Илона, домашняя хозяйка, жена Григория Константиновича Морозова, будет изображать богиню поселка.
Вообще говоря, последней роли в первоначальном варианте сценария не было, но на постановку требовались деньги, чтобы купить костюмы, реквизит, заказать декорации… Алевтина Валерьевна составила лист пожертвований, и Владимир пошел с ним по домам.
Не секрет, что даже хорошо зарабатывающие люди не спешат раскошелиться на пустяки, а тут какой‑то местный конкурс. Короче, Парамонов собрал смешную сумму и слегка приуныл. Но тут ему позвонил Григорий Константинович и сказал:
– Я согласен стать главным спонсором спектакля, если моя жена Илона получит центральную роль.
– Вот здорово, у нас как раз нет исполнительницы для роли богини! – не растерялся астролог и помчался к Богдану с радостной вестью.
Узнав, что Морозов готов щедро вложить в постановку немалые средства, режиссер, однако, не особенно воодушевился. Наоборот, Бузыкин закапризничал:
– У нас сказочное представление о волшебной стране. В сценарии нет никаких богинь.
– Так добавь, напиши роль, – потребовал Парамонов.
– Пьеса готова, не желаю корежить ее в угоду человеку, который решил прославить свою жену за счет моего таланта, – уперся Богдан.
– Или Илона главная героиня, или твое произведение останется в столе, – объяснил составитель гороскопов. – Если Григорий не даст денег, можешь забыть о спектакле.
– Настоящее искусство всегда губит алчность и кумовство, – надулся Бузыкин, – подлинный меценат поддерживает таланты бескорыстно, не ставя творцам глупых условий.
– Тебе решать, – развел руками Парамонов.
Богдан за ночь наваял текст для Илоны, Морозов выдал Бузыкину нужную сумму, но возникло новое препятствие. Никак не находилась актриса, которая воплотила бы образ дерева счастья. Впрочем, с этим деревом с самого начала были сложности. В первоначальном варианте сценария значилось, что в центре поселка Вилкино растет волшебная березка. Все жители и гости (дерево не вредное, не спрашивает у людей регистрацию) могут повесить на его ветки мешочки с написанными на бумажках просьбами, и они непременно исполнятся. Но внезапно появляется стрекоза, которая крадет послания людей…
Не стану пересказывать сюжет далее, он банален, дело в другом. В условиях конкурса четко указано: все, чем хвастаются поселки, непременно должно существовать в действительности – сады‑огороды, лужайки‑полянки, скульптуры‑картины. Значит, в Вилкине нужно посадить дерево и украсить его разноцветными пакетиками. Вот только большая часть его жителей встала на дыбы и заявила:
– Нам дурацкое дерево не нужно, не желаем любоваться каждый день на «развесистую клюкву», водруженную на главной площади.
Алевтина Валерьевна пыталась объяснить, что без березки не видать вилкинцам главного приза: золотого орла и большой статьи с фотографиями в гламурном журнале. Но народ заявил:
– Ну и не надо.
После долгих дебатов пришли к консенсусу. Ради конкурса купят искусственное дерево. Оно постоит в центре поселка до пятнадцатого октября, а шестнадцатого, сразу после завершения состязания, его уберут. В условиях ведь ни слова не сказано о том, что все прекрасное, чем гордятся конкурсанты, должно сохраняться долгие годы.
Гарибальди порулила по магазинам, но там не нашлось фальшивых берез, везде торговали исключительно пальмами. Доктор наук не привыкла сдаваться. Столкнувшись с трудностями, она приобрела два тропических растения и заявила слегка обескураженным артистам с режиссером:
– Какая разница, что у нас растет? Мешочки повесим на ствол. Одну красавицу поставим на улице, другую на сцене.
– Нет! – возмутился Бузыкин. – Я категорически против! Я согласился написать роль богини, даже не спорю из‑за замены березки на другое дерево, но водружать пластиковый кошмар в центре сцены не дам.
– Я категорически против! Я согласился написать роль богини, даже не спорю из‑за замены березки на другое дерево, но водружать пластиковый кошмар в центре сцены не дам. Если только… Да, пусть тогда пальму изображает женщина.
– Хорошо, только не кипятись, – согласилась Гарибальди, – твое замечание справедливо.
Алевтина Валерьевна не сомневалась, что легко найдет даму, которая согласится принять участие в спектакле. Ан нет! Желающих изображать в спектакле дерево в Вилкине не нашлось, спектакль оказался под угрозой срыва. И тут Гарибальди познакомилась со мной…
– Дашенька, из вас получится прекрасная финиковая пальма! – возликовала она.
– Жюри не станет проверять, где спит Дарья Васильева, – продолжала она, – хватит моих слов о племяннице, приехавшей погостить. Неужели вы не выручите нас? У вас же дома младенцы не плачут, постоянный уход никому не нужен!
Я притихла. Нет, ни больших, ни маленьких детей в Ложкине нет. Вся моя семья, включая собак, перебралась в Париж, а мой будущий муж, профессор Феликс Маневин, сейчас разъезжает по США, читает лекции в разных университетах. В моем доме временно живут его мать Глория, которую все зовут Лори, бабушка Зоя Игнатьевна, дядя Игорь и два мопса, Роза и Киса. Почему развеселая компания поселилась у меня? Уж извините, не очень хочется пускаться в объяснения
– Вот здорово! – вырвалось у меня. – Можно не ужинать с Зоей Игнатьевной – когда вернусь, она уже ляжет спать.
– Вы согласны? Мы выиграем конкурс, и это будет справедливо! – ликовала Гарибальди…
Поэтому я сейчас и стою на сцене вилкинского клуба, старательно пытаясь войти в образ волшебной пальмы.
– Все по местам! – скомандовал Бузыкин. – Алевтина Валерьевна, начинайте.
Гарибальди откашлялась.
«На центральной площади Вилкина стоит яблоня. О, она не простая…»
– Нет, – остановил актрису режиссер, – нужна иная интонация. «О» должно звучать с легким удивлением и таинственно.
– О? – повторила чтица.