Те водители, в автомобилях которых не было кондиционеров, ехали с открытыми окнами, только, думается, им от этого не стало прохладней. Поток двигался с черепашьей скоростью и наконец встал вообще. Я откинулась на сиденье. Может, купить вертолет? Одна беда – припарковать его будет негде.
Но на заре перестройки вера моя была разрушена. Я пристроилась работать в фирму, которая отправляла детей «новых русских» на учебу за рубеж.
Однажды в эту контору явилось лицо кавказской национальности, обвешанное золотом и окруженное телохранителями. С ним пришел сынишка, паренек лет семнадцати, весь в прыщах, самого противного вида.
Лицо заявило, что желает отправить отпрыска в Сорбонну учиться на адвоката. Поскольку мне с каждого оформленного на учебу ребенка «капала» определенная сумма, я с жаром взялась за дело и сообщила примерную стоимость обучения, на мой взгляд, несуразно огромную. Чтобы сразу не отпугнуть кавказца, я сказала:
– Можно платить по частям, за каждый семестр отдельно.
«Лицо» покачало головой:
– Нэт. Мэня убить могут, отдам дэньги сразу.
Сразу так сразу, кто бы спорил, но не я. Но сумма‑то бешеная, и я опрометчиво предложила:
– Давайте сейчас устроим мальчику небольшое испытание. Сорбонна присылает тесты, чтобы абитуриенты могли проверить свои знания.
Кавказец обозлился и начал орать, что его сын учится на одни пятерки, ни на какие идиотские вопросы он тут отвечать не станет, и швырнул мне на стол дневник, весь усеянный пятерками.
Я тактично промолчала, но в глубине души была абсолютно уверена, что любящий папочка купил ради сыночка всю школу на корню.
Парень оформил документы и улетел. Примерно через две недели после его отъезда в Париж из Сорбонны пришел факс:
«Уважаемая мадам! Мы испытываем огромное удовлетворение от работы с вашей фирмой и надеемся, что наше сотрудничество продлится и в дальнейшем. Особо благодарим вас за студента Беслана Ибрагимова, это очень приятный молодой человек. Заранее приносим извинения, но нам требуется задать вам некоторые вопросы и получить на них ответы:
1. Беслан прошел тестирование по французскому языку, и мы вынуждены с сожалением констатировать, что он им не владеет».
Я моментально вспотела. Так, приехали, насколько я знаю, любое учебное заведение уровня Сорбонны имеет полное право отчислить студента, если тот не соответствует требованиям университета. А денежки они не вернут. В полном ужасе я стала читать дальше:
«2. Беслан прошел тестирование по истории, и мы вынуждены признать, что он не знает предмета».
Мне стало совсем дурно, но я упорно читала факс. Там было, дай бог памяти, пунктов пятнадцать, в особенности умилил последний:
«3. Беслан прошел тестирование по русскому языку, и мы вынуждены констатировать, что он им не владеет, наречие, на котором изъясняется студент Ибрагимов, нам непонятно, что вносит большие трудности в осуществление учебного процесса».
Потом из факса полез еще один листок. Я была готова к самому худшему. Сейчас прочитаю об отчислении и сообщение о том, что, согласно правилам, сумма за обучение не возвращается, и адью, Дашутка.
Сейчас прочитаю об отчислении и сообщение о том, что, согласно правилам, сумма за обучение не возвращается, и адью, Дашутка. Лучше даже не думать, что со мной сделает папуля Беслана. Одно хорошо, можно не оформлять завещание, потому что завещать мне нечего.
Листок вылез наружу. Я схватила его и затряслась:
«На основании вышеизложенного с глубоким сожалением вынуждены сообщить, что учеба Беслана в Сорбонне на данном этапе представляется нецелесообразной».
Я похолодела и ощутила себя трупом. Но, почти теряя сознание, все же дочитала послание до конца:
«Поэтому мы берем на себя смелость и просим вас связаться с родителями Беслана, чтобы предупредить их о дополнительных материальных тратах, которые им, к нашему глубокому сожалению, придется понести, чтобы спокойно обучать Беслана в университете:
1. Мы нашли Беслану репетиторов по всем предметам.
2. Мы нашли человека, который станет сопровождать его в поездках по городу.
3. Мы наняли Беслану преподавателя, который научит его пользоваться столовыми приборами.
4. Мы нашли…»
И так еще двадцать пунктов. Завершался факс абзацем:
«На основании вышеизложенного не возьмете ли вы на себя труд сообщить родителям Беслана Ибрагимова, что им следует внести на наш счет сумму в размере ста двадцати тысяч франков, не предусмотренную в основном контракте. Примите наши извинения…»– и прочая, прочая, прочая.
После этого случая у меня возникла стойкая уверенность: если хотите, чтобы ваш мопс получил диплом о высшем образовании, смело отправляйте его в Сорбонну, через энное количество лет собачка вернется магистром, главное, вовремя и бесперебойно вносить плату за обучение.
Улыбнувшись воспоминаниям, я докатила наконец до шоссе и радостно вздохнула: ура, пробок больше не предвидится.
Доехав до поселка, я ткнулась в закрытый шлагбаум и погудела, высунулся охранник.
– Куда?
– К Литвинским.
– Туда нельзя на автомобиле, только пешком, припаркуйте «Пежо» на площадке.
Я оглянулась, увидела с десяток иномарок, поставленных поодаль, и обозлилась. Ну и порядки тут теперь! Небось жильцы приняли решение не пускать на территорию никого на колесах, только своих. У нас в Ложкине тоже иногда ведутся подобные разговоры: дескать, пусть гости бросают свои тачки за оградой и идут к нужному дому пешком. Дороги в Ложкине узкие, разъехаться трудно… но до принятия конкретных решений у нас дело все же не дошло, а тут, очевидно, подвергли всех не живущих в поселке остракизму.
Я заперла «Пежо» и пошла в глубь «Волшебного леса», дорога вилась между деревьями, направо, налево… Я вышла к знакомым воротам и остолбенела. Железные створки, всегда наглухо закрытые, стоят распахнутые настежь. В глубине участка виднеются машины «Скорой помощи», пожарных и милиции. Дом… его нет. На земле высятся обгорелые руины и вьется тонкий дымок.
Я влетела на участок и закричала:
– Валентина!!!
Несколько милиционеров, стоящих у «Волги», повернулись. Потом один, самый молодой, подошел ко мне и спросил:
– Ищете кого?
– Да, – растерянно ответила я, – Валентину.
– Фамилия?
– Понятия не имею, – пробормотала я, – никогда ею не интересовалась. Валя, и все, она у Литвинских домработницей служила, живет в этом доме.
– А вы кто?
– Дарья Васильева, близкая знакомая Литвинских.
– И зачем вы приехали? Или не в курсе, что хозяин погиб, а жена в тюрьме?
– Знаю, конечно, – приходя в себя, ответила я, – просто Андрей брал у меня книгу, библиотечную, не вернул, мне звонят, напоминают, вот и отправилась сюда, думала, Валя мне ее отдаст! Где она, кстати?
Милиционер покачал головой.