Сомневаюсь, что у красавицы в паспорте написано: «Лапуля Ивановна». Но непонятно откуда взявшаяся в квартире куколка продолжила:
– Димуля тебя не предупредил?
– О чем? – не поняла я.
– Ну… о нас, – засмущалась Лапуля, – мне пришлось убежать. Можно сказать, я свою жизнь спасала. От Виктора.
– От Виктора? – переспросила я.
Лапуля кивнула.
– Это мой муж, очень‑очень хороший, но злой! Рассердился, когда узнал, что я люблю Сережу, чуть не убил, бросил в меня слона, хорошо, что попал в тигра, а то бы череп проломил. Я убежала к Андрюше, но у того вторая жена, ей не понравилось, что я в дом пришла, она меня выжила, ужасные условия создала! Рикки чуть не умер. И я пошла к Олегу, но у того же Катя! О!
По щеке Лапули потекла слеза. Я впала в ступор, а «Барби» продолжала:
– Катюша сердитая! Хуже мамы Рикки, она всех перекусала!
– Как? – пискнула я.
– Зубами, – пояснила Лапуля, – ам‑ам! И дырка в ноге! У нее ядовитая слюна, рана потом год гниет! Конечно, я испугалась, да и кому бы страшно не стало! Вот и приехала к Димочке! Он меня впустил, успокоил и на работу ушел. Димочка лучше Вити, Сержа и Антона! О Кате уж и не говорю, она… ну… это, короче, пустяк! Ты же на меня не сердишься, Танечка? Димочка сказал: «Танюша моя сестра!» А сестры на невест брата не злятся. Хотя если вспомнить Алису, то в глазах темнеет. Ты не знаешь, как избавиться от катышков?
Я потрясла головой.
– От чего?
Лапуля продемонстрировала нечто темно‑красное, что держала в руках.
– Вот! В магазине сказали, что она сделана из шерсти мериноса и никогда не скатается. Обманули! По всей груди катышки! Как их убрать?
При ближайшем рассмотрении вещица оказалась шерстяной кофтой не самого лучшего качества.
– Попробуй побрить, – дала я дельный совет, – можно купить специальную машинку для удаления катышков, но вполне подойдет обычная бритва, только не заряжай новое лезвие, тупое в этом случае лучше.
– Ах, какая ты лапочка, – запрыгала Барби, – кошечка‑душечка! Пойду попробую.
– Где Анфиса с Маргошей? – спросила я.
– Одна бабушка взяла красный флаг, сказала, что у нее митинг, вторая отправилась на курсы фламенко, – пояснила Лапуля, – она меня приглашала, но пришлось вежливо отказаться, я хотела ей честно сказать: «Фламенко танцуют одни мумии», но решила, надо соврать, поэтому ответила: «Спасибо, лучше я испеку безе по‑королевски». Не всегда следует честно признаваться. Ты согласна?
– Ага, – кивнула я.
– Ах, какая ты лапочка, – вновь восхитилась «Барби», – кошечка‑душечка! Ну, я погнала брить кофточку! Хочу носить модненькое, а не одеваться как Арина, жена Виктора, которая вечно в пятнах ходит.
– Вроде супруга Виктора ты! – напомнила я.
– Мы разошлись, когда он слонами кидаться начал, – с улыбкой произнесла Лапуля и убежала.
Я срочно позвонила, услышала голос Коробка и зашептала:
– Кто такая Лапуля?
– Черт! Совсем про нее забыл! – воскликнул Димон. – Она поживет у нас немного. Ты не против?
– Конечно нет, но девушка слегка странная, – промямлила я, – рассказывает про мужа, который швыряется слонами!
– Не обращай внимания, – успокоил меня Коробок, – приеду, все объясню. Кстати, слон был бронзовый, напольное украшение, не живой.
– Она считает себя твоей невестой, – не успокаивалась я.
– Танюша, не парься, – заюлил Димон, – Лапуля милейшее создание, и она феерически готовит, царица у плиты. Главное, никогда не ищи смысла в ее словах.
Я сунула сотовый в карман и пошла на кухню. На столе в широком блюде лежало штук десять печений странного вида. Мне лучше сладкое не пробовать, я полнею от одного взгляда на кексик, но выпечка так соблазнительно пахла!
Пальцы сами собой схватили одно печенье и засунули в рот. Поверьте, никогда я не ела ничего вкуснее. Рука потянулась за второй порцией, третьей, четвертой… Остановилась я лишь тогда, когда блюдо опустело.
Тут мне стало стыдно. Мало того что я съела сладкое, приготовленное для всех, так еще и сделала это, не спросив разрешения у того, кто его приготовил. Подгоняемая угрызениями совести, я пошла в ванную, увидела Лапулю, согнувшуюся над раковиной, и принялась каяться:
– Прости, пожалуйста, честное слово, я не хотела.
Барби обернулась.
– Что случилось?
– Слопала весь твой кондитерский шедевр, – призналась я.
– Ой, тебе понравилось! – захлопала в ладоши Лапуля.
– Очень вкусная вещь, – похвалила я ее, – но не осталось ни крошки.
– Здорово! – ликовала Лапуля. – Я еще сделаю!
– Трудно печь печенье, – ныла я.
– Кто сказал? – заморгала Лапуля. – Десять минут – и противень готов. Не то что катышки!
– Не сбриваются? – удивилась я.
– Дело идет медленно, – приуныла Барби.
– Дай посмотреть, – велела я и отодвинула девушку в сторону.
В рукомойнике обильно пенились белые холмы.
– Что это? – удивилась я.
– Гель гипоаллергенный, – пояснила Лапуля, – я его тщательно взбила для лучшего результата. Теперь, правда, не видно, где катышки. Вот проблема! Жизнь состоит из одних трудностей. Пока их решишь, молодость пройдет! Ужасно.
– Зачем ты намылила свитер? – поинтересовалась я.
– Ну как же? – заморгала нереально загнутыми ресницами Барби. – Ты сама мне посоветовала кофточку побрить.
– Ммм, – простонала я.
– Нельзя по сухому шкрябать, – щебетала Лапуля, – будет раздражение.
Я подавила смех.
– Лосьон после бритья взяла? Или одеколон?
Громадные глазищи Лапули стали еще круглее:
– А надо? Да? Вау!
– Чтобы раздражения не возникло, – захихикала я, – хорошо кремом помазать, вон он, у Димона в шкафчике стоит. Коробок у нас франт, пользуется дорогими средствами по уходу за лицом. Поняла, какую глупость ты сделала?
– Ой! Танечка, – запрыгала Лапуля, – я не всегда сразу хорошо соображаю! Витя говорил, что у меня мозги в тормозной жидкости плавают!
– Дурак он, – констатировала я и пошла переодеваться.
В безразмерной квартире Коробка три ванные комнаты, одной из‑за подтекающего мойдодыра лучше не пользоваться, но теперь, когда старьевщик Венев подарил нам чугунное колено, положение изменится. И, если честно, нам хватает и двух.
Поскольку в одной «бане» до сих пор брила свитер Лапуля, я пошла во вторую, спокойно приняла душ, накинула халат и столкнулась в коридоре с девушкой, которая несла на вытянутых руках кофту.
– Катышки исчезли? – поинтересовалась я и чихнула.
– Испарились, – весело подтвердила Лапуля. – Танечка, ты гений! Умница! Красавица! Кошечка‑лапочка‑душечка!
Я почувствовала резкий запах, опять чихнула раз, потом второй, третий…
– Едкий одеколон, – посетовала Лапуля, – мужчины обожают вонючие духи.