Хотя немало удивлена твоему неожиданному визиту.
– Неожиданному? – подняла брови Эстер.
– И в связи с чем ты приносишь соболезнования? – спросила Лида.
Гостья вскинула брови:
– Так Андрей Валентинович умер!
Агния вскочила:
– Как?
Лена оттолкнулась от стола и отъехала к стене.
– Когда?
– Не неси бред, – велела Лида, – муж на работе, читает в институте лекции, приедет вечером. Правда, Дашенька?
И что мне оставалось делать? Сказать честно: «Бархатов эмигрировал в страну Хо и никогда оттуда не вернется», – я постеснялась. Воскликнуть: «Лидия, вы забыли, что врали Агнии про командировку!» – тем более. Я кивнула.
Антон резко отодвинул тарелку и спросил:
– Что тут происходит? Введите меня в курс дела, что за люди у нас в доме? Кто такая Эстер?
– Наша прежняя экономка, – объяснила Лидия Сергеевна. – Работала у нас с рождения Сонечки и до того, как та пошла в десятый класс. Потом уволилась, и Андрей нашел Наташу.
– Понятно, – кивнул Антон. – А Елена и Агния наши родственницы со стороны папы?
– Верно, – подтвердила Бархатова.
– Какая Елена? – почему‑то испугалась Эстер.
Поскольку присутствующие, включая женщину в инвалидном кресле, молчали, я решила ответить:
– Так зовут дочь Агнии.
Эстер вздрогнула:
– Девочку снова назвали Леной? Я бы побоялась.
– Я – она! – загадочно ответила инвалид.
Эстер попятилась к двери.
– Не может быть! Ленка умерла!
– Как видишь, нет, – с мрачной ухмылкой констатировала женщина в кресле. – Правда, иногда мне кажется, что лучше лежать в могиле, чем сидеть в коляске и зависеть от чужого человека.
– Не говори так, доченька! – всхлипнула Агния. – Я непременно наберу денег тебе на операцию. Теперь у нас есть надежда.
Я решила разобраться в происходящем и обратилась к вновь прибывшей:
– Кто вам сказал, что Андрей Валентинович умер?
– Лидия Сергеевна, – прозвучало в ответ.
– Неправда! – возмутилась Бархатова. – Мы с тобой сто лет не общались!
Эстер без приглашения села к столу.
– Два дня назад мне домой позвонили…
Я внимательно слушала экономку.
Эстер уже видела третий сон, когда ее разбудил звонок телефона. Определителя номера у бывшей прислуги нет, но она не рассердилась, а сразу схватила трубку. Эстер давно перестала наводить порядок в чужих домах, вот уже много лет она разводит пуделей и лабрадоров. Секрета из своего телефонного номера она не делает, а наоборот, широко тиражирует его – публикует в Интернете объявления об услугах собачьего парикмахера, предлагает щенков и готова делать животным уколы, чистить уши, подрезать когти. Эстер подумала, что ее беспокоит потенциальный клиент, и звонко крикнула в трубку:
– Питомник «Кики», слушаю.
На самом деле у Эстер всего несколько собак, которые по очереди рожают малышей, но покупателям незачем знать правду. Люди хотят приобрести здоровое животное с паспортом? Пожалуйста, они его получат. Эстер очень любит собак и трепетно о них заботится.
Из трубки послышался слабый, чуть дребезжащий голос:
– Эстонька, ты меня не узнала? Это я.
Заводчица пуделей скорчила гримасу, некоторые люди такие странные.
– Простите, кто звонит?
– Лида, – прошептала старуха.
Эстер напрягла память.
– Кого вы у меня брали? Мальчика? Девочку? И когда?
– Я Лидия Сергеевна Бархатова, – представилась звонившая.
И вот Эстер находится в столовой прекрасно знакомой ей дачи, только шикарно отремонтированной, и растерянно повторяет:
– Лидия Сергеевна, вы прекрасно выглядите, совершенно не изменились!
Несмотря на странность ситуации, комплимент порадовал жену академика. Бархатова расплылась в улыбке.
– Спасибо, дорогая. И отдельное мерси за то, что решила бросить свои дела и поспешила сюда в качестве спасателя. Но я совершенно здорова и ни в чем не нуждаюсь!
– Уже вижу, – кивнула Эстер.
– Ваша сумка шевелится, – подала голос Яна.
– И вроде ворчит, – добавила Лена.
Эстер встала и расстегнула длинную «молнию» на здоровенной торбе, наружу незамедлительно выбралось невероятное создание. На какую‑то секунду мне показалось, что это уменьшенная копия зебры, вот только на шкуре у нее было всего две полосы, светлая и черная.
– Это кто? – ахнула Лидия.
– Мартин, – с нежностью произнесла Эстер. – Мой лучший экземпляр. Остальные не ахти получились, а вот он прекрасен.
– Это пес? – с сомнением поинтересовалась Агния. – Ты только что говорила, будто разводишь пуделей на продажу. Пудельки – это такие кудрявенькие, лохматые и с длинными ушами глупые псинки, которые лают не замолкая. Я ничего не путаю?
– Что бы ты в собаках понимала! – оскорбилась Эстер. – Сама глупая!
– Эй, поосторожней! – вскинулась Агния. – Прислуга должна знать свое место!
Эстер расхохоталась.
– Очнись! Я давно у Бархатовых не служу, а ты, кстати, даже в прошлые годы в доме у Андрея Валентиновича была не барыней, а в приживалках вместе с Ленкой. Можешь щеки не раздувать и ядовитой слюной не плеваться. Как была нищей, так ею и осталась. А я теперь женщина обеспеченная, успешная собакозаводчица, не чета тебе.
Агния, покраснев, завопила:
– Лидочка! Неужели ты позволишь какой‑то горничной, пусть и бывшей, говорить в таком тоне со своей золовкой? Унижая меня, охамевшая баба втаптывает в грязь и тебя! Если ты ее не приглашала, пусть Эстка вон убирается!
– Назло не уеду, раз тебе этого хочется! – по‑детски запальчиво откликнулась бывшая экономка. – Ты, Гнюшка, тут по‑прежнему никто, не имеешь права меня гнать.
– Не смей звать меня Гнюшкой! – взвилась та.
Эстер округлила глаза:
– Почему? Тебе не нравится собственное имя? Извини, не знала. Раньше ты на Гнюшу безропотно откликалась.