Ты и сам сегодня настоящий денди – изысканный, элегантный стиль. Есть идея – давай откроем клуб обмена комплиментами, только для нас двоих. Ты это искусство освоил в совершенстве, да и я такими темпами скоро тебя догоню.
Рок улыбнулся:
– Извини, Аманда. День был тяжелый. Но, кажется, постепенно начинаю расслабляться. – Он помолчал. – А у тебя на работе как дела?
– Полный цейтнот. С «Гарбутт, Гарбутт и Гарбутт» заключил контракт какой-то полоумный шейх. Слышал про такую маленькую арабскую страну – Умм-аль-Амнах? Так вот, этот шейх хочет построить корты для игры в сквош, на которых могли бы одновременно играть все мужчины, женщины и дети страны, представляешь? Нам поручено построить семидесятипятиэтажный спортивный комплекс со стенами из тонированного стекла!
Официант вернулся с недовольным лицом и новой бутылкой в руках. На этот раз обошелся без плетеной корзины, а горлышко сжимал в кулаке так, будто собирался огреть бутылкой привередливого гостя. Печать вокруг верхней части горлышка срезал с небрежностью раввина, делающего уже десятое обрезание за утро. Штопор официант вонзил в пробку, будто гарпун, и принялся орудовать им, точно разводным ключом. Затем, с выражением триумфа на лице и изяществом водопроводчика, прочищающего вантузом засорившийся унитаз, выдернул пробку из горлышка. Однако победный блеск во взгляде погас так же быстро, как и появился. Официант вытащил только одну треть пробки. Большая часть оставалась на том же месте, где пребывала с тех пор, как бутылку закупорили в начале шестидесятых годов – ах, эти славные времена, когда над «Битлз» насмехались из-за длинных волос, а мини-юбки еще не придумали!
Взгляд Аманды можно было описать только одним словом – предгрозовой. Затишье перед бурей. Рок в первый раз видел, чтобы она так смотрела, и на всякий случай решил поскорее разрядить обстановку.
– Как Бенхакер? Поправляется? – спросил он. Не потому, что Рока и впрямь интересовало состояние здоровья Бенхакера. Просто больше ничего в голову не пришло.
– Алекс, почему ты все время зовешь его Бенхакером? У него, между прочим, имя есть – Дэнни.
Официант между тем зажал бутылку между ног и низко склонился над ней. Поза получилась настолько живописная, что на него принялись с любопытством оборачиваться люди за соседними столиками. Бормоча что-то неразборчивое, официант осторожно ввинчивал штопор обратно в пробку.
– Нет, это слишком фамильярно. Я твоего бывшего ни разу не встречал. Не могу же я звать незнакомого человека просто Дэнни.
– Если ты у нас такой чопорный, говори уж сразу «мистер Бенхакер».
– Аманда, не валяй дурака. И вообще, раз Дэннитебе так дорог, можешь возвращаться к нему.
На глаза Аманде навернулись слезы. Она медленно покачала головой.
– Я люблю тебя, – произнесла она, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не расплакаться. – А к нему никаких чувств не испытываю. Просто мы с ним долго были вместе, больше полутора лет. И вообще, увидеть человека на больничной койке, в таком состоянии… Неужели не понимаешь, что я сейчас чувствую?
Рок кивнул.
– Извини. Ладно, если тебе это так неприятно, постараюсь больше на него не нападать.
Вдруг раздался пронзительный вопль.
Официант умудрился защемить палец между стеклом горлышка бутылки и штопором. Затем события развивались стремительно. Официант резко выдернул пробку, и струя выдержанного кларета буквально выстрелила из бутылки, щедро окатив немецких кинопродюсеров, расположившихся за соседним столиком. Судя по выражению лица, к инциденту они отнеслись без всякого чувства юмора.
– Может, лучше ограничимся белым вином? – предложила Аманда.
В середине июня, во вторник утром, когда после ночного перелета из Тель-Авива его самолет приземлился в Афинах, Эфраим, едва успев высадиться, приобрел билет на рейс Сингапурских авиалиний. На пути с Дальнего Востока в Лондон этот реактивный лайнер совершил последнюю посадку, чтобы дозаправиться и взять на борт греческих пассажиров. По документам Эфраим летел в Лондон по работе, будучи специалистом по проектированию систем кондиционирования.
Шагая через толпу в терминале лондонского аэропорта Хитроу, Эфраим из-за чуть затемненных стекол очков окидывал всех вокруг быстрым, оценивающим взглядом. Черты лица, рост, фигура. Вдруг среди встречающих он узнает человека, который может представлять угрозу? Однако генерал не заметил никого, кто мог бы покуситься на его жизнь. Не замедляя шаг, он вышел из терминала, сел в такси и назвал адрес больницы в Уэст-Миддл-секс.
* * *
Двадцать минут спустя Эфраим сидел в просторной палате, куда перевели Бенхакера. Агент МОССАДа был в сознании и с унылым видом сидел на кровати, опершись спиной о подушку. Со всех сторон его окружали медицинские приборы, от которых тянулись многочисленные провода. Соседями Бенхакера были девяностолетний седой старик, сосредоточенно копавшийся в картонной коробке, полной использованных автобусных билетов, и что-то бормотавший себе под нос, и пациент примерно того же возраста, который, как определил опытным взглядом Эфраим, уже несколько часов как умер. Больные на кроватях у противоположной стены, по мнению Эфраима, тоже находились не в лучшей форме, а значит, никак не могли оказаться агентами, ведущими за Бенхакером слежку.
– Ну, как ты, Дэнни? – спросил Эфраим.
– Понятия не имею. Спросите врачей, им виднее. – Бенхакер взглянул на генерала и быстро отвел взгляд.
Эфраим внимательно оглядел своего агента с ног до головы. Учитывая, какой путь ради Бенхакера проделал генерал, следовало ожидать гораздо более теплого приема. Нелюбезные манеры Бенхакера заставили Эфраима еще больше утвердиться в своих намерениях. Как только агента выпишут, он сразу же покинет Англию.
– Медсестра сказала, что ты быстро идешь на поправку.
– Зачем вы приехали, генерал? Попрощаться?
– Почему попрощаться?
– Да бросьте, генерал. Говорят, я и недели не протяну.
Эфраим удивленно вскинул брови:
– А медсестра сказала, что с завтрашнего дня тебя будут заново учить ходить.
Бенхакер бросил на генерала жалобный взгляд слабовольного человека и пафосным тоном попросил не пытаться его ободрить.