– Просто обалдеть!
Я с жалостью вздохнула: наша Заюшка не сильна в математике.
– Двадцать, а не двести. Эта валюта сейчас продается примерно по двадцать восемь рублей за один доллар, следовательно, отдать банку надо всего пятьсот рублей.
– Тоже сумма. Да и где я этот банк буду искать? По всему Киеву мне, что ли, носиться? Лучше езжай на вокзал, найди проводника.
– Не велик расход. И потом, опасно передавать деньги с чужим человеком.
– Вовсе нет! – воскликнула Зайка. – Сколько раз я так поступала!
– Но через систему «Юнистрим» надежнее. Да и не обязательно именно этот банк искать. Они по партнерской программе работают с разными…
– Делай, как велю! – обозлилась Ольга. – Неужели трудно на вокзал скатать? В кои‑то веки попросила. С проводником способ проверенный.
– Но он может потерять конверт!
– Ты меня не любишь, – всхлипнула Зайка, – вечно на своем настаиваешь…
Я вздохнула и пошла к машине.
Боже мой, я осталась одна, не считая животных и Ирки с Иваном! Вот оно, счастье! Начну курить в доме, буду спокойно есть шоколадки в кровати и разбросаю везде детективы… А в ближайшие дни наступит обещанная эфиопская жара, и я залягу в саду, испытывая невероятный кайф…
Нет, поймите правильно, я очень люблю своих домашних, но остаться без них на пару недель – истинное счастье. Сейчас отвезу деньги на вокзал – и свободна.
Кукурузин внимательно выслушал рассказ, потом тихо сказал:
– Давайте конверт. Не положено, конечно, но вы мне симпатичны.
– Ой, спасибо! Сколько я вам должна?
– Ничего.
– Так нельзя.
– Ваша невестка получит деньги и сама заплатит за услугу.
– Очень, просто очень вам благодарна!
– Не за что. Вы номер поезда записали?
– Ой, нет!
– Разве можно так неаккуратно… – укорил меня добрый самаритянин. – Записывайте: состав номер шестьсот шестьдесят семь, вагон двадцать пять. Пусть спросит бригадира, Кукурузина Сергея Михайловича.
Я вытащила телефон, сообщила Зайке необходимые сведения и, ежась от колкого дождя, пошла к машине.
Синоптики, как всегда, ошиблись. На Москву обрушился настоящий ливень, ледяной и жуткий. Столицу практически затопило, ртутный столбик термометра, прикрепленного к внешней стене здания вокзала, показывал всего пять делений выше нуля. Наверное, в Ложкине сейчас включили котел, затопили камин.
Наверное, в Ложкине сейчас включили котел, затопили камин. Приеду – залягу на диван, завалившись пледами… От тоски я скупила в вокзальном ларьке все газеты.
Дома я рухнула на софу – изучать прессу.
Вообще‑то я предпочитаю книги и больше всего люблю детективные романы. В последнее время «подсела» на Смолякову, причем до такой степени, что отправилась некоторое время назад в книжный магазин «Молодая гвардия», дабы получить автограф литераторши. Очень странный для меня поступок, сама себе удивилась до остолбенения. До сих пор мысли об общении со знаменитостями у меня не возникало. Но Смолякова пишет свои произведения от первого лица, и у меня после прочтения четырех десятков ее романов сложилось стойкое ощущение: мы знакомы. Более того, как будто я давно незримый член ее семьи, хожу в ее доме, глажу ее собак, общаюсь с ее родственниками. Вот и разобрало любопытство: Милада и вправду такая или это выдуманный образ?
Для начала пришлось отстоять очень длинную очередь – популярность у Смоляковой просто невероятная. Но я оказалась упорной и дождалась своего часа. Милада выглядела иначе, чем на фото и в телепередачах. Она оказалась даже меньше меня, тощенькая блондиночка с голубыми глазами.
Я протянула книгу.
– Кому подписать? – спросила Смолякова.
– Мне.
– Как вас зовут?
– Даша, – спохватилась я, – извините, пожалуйста.
Милада улыбнулась.
– Рада вас видеть.
Потом она осторожно открыла томик, взяла простую, даже, я бы сказала, затрапезную шариковую ручку – такую прозрачную, пластиковую – и внезапно поморщилась.
– Что‑то не так? – насторожилась я. – Вы не хотите подписывать это произведение? Давайте куплю другой роман.
– Нет, нет, не в этом дело, – ласково ответила Милада. – Вчера пошла в свою комнату, прихватив чашку кофе, решила полакомиться в тишине. Но не тут‑то было: собаки затеяли свару на лестнице, помчались всем стадом вниз, сшибли меня с ног, я упала и сильно обожгла руку, прямо около родинки. Вот даже волдырь вздулся. Видите, какая отметина? У меня это пятно с детства, очень некрасиво, а теперь еще и шрам рядом будет. Кроме того, ожог сильно болит.
– Ой, а собаки – это правда? – обрадовалась я, забыв выразить литераторше сочувствие.
– Ага, – закивала Милада, быстро чиркая ручкой по странице. – Вот, смотрите, у меня их фото на телефоне вместо заставки.
– И у меня! – воскликнула я. – Хуч, Банди, Снап, Жюли, Черри, есть еще кошки и жаба.
– Дайте поглядеть, – попросили женщины из очереди.
И через секунду плавное подписание книг превратилось в тусовку любителей животных – вокруг Смоляковой столпились собачники, кошатники, хомячатники, черепашатники, лягушатники, крысятники… Нашелся даже один любитель змей, взахлеб повествующий об удивительно интеллигентном нраве своей гюрзы.
Вместо того чтобы сразу уйти, получив автограф, я застыла в толпе, наблюдая за Смоляковой. Очень скоро меня охватило удивление. Надо же, вроде супермодная писательница, а совсем не заносчивая и одета не пафосно, и в ушах бижутерия, вот только пахнет от нее дорогими французскими духами, теми же, что пользуюсь я. На смену удивлению явилось восхищение. Похоже, Милада отличная тетка, мы могли бы быть подругами, нет в ней ни агрессии, ни злобности, ни желания посмеяться над бабами‑фанатками, говорящими сейчас глупости. Кстати, в очередь к Миладе стояло и много мужчин, делавших не менее идиотские замечания.
В общем, домой я вернулась, очарованная Смоляковой, и впервые в жизни испытала желание набиться к ней в гости. Если подумать, я легко найду общих знакомых с писательницей.