– Словно гвоздь в голову вбивают, – пожаловалась я.
Веня живо влез в брючки и подошел к одному из цветочных горшков, стоявших на подоконнике, оторвал круглый зеленый лист, помял его и скомандовал:
– Дайте‑ка мне ваше ухо…
Я присела и наклонила голову, нос уловил резкий аромат.
– Готово, через час про болезнь забудете, – довольно сказал мальчик, – теперь надо шапочку надеть, чтобы не надуло.
– У меня платок, – ответила я. – Видишь?
– Не пойдет, он дырчатый.
– Это так называемое шерстяное кружево, – снисходительно пояснила я. – Смотрится несерьезно, но на самом деле является самой теплой вещью на свете.
– Не годится, – уперся Веня. – Бабушка четко объяснила: жамкаешь листик, утрамбовываешь в ухе, потом шапку натягиваешь, плотную. Иначе хуже станет! Вам сейчас лучше?
– Вроде, – признала я. – Тепло пошло, мурашки бегают, и боль отпускает.
– Что я говорил? – обрадовался Веня. – Баба Зоя в травах разбирается, все про лекарства знает и сама их придумывает. Ща найду, что на голову нацепить.
Он снова порылся в груде вещей на диванчике.
– Во! – торжествующе воскликнул мальчик и потряс странным изделием, которое сначала показалось мне трупиком облысевшей кошки, скончавшейся от глубокой старости, но потом я заметила две тесемочки.
– Ушанка!
– Ага, – подтвердил Веня. – Натягивайте и побежали.
Перспектива щеголять в чужом головном уборе меня вовсе не привлекла, но ноющее с самого утра ухо неожиданно успокоилось. Похоже, таинственное растение мгновенно подействовало на отит самым положительным образом, и нужно послушать Веню, а не рисковать здоровьем, щеголяя в красивом платке.
– Чья шапчонка‑то? – на всякий случай поинтересовалась я.
– Не знаю, – пожал плечами паренек, – она тут уже год лежит, никто о ней не спрашивает.
Через десять минут мы с Веней стояли на переходе, ожидая, когда красный сигнал светофора сменится на зеленый. Погода испортилась, поднялся порывистый холодный ветер, который пригнал плотные темно‑серые тучи. Мальчик оказался прав: мне с больным ухом было гораздо уютнее в пусть старой и некрасивой, но меховой шапке, чем в платке‑«паутинке».
Толпа пешеходов ринулась через проезжую часть, мы с Веней слегка замешкались и оказались замыкающими в процессии. Когда мы ступили на противоположный тротуар, очередной резкий и сильный порыв ветра сорвал с меня великоватый треух. От неожиданности я вскрикнула и тут же ощутила, как ледяные пальцы холода сжали мои уши.
Веня, не говоря ни слова, кинулся на середину мостовой, по которой набирающий силу ураган гнал треух из облезлого меха. Я обернулась и от ужаса потеряла дар речи.
Для пешеходов горел красный сигнал, потоки машин летели по дороге, а Веня, словно преследуемый лисой заяц, метался между иномарками, его голова в темно‑синей беретке скакала, как мячик, вверх‑вниз. Шоферы были недовольны присутствием на трассе мальчика, кое‑кто нажимал на клаксон, кое‑кто высовывался в окно и грозил парнишке кулаком.
– Стой на месте! – заорала я, когда паралич отпустил голосовые связки. – Не шевелись!
Но Веня, очевидно, не услышал мой вопль, резко подался влево и очутился прямо перед громадным трейлером. Наверное, шофер фуры всем своим весом навалился на тормоза. Послышался визг шин и глухой удар. Следовавшая за многотонной махиной «десятка» врезалась грузовику в зад. Я раскрыла рот. И тут «Тойота», ехавшая за «Жигулями», незамедлительно вломилась шедевру отечественного автопрома в бампер.
Бумс! К «Тойоте» прилипла «Шкода», а через секунду к ним прибавились «Волга», серебристый внедорожник и автобус, набитый гастарбайтерами. Не успела я опомниться, как в «Икарус» врезалось маршрутное такси, а его тюкнула синяя «Мазда». Все произошло мгновенно, я только успела моргнуть пару раз, не больше!
Движение замерло. На встречной полосе из черного «Лэндкрузера» выскочила женщина в норковом полушубке и истерически заголосила:
– Ребенка сшибли! Его фура раздавила! Помогите! Люди!!!
Я приросла ногами к асфальту, разом потеряв способность шевелиться и говорить. Дорога встала намертво, из автомобилей начали выбираться водители и пассажиры, основная масса из них кинулась к фуре, шофер которой, схватившись руками за голову, привалился к колесу.
Над толпой носились крики:
– Доставайте из‑под машины ребенка!
– Не трогайте, может, у него позвоночник сломан!
– Вызовите «Скорую»!
– Не вижу парня!
– Лезь дальше!
– Его небось в другой ряд откинуло!
– Эй, тут капли крови!
У меня перед глазами запрыгали черные мухи, лоб будто стянуло ремнем, в горле образовался тугой ком, ноги подогнулись, и я опустилась на бордюр тротуара. Веня попал под грузовик! Есть ли у мальчика хоть крошечный шанс остаться в живых?
Внезапно мне на голову надели шапку, и звонкий голос сказал:
– Нельзя на холодном сидеть!
Я обернулась и прошептала:
– Веня! Ты здесь?
– А где мне быть? – заморгал он. – Вот, ушанку принес. Вставайте с тротуара! Он грязный. И простудиться можно!
Я ощупала тело мальчика.
– Господи! Трейлер тебя не задел?
– Не‑а, – подтвердил Веня, – я шлепнулся и у него между колес закатился.
– Почему кровь на щеке? – опять испугалась я.
– Зуб выбил, – весело пояснил мастер спорта по неприятностям. – Очень здоровски вышло, он давно шатался и болел. Теперь к дантисту не надо идти. Круто!
– Жив! Цел! Невредим! – ликовала я.
– Тетя Таня, не шумите, – прошептал Веня. – Бежим отсюда!
– Извини, ноги трясутся, – призналась я.
– Лучше нам смыться, – озабоченно сказал паренек. – Я когда из‑под фуры выползал, видел, сколько машин побилось. А у бабы Зои нету денег на оплату ремонта.
Я нежно погладила мальчика по голове.
– Приятно, что ты волнуешься о Зое Владимировне, но ей никто претензий не предъявит.
Веня схватил меня за руку.
– Вы не понимаете. Водитель затормозил, когда я упал, а потом в грузовик десять или больше машин врезалось. И получается, что из‑за меня все началось!
Я ойкнула, стиснула ладошку своего маленького спутника, и мы оба со скоростью быстроногих оленей кинулись в глубь квартала серых блочных домов.
– Дай честное слово, что больше никогда не будешь скакать безумным зайцем в потоке машин! – с трудом отдышавшись, потребовала я, когда мы вошли в вестибюль больницы и свернули в коридорчик, где располагалась детская травматология.
Веня кивнул. И в то же мгновение, задев боком здоровенную никелированную урну, стал заваливаться на бок. Я успела подхватить невезучее создание и сердито выговорила:
– Когда идешь, смотри под ноги!
– Зырю во все гляделки, – надулся Веня.
– Тогда почему ты налетел на мусорницу? – не удержалась я от замечания.
– Не заметил ее, – закручинился мальчик.
Я хотела сказать, что круглая бандура в два раза его шире, но промолчала.