– Хочу от нее избавиться, – просипела Арина, – я хочу! Точка! Исполняйте!
– Ну, какие будут предложения? – спросил покупатель. – Полагаю, если сказать кисе: «Арина приказывает тебе уйти», она не послушается.
– Надо позвать Куклачева, – ляпнула Катя. – Это кошачий дрессировщик.
– Отметается, – отреагировал мужчина.
– Дайте кошке поесть, – вздохнула я. – Пусть Арина сядет на диван, расслабится, мы спокойно поговорим, киса перестанет нервничать и слезет. Но печенье не подойдет. Сходите в ближайший магазин, принесите рыбы.
– На нашей улице одни бутики с одеждой, – пояснила Надя. – Ни супермаркетов, ни кафе. Ой! Аганезов!
– Даже не думай! Нас убьют! – замахала руками Катя. – Осетрина для него!
– У вас есть осетр? – зашептала Арина.
Катя сложила руки на груди.
– В восемь вечера приедет господин Аганезов с женой. Он ей всегда три‑четыре манто за раз берет. Арам Ашотович обожает сэндвичи с рыбкой, специально для него их доставляют.
– Несите осетра, – заверещала Арина, – дуры!
– Давайте, девочки, – поторопил мужчина.
– Нельзя трогать бутерброды Аганезова, – жалобно пискнула Надя. – Нас накажут!
– Если кошка меня поранит, я вас засужу! – пообещала Арина.
Катя побежала в служебное помещение, быстро вернулась и протянула кошке блюдечко.
– Кушай, это вкусно.
«Заплатка» отвернулась от угощения.
– Вот стерва! – рассердилась Катерина. – Аганезов ест и причмокивает, а эта, помойная, рожу воротит!
Кошка неожиданно принюхалась, повернула морду к еде и лизнула кусок рыбы.
– Жрет, – заликовала Надежда.
– Отлично, – сказала я, – теперь подождем.
Через пять минут плотно закусившее осетриной животное странно изогнулось и подняло хвост.
– Ой! Фу! Дайте противогаз! – застонала Арина. – Ну и вонища!
Кошку стало корчить, изо рта у нее полезла пена.
– Мама! – зашептала Катя. – Хорошо, что мы Аганезова не угостили!
– Осетринка, похоже, несвежая, – констатировал мужчина. – Как бы не померла, бедняга!
– Не хочу сидеть с дохлой кошкой на шее! – заорала Арина и затрясла плечами.
Тут откуда‑то из‑под стойки с шубами на хозяйку кинулся Жорик. Я, забывшая про собачку, поджала ноги. Песик стал карабкаться на диван, кошка вздыбила шерсть и заорала утробным голосом.
– Спасите! – взвыла Арина.
Мужчина схватил стакан и резко выплеснул воду. Он явно метил в кошку, но попал в лицо покупательнице. Арина завизжала, начала тереть глаза руками, кошка спрыгнула с ее шеи и рванула под прилавок. Жорик ринулся за ней. По дороге он ухитрился завалить стойку с жилетками.
– Офигеть! Они их порвут! – хором завопили торговки и начали собирать с пола товар.
Арина перестала орать и отвела руки от лица.
– У нее глаза отвалились! – в ужасе сказал мужчина.
– Нет, всего лишь отпали накладные ресницы, – успокоила я перепуганного посетителя. – Ладно, пойду отсюда!
Очень осторожно, стараясь не наступить на разбросанные повсюду душегрейки, я добралась до двери и оглянулась.
Продавщицы спешно спасали меховые изделия. Задача была непростой, потому что Жорик, словно обезумевший, носился по залу и зубами сдергивал с вешалок манто.
Задача была непростой, потому что Жорик, словно обезумевший, носился по залу и зубами сдергивал с вешалок манто. Если вспомнить реплику Арины о том, что песик ненавидит кошек, то справедливо будет спросить: а из чьих шкурок сделаны соболя? Арина, прикрывшись подушкой, сидела на диване. Покупателя не было видно, но он меня совершенно не волновал.
Я вышла на улицу, осторожно проверила, не отвалился ли прикрепленный к телу микрофон, сделала несколько шагов и зажмурилась от солнца. Очков у меня нет, купить их пока не могу, денег очень мало. На первую зарплату, полученную от Вадима Ивановича, мне пришлось приобрести кое‑какую одежду и необходимые мелочи. У меня остались считаные рубли, их едва хватит на еду.
На мое плечо опустилась тяжелая рука.
– Стоять, не шевелиться! Ты арестована! – произнес чей‑то голос.
Желудок сжался и упал в пятки, ноги онемели, руки заледенели, а уши, наоборот, словно обожгло кипятком. Меня узнали? Как? Это невозможно! Что делать? Бежать? Катастрофа!
– Прости, напугал, да? – спросил баритон.
Я медленно обернулась и увидела того самого мужчину, хорошего сына, который собрался купить маме меховой шарф.
– Извини, я глупо пошутил, дурак! – произнес он.
– Вы что‑то сказали? – сказала я, стараясь казаться спокойной. – Извините, не услышала! Мигрень разыгралась. В бутике было слишком шумно и душно.
Мужчина протянул мне руку.
– Костя. А тебя как зовут?
– Виолетта, – ответила я и обрадовалась.
Чужое имя вылетело изо рта спокойно, без задержки.
– Пошли, угощу тебя кофе, – распорядился Константин, – вон там есть уютное местечко.
– Спасибо, – сказала я, – к сожалению, я тороплюсь на работу.
Но от Константина оказалось не так‑то легко избавиться.
– Может, в пятницу вечером встретимся?
– Нет, мне надо навестить на даче детей, – отрезала я. – Поищите не обремененную семьей даму. У меня пятеро сыновей.
– Ты не носишь обручальное кольцо, – улыбнулся Костя.
Я скорчила гримасу.
– И что? Вы никогда не сталкивались с одинокими матерями? До свидания.
Костя схватил меня за запястье.
– Виолетта, погоди, я не приставала.
– А кто? – фыркнула я.
– Фотограф, Константин Франклин, слышала?
– Нет, – ответила я.
– Меня поразила твоя внешность, – быстро сказал нахал, – давно ищу такую модель: темные волосы, голубые глаза, смуглая кожа, идеальная фигура. Я сейчас снимаю проект для фирмы элитной косметики. Никак не мог найти типаж. Сегодня ночью мне приснился сон: женщина, невероятно интересная, в глазах тайна. Я проснулся, посмотрел на будильник и расстроился. Где такую найти наяву? Захожу в магазин, а там она, то есть ты! Я не могу тебя лишиться! Хочешь стать лицом косметической фирмы? Получишь славу и большие деньги.
Франклин постучал пальцем по циферблату часов.
– Время обеда, пошли.
Я засмеялась.
– Дорогой Константин! С юного возраста я отлично усвоила простую истину: никогда не стоит отправляться на прогулку с незнакомым мужчиной, в особенности если добрый дядя предлагает конфеты, кукол, милого щенка, духи, сняться в киносериале, стать моделью и так далее. Я польщена вашим предложением, но нет!
– Всего‑то кофе! – заморгал Константин. – В приличном месте, где полно официантов и посетителей!
– На каком языке вам ответить нет? – рассердилась я.
– Где‑то я тебя видел, – пробормотал наглец, – ты случайно не актриса? Не снималась у Люка Бессона? У тебя очень запоминающиеся глаза, невероятные, меняющие цвет, сейчас они синие!
Я прикусила губу, вырвалась от доморощенного Казановы и, не посмотрев по сторонам, выскочила на проезжую часть.