– Кхм… – закашлялся терапевт, – кхм…
– Я засунула ее в ухо и подожгла, – сообщила я главный факт.
– Зачем? – с явным интересом спросил мужчина.
– Действовала по инструкции. Теперь из ноздрей валит дым, и я не могу вынуть бечевку. Она застряла в голове! Мне горячо! Помогите! – взмолилась я.
– Как же вы разговариваете, если у вас в черепе тлеет шпагат? – протянул терапевт.
Тупость доктора меня потрясла.
– Я же его не во рту держу. У меня из уха дым валит.
– Вы только что сказали про задымление носа, – возразил терапевт.
Я чихнула.
– Просто я забыла об ухе.
– Выньте канат и залейте его водой, – дал идиотский совет эскулап.
Пришлось напомнить ему об основной проблеме:
– Говорю же, он не выдергивается.
– Прирос? – уточнил сотрудник «Скорой».
– Может, и так, – испугалась я. И не сдержала эмоций: – Сделайте хоть что‑нибудь! Я сижу дома одна, муж в командировке!
– Хорошо, – мирно согласился доктор, – давайте адрес.
Я быстро назвала свои координаты, положила трубку и тут же поняла совершенную ошибку. Увы, в Москве плотные пробки на дорогах даже ночью, раньше чем через час помощь не прибудет. За это время мой мозг успеет поджариться! Надо что‑то придумать…
Наплевав на хорошее воспитание, предписывающее никогда не тревожить соседей после десяти вечера, я выскочила на лестничную клетку и позвонила в дверь к Рындиным. Высунулся Павел, старший брат хозяйки. Его раскосые глаза вмиг стали круглыми.
– Блин! – взвизгнул парень и захлопнул дверь.
Я снова позвонила. Теперь из квартиры соседей донеслись шорох, скрип, потом прозвучал недовольный голос Натки:
– Паша, спроси, кто там.
– Не хочу! – заорал брат. – Стоит там какое‑то чудище с кадилом, сама интересуйся!
– Идиот! – рявкнула на него Наташка и подошла к двери: – Чего надо?
– Это Таня Сергеева, – отчаянно кашляя, представилась я. – Ната, выйди, пожалуйста.
Рындина открыла дверь и взвизгнула:
– Ой!
– Помоги, – чуть не заплакала я, – вытащи из уха лекарство.
Но вместо того, чтобы мне помочь, Рындина стала задавать глупые вопросы:
– Фу… Чем это воняет?
– Дымом, – стараясь не чихать, объяснила я.
– Пожар! – взвыла Натка. – Люди, горим! Звоните немедленно ноль‑один! Эй, кто‑нибудь! Все погибнем!
– Замолчи! – Я попробовала переорать Рындину. – Это веревка в моем ухе горит! Ее надо вынуть.
Соседка замерла с открытым ртом, потом растерянно спросила:
– Бельевая?
– Что? – не поняла я.
– Веревка, – уточнила Ната.
– Лечебная, – устало ответила я.
Не прошло и пяти минут, как Наташка въехала в ситуацию и вновь завопила как сирена:
– Пашка! Дебил! Иди сюда!
– Че? – высунулся из‑за двери брат.
– Таньку видишь? – налетела на него сестра.
– Ага, – подтвердил Паша и неизвестно зачем стал креститься. – А почему она дымится?
Я изумилась. Вот странные люди! Надо срочно помочь человеку, а они задают кретинские вопросы. «Почему она дымится?» Потому! И точка!
– Хорош языком мотать, – наскочила на Павла сестра, – выдерни запал.
– Откуда? – задал гениальный вопрос брат.
– Из лифта! – топнула Натка.
Павел бросил быстрый взгляд на закрытые двери подъемника и растерялся.
– Но там ничего нет.
– Дебил! – снова взвыла Ната. – У Сергеевой в ухе! Туда гляди.
– А‑а‑а… – протянул непонятливый родственник. – Не, не хочу. Вдруг там граната?
Я икнула, а Рындина схватила братишку и вытащила его на лестницу со словами:
– Ща все сгорим! Потуши Таньку!
– Вдруг там граната, – попугаем повторил он, – сама про запал говорила.
– Это лекарство, – прошептала я, – воронка с веревкой. Неужели не видишь?
– А ну, присядь, – велел Пашка и, кашляя от дыма, стал изучать «поле боя».
– Живей нельзя? – пнула его ногой Натка. – Не на работе ленишься.
– Щас, принесу долото, – заявил Павел, – им и вырубим.
– Ни за что! – испугалась я.
– Дык застряло, – развел руками дурак. – Легонечко молоточком постучу: тук‑тук‑тук… Долото острое, вмиг веревку подрубит.
Я попыталась подняться. Мне не удалось сегодня нормально пообедать, а потому от слабости колени не хотели выпрямляться, и я с размаху плюхнулась на холодную, не особо чистую плитку. Вдруг что‑то мягкое и теплое коснулось моей руки. Я бросила взгляд в сторону и увидела кота Тимофея, любимца Наты. Любопытное животное решило посмотреть, чем занимаются хозяева, и тоже вышло на лестницу.
– Мужики трусы и сволочи! – визжала Рындина. – Вам лишь бы пиво пить и футбол смотреть! Никакой нет от вас пользы! Истребители продуктов! Кобеляки! За фигом вы нам нужны, уроды?
В ту же секунду я ощутила резкую боль в ухе и увидела, что Наташка идет к мусоропроводу, держа в руке дымящуюся воронку.
– Ты ее вытащила! – обрадовалась я.
Рындина открыла люк, швырнула туда «дымовую шашку» и, дуя на пальцы, ответила:
– Вот так. Хвать – и нету! Обожглась только чуток.
– Спасибо, спасибо, спасибо… – рассыпалась я в благодарностях.
– Пойду спать, – обрадовался Павел. – Вечно эти бабы из‑за ерунды кипеж поднимают. Курицы! Че попусту кудахтать? Надо думать мозгами!
Сестра уперла руки в бока, сделала шаг, разинула рот, явно намереваясь убить «храброго» братца, но вдруг замерла на месте. А потом завизжала:
– Тимоша! Сыночка! Мальчик мой! Отравился дымом! Он умер! – и шлепнулась на пол около меня.
Я посмотрела в сторону и увидела, что громадный, раскормленный «британец» лежит на спине, закрыв глаза и безвольно сложив лапы.
– Врача! Скорей! Люди‑и‑и! – вскрикивала Рындина.
Паша опять впал в ступор. Очевидно, любая форс‑мажорная ситуация вызывает у него оцепенение. Наверняка у мужика в роду были жабы, они при опасности часто пытаются превратиться в камни.
Я попыталась встать, но ноги отказывались слушаться, и вдобавок в ухе началось активное царапанье. На секунду мне в голову пришла дикая мысль: где‑то внутри слухового прохода отплясывает канкан сороконожка в железных башмаках, несчастная надышалась дыма и одурела.
Двери лифта разъехались, из кабины вышли трое мужчин. Двое из них напоминали бочки, по недоразумению упакованные в синие куртки, третий походил на сушеного кузнечика. Вероятно, он был главным, потому что задал вопрос:
– «Скорую» вызывали?
– Родненькие, приехали! – заблажила Натка. – Помогите! Спасите! Оживите!
– Спокойно, – легко переорал Рындину «кузнечик».