Сор из избы соседа всегда намного интереснее грязи из собственной квартиры…
Я молча смотрел на элегантно одетую худую даму, а та, постучав пальцем по столу, спросила:
– Иван Павлович, вам ясно, куда я клоню?
– Более чем. Смею заверить, болтливость не является моей отличительной чертой, – ответствовал я.
– У вас прекрасные рекомендации, – протянула собеседница, – надеюсь, они заслуженны. Мы поняли друг друга?
– Конечно, Елизавета Матвеевна, – произнес я. – Разрешите удалиться?
– Ступайте, голубчик, – милостиво кивнула хозяйка дома. – Ужин, как всегда, в обычное время.
Я быстро покинул комнату, дошел до круглого холла, посередине которого возвышалась фигура рыцаря, и услышал справа картавый голосок:
– Теперь посмотрим налево… Перед вами портрет Андрея Винивитинова‑Бельского, третьего сына Григория, прозванного Щедрым. Как видите, художник изобразил князя в окружении его любимых охотничьих собак…
Я втянул голову в плечи и поспешил вперед по широкому коридору, менее всего желая сталкиваться с толпой экскурсантов.
Не могу сказать, что Елизавета Матвеевна и все ее семейство вызывают у меня какие‑то светлые чувства, но когда вспоминаю, в каких условиях живут Винивитиновы‑Бельские, мне становится их жаль. Я бы давно сошел с ума в доме, по которому ходят толпы посторонних, беззастенчиво делают фотографии и в прямом смысле этого слова суют нос в твою тарелку с едой. Вчера, например, в столовую, несмотря на табличку на двери «Не входить, частная территория. В зону экскурсии помещение не включено», в обеденный зал вломилась парочка в грязных джинсах. Молодой человек живо стал щелкать мобильным телефоном, а его спутница подскочила к Елизавете Матвеевне, стоявшей возле буфета, дернула ее за волосы и одобрительно сообщила:
– Витька, причесон‑то настоящий!
Надо отдать должное даме – та лишь кашлянула и, как всегда, высокомерно‑вежливо проронила:
– Вы случайно забрели на территорию, закрытую для посетителей.
– Бли‑и‑нн! – заорала девица, отпрыгивая в сторону. – Витька, это че, прикол? Обалдеть, восковая фигура разговаривает!
А хозяйка усадьбы ровным тоном сказала, обращаясь уже ко мне:
– Иван Павлович, сделайте любезность, объясните экскурсантам, что они находятся на частной, а не музейной половине дома, и проводите их к экспозиции восковых фигур под названием «Ужин в княжеском доме», расположенной в западной части.
Я распахнул входную дубовую дверь, украшенную затейливым орнаментом, со словами:
– Прошу вас. С удовольствием покажу дорогу.
Парочка, не торопясь, выплыла в коридор.
– Так эта тетка живая? – удивился парень.
– Вы сейчас встретились с владелицей поместья княгиней Елизаветой Винивитиновой‑Бельской, – пояснил я. – Их сиятельство проверяла качество чистки столового серебра.
– Офигеть… А она че, мешком с песком прихлопнутая? Разговаривает дебильно… – подала голос девица.
– Закройся, Наташка! – приказал подружке спутник и взглянул на меня. – А вы, типа, того… тоже граф?
Я улыбнулся:
– Винивитинов‑Бельский имел княжеский титул. Нет, я дворецкий.
– Ну, ваще, как в кино, – пробормотал парень. – Сфоткаетесь с нами? На билете написано, что всю мебель в доме снимать можно.
Надеюсь, теперь вам стало понятно, почему я не испытываю желания общаться с экскурсантами, которых водит по поместью Анфиса, младшая сестра Елизаветы Матвеевны.
И, наверное, нужно объяснить, почему я, Иван Павлович Подушкин, служу дворецким.
Неделю назад мне позвонила Нора и нарочито весело сказала:
– Привет, Ваня. Это Элеонора Андреевна Родионова. Помнишь такую особу? Когда‑то ты служил у нее личным секретарем.
– Надеюсь, вы пошутили, – улыбнулся я, – вас невозможно забыть.
– Можешь приехать? – тут же схватила, так сказать, коня за хвост Нора. – За час доберешься? Адрес напомнить или он еще не выветрился у тебя из головы?
Тихий внутренний голос шепнул мне: «Соври, что занят, уезжаешь из Москвы, улетаешь в Антарктиду, отправляешься на Марс и в ближайшие двести лет не вернешься в Россию. Не к добру этот звонок!» Но воспитание не позволило мне прислушаться к совету, и я ответил:
– Уже в пути!
Но, отсоединившись, тут же рассердился на себя.
Помнится, Антон Павлович Чехов писал, что он по капле выдавливал из себя раба. Не знаю, получилось ли у слишком рано ушедшего из жизни писателя завершить сей процесс, но у меня по этой части явно большие проблемы. Вот с какой, интересно, стати я бросился на зов Норы, даже не спросив, зачем ей понадобился бывший помощник? Ведь я более не работаю у нее, не получаю зарплату, не живу в ее просторных апартаментах, не катаюсь на выданной ею машине. Иван Павлович Подушкин самостоятельный человек, никому ничем не обязанный. Более того, в душе моей до сих пор нет‑нет, да поднимет голову обида – Нора не очень‑то красиво поступила со своим секретарем. Но вот поди ж ты, едва услышал я голос госпожи Родионовой, как сработала старая привычка, и я тут же кинулся исполнять приказ бывшей работодательницы. Похоже, из меня раб не выдавится никогда, он пустил во мне глубокие корни и расцвел, как махровый пион на теплом солнышке.
К одному из несомненных достоинств Элеоноры относится ее черта сразу, без долгих предисловий, приступать к делу. Бизнесвумен не тратит времени на длинные вступления. Вот и сейчас она обошлась без дежурных фраз о погоде, быстро сказала:
– Ваня, я знаю, что вела себя как дура, и ты имел полное право оскорбиться. Но, согласись, убежать из дома с бродячим цирком – это скорее свойственно подросткам, а тебе уже не двенадцать лет.
– В общем‑то, вы правы, – согласился я, – но давайте вернемся к основной теме сегодняшней встречи. Зачем я вам понадобился?
– Сначала ответь на мои вопросы, – заявила Нора. – Где ты сейчас живешь?
– В небольшой квартире, – обтекаемо ответил я.
– Насколько я знаю, твоя однушка расположена на выселках, куда от центра добираться часа два, – хмыкнула бывшая хозяйка. – Из престижного центра, из прекрасных апартаментов ты попал в клоаку. Домработницу не держишь, сам готовишь, стираешь, убираешь.
– В двадцать первом веке вести хозяйство совсем не трудно, полно всякой техники и готовой еды, – пожал я плечами.
Но разве Нору остановишь? Она по менталитету слон – надвигается на вас и давит копытами. Хотя, пардон, есть ли у слона копыта? Зоолог из меня никакой.
– Вместо новой дорогой иномарки, которой ты пользовался, служа у меня, ты рассекаешь по городу на убитой старой малолитражке. Кстати, где ты откопал этот автомобиль? Почему он украшен надписью «Мы вам покажем все»?
– Слоган действительно не очень удачный, – улыбнулся я. – Его придумали братья Морелли, с которыми я работал, покинув вас. Некоторое время назад их взяли в цирк дю Солей, и мы расстались. Я вернулся в Москву и поселился в квартире, которая принадлежит Энди Морелли. Денег за аренду он не берет, я оплачиваю коммунальные расходы и электричество. Небольшая машина циркачей теперь им не нужна и досталась мне в подарок.