В центр не пускают, по улицам ходят люди с флагами.
На календаре значилось седьмое ноября, главный праздник коммунистических времен, вся страна отмечала годовщину прихода к власти большевиков в одна тысяча девятьсот семнадцатом году. Задай кто‑нибудь другой подобный вопрос, я бы решила, что человек надо мной издевается. Советские люди просто не могли забыть про сакральную дату! Во‑первых, этот день всегда был нерабочий, а во‑вторых, накануне народу давали хорошие продуктовые заказы. Но поскольку недоумение высказал академик Бархатов, я спокойно ответила:
– Сегодня выходной.
Андрей Валентинович уперся глазами в ежедневник:
– В среду? Или я перепутал дни недели?
Мне пришлось напомнить ученому про взятие Зимнего дворца.
– Действительно! – опомнился он. – Надо же, совсем из головы вылетело.
Зато древние даты Бархатов помнил чудесно. Порой он выходил в столовую, где семья пила чай, и громогласно оповещал:
– С праздником вас!
Если родные с недоумением переглядывались, Андрей Валентинович уточнял:
– Сегодня же день рождения великого Кристиана!
Или:
– Как? Вы забыли, что в этот день появился на свет гениальный Гектор?
Лучше было не спрашивать, кто такие эти люди, потому что ученый тут же мог прочесть длинную лекцию, а потом заставить вас пересказать ее суть. Поэтому все кивали и бубнили: «О да! Как же мы забыли!»
В те годы руководство страны любило историка Бархатова. Он имел все блага, какие только полагались высокопоставленным ученым, несмотря на свои странности, быстро поднимался вверх по карьерной лестнице: был сначала деканом исторического факультета престижного вуза, а потом его ректором. Большим начальником отец Сони стал в довольно молодом возрасте, поэтому семья не испытывала ни финансовых, ни каких‑либо иных трудностей: четырехкомнатная квартира, дача, машина, поездки за границу. Ученого уважали коллеги в разных странах мира. Андрей Валентинович свободно говорил на пяти языках, владел латынью.
Когда в Советском Союзе началась перестройка, академик совершенно не изменился, его по‑прежнему не волновало, что происходит в реальной жизни. К тому же в середине девяностых он занялся новой темой. В каких‑то манускриптах Андрей Валентинович наткнулся на упоминание про страну Хо, что‑то вроде мистического Эльдорадо, и с той поры не мог ни о чем говорить, кроме как об уникальной цивилизации древнего, забытого всеми государства. Бархатов перелопатил кучу раритетных источников, сидел днями напролет в архивах и начисто выпал из действительности. Страна голодала, получала продуктовые посылки из‑за границы, одевалась в секонд‑хендах, привыкала к долларам, черному рынку, бандитам и прочим прелестям девяностых, а ученый поселился в государстве Хо. Андрею Валентиновичу было все равно, чем питаться, его не заботили бытовые проблемы, он забыл о своих служебных обязанностях и в конце концов вообще ушел с работы. Одним словом, безобидная чудаковатость превратилась в манию.
До того момента, как Андреем Валентиновичем овладела безумная идея, он был вполне заботливым мужем и отцом, обеспечивал семью. Да, академик мог задуматься и выйти из подъезда в халате, но об обязанностях добытчика не забывал, деньги в дом приносил с завидной регулярностью. А увлекшись страной Хо, он откровенно забросил все. Теперь Бархатов считал себя императором государства, давным‑давно исчезнувшего с лица земли, и день‑деньской просиживал за письменным столом, составлял Конституцию своей страны, рисовал ее карту, делил территорию на округа и районы, совершенствовал администрацию, создавал судебную систему, армию, парламент.
Удивительно, но Лидия Сергеевна спокойно относилась к чудачествам мужа и не считала его сумасшедшим. Она всю жизнь работала врачом‑косметологом и занималась омолаживанием людей. Правда, на мой взгляд, крыша у нее всегда была не на месте.
