Проведя в Советском Союзе около года, Клаус понял, что, объявись он открыто сейчас у своей тетки и двоюродного брата, неприятностей им не миновать. Поэтому Рихт обставил свидание тайно. Братья встретились, подружились, а после восемьдесят пятого года стали свободно переписываться.
– Я пожаловался ему на то, что Завальнюк просто грабит меня, – объяснял Сизов, – и Клаус придумал весь этот ход с завещанием. Нет, он не мог взять деньги. И Олег тоже! Кто‑то ограбил и убил Гладышева!
– Все равно дайте адрес брата, – попросила я, – в жизни случается всякое, вдруг я найду в Германии Гладышева. Вы тогда получите назад хоть часть своих средств.
Гарик вытащил записную книжку.
– Пишите. Бонн…
– Почему вы ничего не сказали милиции о долларах? – поинтересовалась я, пряча бумажку.
– Издеваетесь, да? – подскочил Гарик. – А Завальнюк? Как я ему объясню, где взял деньги?
– Вам не пришло в голову сказать, что Клаус просто одолжил вам полмиллиона?
– Сергей не лыком шит, – вздохнул Гарик, – тут же проверит информацию. У Рихта подобных средств нет, а у Катерины были.
– И она оставила их вам, а не ему?
Сизов мрачно улыбнулся:
– Госпожа Неуманн терпеть не могла родного сына, это долгая история, никакого отношения к делу она не имеет. Все свои средства Катерина распределила между разными людьми, старательно заботясь, чтобы Клаусу не досталось ни копейки. Вас удивляет такое поведение матери?
– Да нет, – пожала я плечами, – всякое случается, кое‑кто ненавидит своих детей.
Выскочив от Гарика, я понеслась в авиакассу. Имея в кармане паспорт гражданки Французской Республики, я не нуждаюсь во въездной визе в Германию. Естественно, мне не хотелось рассказывать дома о предпринятом расследовании, поэтому, оказавшись у окошечка, я потребовала:
– Мне нужен такой рейс, который прибудет в Бонн где‑то в десять‑одиннадцать утра по местному времени и в тот же день, в районе шести‑семи вечера, вылетит назад.
– Такого нет, – удивленно ответила кассирша.
– Тогда придумайте что‑нибудь, – не сдалась я и протянула ей пятьдесят долларов.
Получив мзду, девица крайне оживилась и стала изучать расписание. Минут через десять она разработала маршрут, надо сказать, очень удобный. Я заявлюсь в Бонн около одиннадцати, а улечу в восемь. Не устраивало меня лишь одно обстоятельство: лететь нужно было рейсами «Панкратовские авиалинии», все варианты с иностранными компаниями не проходили по времени.
– Может, посмотрите еще разок? – без надежды попросила я. – «Эр Франс», «Люфтганза»… любая подойдет.
– Нет, – покачала головой девушка, – только наши. Туда рейсом Москва – Вашингтон с посадкой в Бонне, обратно – Канада – Москва, он в Германии заправляется. Кстати, это обойдется дешевле.
Я полезла за кредитной карточкой, не в деньгах дело, панически боюсь самолетов и абсолютно не доверяю российским авиакомпаниям. Скорее всего, лететь придется на допотопной машине, давно исчерпавшей свой ресурс и пару раз отремонтированной. Нет никакой гарантии, что техперсонал на авиапредприятии не будет с похмелья. Забудут завинтить крохотную деталь – и прощай, Дашутка! Но альтернативы‑то нет.
– Выписывайте, – с тяжелым вздохом согласилась я.
Метель прошла, на небе засияло солнце. Я подкатила к развороту на Ленинградском проспекте и машинально глянула на будку. Стоит «пончик» на посту или можно нарушить правила? Хотя он вроде предупредил, что сменил место дислокации.
Стоит «пончик» на посту или можно нарушить правила? Хотя он вроде предупредил, что сменил место дислокации. Черт с ним, поверну тут. Впереди, на «правильном» развороте, тьма машин, мне ни за что не вписаться в нужный ряд, в крайнем случае заплачу опять пятьдесят рублей, здоровье дороже.
Наплевав на знак, я повернула налево и тут же наткнулась взглядом на «пончика». Но постовой не обратил на меня никакого внимания, потому что уже поймал жертву. Нужно быстренько удирать, пока мент меня не заметил, но тут я увидела, что за автомобиль он притормозил, и моментально подрулила к обочине.
– Вам чего? – недовольным тоном осведомился «пончик». – Дорогу потеряли?
– Здрасьте, – улыбнулась я, – мы хорошо знакомы, я часто тут правила нарушаю.
Постовой поднял глаза:
– А… Сейчас чего?
Я ткнула пальцем в потного Дегтярева, мающегося возле черного «Запорожца»:
– Отпустите этого беднягу.
Постовой вытаращил глаза:
– Это с какой стати? Правила нарушает, под запрещающий знак повернул и покатил!
Красный Дегтярев сердито посмотрел на меня и буркнул:
– Вот уж неожиданная встреча! Убедительная просьба, не вмешивайся! Сам разберусь!
Понимая, что он сейчас совершит непоправимую ошибку, я быстро сказала:
– Не делай этого! На дороге постовой главный, а у тебя номерной знак самый простой!
Но Александр Михайлович, как все мужчины, считает, что совет женщины нужно выслушать лишь в одном случае – чтобы поступить наоборот. Поэтому он вытащил свое служебное удостоверение, ткнул в нос «пончику» и заявил:
– Оперативная необходимость вынудила меня нарушить правила.
Я тяжело вздохнула. Дегтярев отличный профессионал, один из тех сотрудников ментовки, которые готовы за маленький оклад стойко бороться с криминальным миром. Но, последовательно прошагав по карьерной лестнице от сержанта до полковника, мой приятель сохранил детскую наивность. Одно дело, когда ты, сидя в служебном кабинете, отдаешь приказ: «Всем постам перекрыть движение».
Другое, когда на стареньком «Запорожце» нарушаешь правила. И еще, надо четко понимать, с кем имеешь дело. Может, молоденький сотрудник, стой он сейчас на перекрестке, и испугался бы старшего по званию. Но «пончик», который по виду был одногодком Дегтярева, однако, в отличие от Александра Михайловича, имел на плечах погоны сержанта, сейчас покажет полковнику, кто в доме хозяин. Красная книжечка не произвела на «пончика» никакого впечатления.
– Правила писаны для всех, – фыркнул он, – а что касается оперативной необходимости… Чегой‑то у вас на заднем сиденье торт стоит? Никак решили преступников чайком побаловать? Ну‑ка, документики.
Дегтярев покорно дал права.
– Ага, – удовлетворенно кивнул мент, – выданы неделю назад. Понятненько!
– И что вам понятно? – снова начал багроветь полковник.
«Пончик» скривился и ткнул в мою сторону жезлом:
– Вот она честно говорит, когда ее здесь ловлю: «Извините, в нужном месте повернуть не могу, плохо вожу», а вы служебным положением злоупотребляете. Некрасиво это, а главное, вам не поможет!
Поняв, что меня поставили ему в пример, Александр Михайлович разозлился окончательно и прошипел:
– Ну, долго мораль читать будешь? Пока здесь топчешься, через тот поворот армия машин проехала! Бери штраф, и хватит!
– Вы, полковник, мне не тыкайте! – разъярился сержант. – Машину по компьютеру проверим…
– Зачем? – взвыл Дегтярев.
– Как это? – изобразил удивление мент.