беспокоиться по поводу господина Киндаити, – вмешался Фурудатэ. – Это господин Коскэ Киндаити, он помогает нам во всем этом деле. А теперь, если уж этим двум господам так не терпится, не могли бы вы?..
– Да, разумеется. Пожалуйста. Подождите минутку здесь.
Жрец вышел и вскоре вернулся, почтительно неся простой деревянный столик для жертвоприношений, на котором лежали три свитка, завернутые в золотую парчу. Жрец, поставив столик перед собравшимися, стал вынимать свитки из чехлов.
– Это свиток господина Такэ, а это ваш, господин Томо.
– Нас не интересуют наши свитки. Покажите свиток Киё, – раздраженно поторопил его Томо.
– Вот свиток господина Киё. Прошу вас, взгляните.
Угрюмо сжав зубы, Такэ принял свиток у жреца, развернул и стал рассматривать, потом быстро передал его Томо. Шириной свиток был в две пяди и длиной в три, и руки Томо, когда он перенимал свиток у Такэ, заметно дрожали.
– Такэ, ты уверен, что это свиток Киё, а? – спросил Томо.
– Совершенно. Почерк по верхнему полю принадлежит деду, и, без сомнения, это подпись Киё.
– Хорошо. Взгляните, господин Фурудатэ.
Когда Томо передал свиток адвокату, Киндаити, сидевший рядом с ним, наконец смог рассмотреть его. То, что он увидел, его поразило.
На белом шелке свитка была отпечатана ладонь правой руки. По верхнему полю каллиграфической кистью было начертано: «Удача в сражении», а в левом написано «6 июля 1943, Киё Инугами, 23 года, мужчина, родился в год Петуха».
Отпечаток ладони принадлежал Киё – тому, кто утратил свое лицо! Тут‑то Киндаити и понял, зачем они пришли в святилище, и сердце у него забилось от волнения.
– Господин Киндаити, желательно, чтобы вы тоже как следует рассмотрели это. – Фурудатэ подал свиток Киндаити.
– Да, считайте, что я его видел. Но что вы собираетесь с ним делать?
– Разве не ясно? – вскинулся Томо. – Мы собираемся выяснить, этот человек в маске, который вернулся, он на самом деле Киё или нет. Не бывает двух людей с одинаковыми отпечатками пальцев, и отпечатки эти не меняются в течение всей жизни. Даже вам это должно быть известно.
Киндаити наблюдал, с какой алчностью говорит Томо – это была алчность зверя, который заметил свою жертву и облизывается в предвкушении. Лоб Киндаити покрылся липким холодным потом.
– Чего я не понимаю, так это откуда в святилище взялся отпечаток руки?
– В этой части страны, господин Киндаити, – принялся объяснять Фурудатэ, – есть такой обычай: всякий, кто идет на войну, приходит в это святилище и оставляет вощеную дощечку с отпечатком своей ладони как молитву об удаче в сражении. Господин Такэ и господин Томо, как и господин Киё, поступили так же, но они настолько тесно связаны со святилищем Насу, что оставили вместо дощечек эти свитки.
Господин Такэ и господин Томо, как и господин Киё, поступили так же, но они настолько тесно связаны со святилищем Насу, что оставили вместо дощечек эти свитки. Они хранились в святилище, и мы совершенно забыли о них, но господин Ояма вспомнил и был так любезен, что дал знать об этом господину Такэ и господину Томо, на тот случай, если это может быть полезным.
– Господин Ояма дал знать им?
Заметив, что Киндаити искоса глянул на него, жрец заволновался.
– Да… ну, на самом деле… поскольку о господине Киё после его возвращения ходят слухи, я подумал, что так будет лучше, если что‑то удастся проверить…
– Значит, вы все подозреваете, что этот человек не настоящий Киё?
– Конечно. Как мы можем доверять человеку, у которого лицо разворочено? – сказал Томо.
– Но его мать, госпожа Мацуко, заявляет совершенно…
– Господин Киндаити, вы не знаете мою тетку. Если Киё мертв, она не задумываясь найдет ему замену. Она не желает, чтобы Такэ или я завладели состоянием Инугами. Ради этого она готова на все, даже принести клятву, что самозванец – ее настоящий сын.
По спине у Киндаити пробежал холодок.
– Итак, господин Фурудатэ, прошу вас написать ваше имя рядом с отпечатком этой ладони. Господин Киндаити, вы тоже, если не возражаете. Мы хотим взять свиток с собой, получить оттиск руки этого человека в маске, а потом сравнить оба отпечатка, и вовсе не хотим, чтобы кто‑либо обвинил нас в обмане. Прошу вас, распишитесь здесь как свидетель.
– Но… но что, если Киё откажется дать вам отпечаток своей руки?
– Ха, он не откажется, – наконец пошевелился и подал голос Такэ. – Пусть попробует – я его заставлю силой. – Голос его не походил на человеческий, но был ревом зверя, у которого кровь капает с клыков.
Шестнадцатое ноября. В то утро Киндаити заспался, как никогда. И хотя было уже начало одиннадцатого, он все еще нежился между простынями на своем хлопчатобумажном матрасе. Заспался он потому, что накануне вечером лег поздно.
Накануне, заполучив отпечаток руки Киё в святилище Насу, Такэ и Томо грозились, что, вернувшись на виллу, получат отпечаток ладони у человека в странной маске и наверняка выяснят, тот ли он на самом деле, за кого себя выдает. Они просили Киндаити присутствовать при этом в качестве свидетеля, но тот отказался. Если бы что‑нибудь, требующее его профессиональных услуг, уже произошло с кем‑либо из членов семьи Инугами, он поступил бы иначе, а так он не хотел совать нос в их личные дела, рискуя вызвать недоверие любого, не важно, кого из них, – нет, это ему ни к чему.
Массивный Такэ тут же с этим согласился:
– Ладно. Ничего страшного, у нас есть господин Фурудатэ.
Но лиса Томо настаивал:
– Но если под вопросом окажется подлинность этого свитка, вы подтвердите, что мы взяли его из святилища Насу, не так ли?
– Разумеется. Раз моя подпись стоит там, где я ее поставил, я не отступлюсь. Кстати, господин Фурудатэ…
– Да?
– Мне и вправду кажется, что присутствовать при этом в качестве свидетеля было бы нехорошо с моей стороны, но мне хотелось бы как можно скорее узнать, чем все завершится. Не могли бы вы, как только у вас появится такая возможность, сообщить мне о результатах, действительно ли человек в маске – это Киё или нет?
– Хорошо. Заеду к вам на обратном пути.
Киндаити завезли в гостиницу, и машина помчалась прямиком к поместью Инугами.
Было около десяти вечера, когда Фурудатэ, верный своему слову, вошел в комнату Киндаити. Едва увидев адвоката, тот спросил:
– Что случилось? – Слишком уж мрачным было суровое лицо Фурудатэ.