Еще в юности поставив перед собой цель оставаться вечно юной, она ни разу не сделала ни шага в сторону с намеченного пути. На диету Лидия впервые села в семнадцатилетнем возрасте и с той поры никогда не ела ни пирожных, ни мороженого, ни каких‑либо других сладостей. У матери Сони железная сила воли: она встает в шесть утра, делает гимнастику, обливается ледяной водой, а потом завтракает одним кусочком сухарика. Надо сказать, что фигура Лидии в ее совсем не юном возрасте идеальна. Когда дама резвой ланью бежит по дорожке в фитнес‑центре, со спины ее можно принять максимум за тридцатилетнюю. А еще Лидия принципиальная противница подтяжек и не устает повторять:
– Я не видела ни одного удачного хирургического вмешательства. Как минимум после него изменится мимика. Прибавьте сюда неизбежные шрамы и восстановительный период, и вы поймете: овчинка выделки не стоит. Забудьте глупое желание встать с операционного стола двадцатилетней. Отправляясь к хирургу, знайте: он не заморозит процесс старения. В лучшем случае на какое‑то время вы останетесь такой же, как в день операции, но трансформироваться в девочку‑подростка не выйдет.
Сама же Лидия Сергеевна «заморозилась» по полной программе. Она смело проверяет на себе новые методики – стала одной из первых женщин России, решившейся на уколы ботокса и разных филлеров, призванных изничтожить морщины и выровнять складки на лице, придать объем опавшим щекам, округлить заострившийся подбородок. Ванная комната Лидии превратилась в склад косметических новинок и разных аппаратов, здесь шеренгами стоят баночки, флаконы, а также коробки, в коих покоятся ультразвуковые массажеры, противоотечные пластины, перчатки для придания белизны коже рук, особый воротник, улучшающий кровоснабжение шеи, и так далее и тому подобное. Мадам Бархатова выписывает массу медицинских журналов, хорошо освоила Интернет и, едва найдя там очередную омолаживающую методику, начинает применять ее с энтузиазмом пятилетнего ребенка, разбирающего новую игрушку.
Андрей Валентинович, пока окончательно не ушел от нас в страну Хо, беззлобно подшучивал над женой. Соня же волновалась за мать и говорила:
– Может, нужно уже остановиться? Дело не в том, что манипуляции очень дорогие, а во вреде, который ты наносишь своему здоровью.
Но Лидия тут же находила достойный ответ:
– Я врач‑косметолог. Ты пойдешь к маникюрше, если заметишь у нее неухоженные ногти? Вот и от меня клиенты убегут, если увидят морщинистое лицо. Потому что подумают: «Раз доктор себя в порядок привести не способна, то и мне не поможет».
Чаще всего Соня, услышав подобное заявление, замолкала, но иногда парировала:
– Мама, ты не работаешь со дня появления на свет Антона! Мне кажется, тебе пора перестать мучить себя диетой, спортом и процедурами. Мы тебя будем любить в любом виде.
Но Лидия Сергеевна старается не ради родственников – для себя.
Теперь, наверное, настала пора вспомнить про брата моей подруги.
Бархатова родила Соню очень рано, и больше иметь детей супруги не собирались. Андрей Валентинович не обладал повышенным чадолюбием, а Лидия Сергеевна по сию пору с ужасом вспоминает о том, как во время первой беременности, несмотря на жесткое ограничение рациона, поправилась на целых двадцать кило. Произведя на свет дочь, Лидочка окончила институт, устроилась на работу и жила вполне счастливо, как вдруг неожиданно стала поправляться. Избавиться от лишних килограммов она решила уже испытанным способом: сократила рацион вдвое, затем втрое, вчетверо, а в конце концов перешла на диету больной козы – утром съедала лист капусты, вечером облизывала ломтик морковки. И конечно, добавила физнагрузку. Но стрелки весов неумолимо показывали прибавление в весе. Пришлось идти к врачу.
– А что вы хотите? – удивился он. – С природой не поспоришь! Вы полнеете не от котлет, а от лет – слабеет гормональный фон.