Главное, теперь я не одна. Ты написал, что не собираешься иметь отношений с убийцей Миши. Как я тебя понимаю! Нет прощения тому, кто лишил ребенка жизни. Но ведь его не я убила! Откуда на моей одежде кровь, а на подошвах башмаков глина из того проклятого оврага? Любимый, это не моя тайна. Знай, кровь была не Мишина, но я обязана молчать. Я очень виновата, я – убийца невинной души, но я не лишала жизни Мишу».
И еще пять страниц подобного бреда. И Антон совершил вторую ошибку: опять написал Татьяне. Но на сей раз он пригрозил ей переводом в колонию более строгого режима, где заключенные не имеют права на переписку. Никаких возможностей устроить Татьяне ужасную судьбу у Вольпина не было, но Привалова испугалась. Во всяком случае, больше от нее никаких известий не поступало.
Как‑то во вторник Антона ни свет ни заря разбудил телефонный звонок. Несмотря на резко возросшее материальное положение, Вольпин продолжал жить в старой родительской квартире. Правда, в дополнение к ней он скупил все апартаменты на этаже и сделал шикарный ремонт. Но номер телефона остался у Вольпина прежним.
Ничего не подозревая, Антон взял трубку и услышал незнакомый женский голос.
– Милый, я вернулась.
– Вы не туда попали, – сонно пробормотал Вольпин и отсоединился, злясь на дуру, которая в пять утра ошиблась номером. Но телефон затрезвонил вновь.
– Антон, это ты? – спросила та же тетка.
– Вольпин слушает, – нарочито официально подтвердил бизнесмен.
– Я в Москве, – сообщила незнакомка.
– Кто вы? Я ни с кем встреч не назначал!
– Не узнал меня? Я твоя невеста, Татьяна Привалова, – раздалось в ответ.
От неожиданности Антон растерялся, а уголовница говорила без умолку.
– Я вышла на свободу, и теперь мы можем пожениться. Я докажу свою невиновность, хватит мне молчать… Конечно, некоторым будет плохо от моего чистосердечного признания, но пора сообщить правду. Знаешь, со мной в одном отряде на зоне оказалась Нора Родригес, она в юридической консультации работала до того, как свою свекровь с пятого этажа сбросила, законы знает! Нора мне объяснила: если человек отсидел срок за несовершенное преступление, а потом выяснится, что за ним в прошлом есть убийство, то второй раз его не посадят. Вот так! Я признаюсь, и меня оставят на свободе, потому что я и пальцем не тронула Мишу. А еще знаю, где спрятаны улики, которые меня обелят. Я отнесу их ментам. Всем газетам правду расскажу! И тогда мы поженимся!
И тут у Вольпина прорезался голос. То, что он в запале наговорил «невесте», повторить тут невозможно. Татьяна молча выслушала Антона и прошептала:
– Понимаю, ты мне не веришь, но я тебе докажу.
Через некоторое время Привалова опять побеспокоила Антона.
– Сделай мне, пожалуйста, одолжение, – вполне спокойно сказала она. – Пойми, мне на зоне было очень трудно. Я смогла там выжить и даже заработать авторитет только благодаря мыслям о тебе, о нашей свадьбе и семейном счастье. Сейчас я великолепно понимаю, что жизнь развела нас слишком далеко и нам с тобой не жить вместе. Но я не хочу, чтобы ты считал меня убийцей Михаила. Да, я думала, что совершила преступление, лишила жизни невинное существо, только это получилось случайно, от неопытности и страха. Но теперь я поняла, почему его уронила, у крошки тогда сломалась шейка. Я добыла из тайника улики, полностью меня обеляющие. Пока еще не знаю, что буду с ними делать. Посмотрю, подумаю, решусь ли перевернуть жизнь людей, которые считают, что прошлое навсегда похоронено.
– Разговор окончен, – отрубил Антон.
– Милый, – прошептала Таня, – ради нашей первой встречи, в память о том дне, давай встретимся. Я покажу тебе кое‑что и расскажу правду, а потом исчезну из твоей жизни.
Клянусь, что навсегда. Прошу, стою на коленях, дай мне возможность оправдаться!
– Ладно, – нехотя сказал Антон, – у тебя будет десять минут.
– Мне хватит, – обрадовалась Таня. – Еду!
– Куда? Постой! – приказал Вольпин.
– Разве ты не позвал меня в гости? – забеспокоилась Привалова.
– Я не собираюсь беседовать в квартире, – пробурчал Антон. – Помнишь арку?
– Проход к автобусной остановке? – уточнила Таня. – Мне то место часто снилось на зоне.
– Вот там и стой в полночь, – велел Вольпин.
– Хорошо, – без тени сомнений согласилась Татьяна…
Антон перевел дух и посмотрел на меня.
– Хотите сказать, что, явившись на свидание, обнаружили Привалову жестоко избитой? – спросила я.
– Верно, – согласился Вольпин. – Она лежала на спине и была в сознании, успела прошептать несколько слов. Наверное, преступник убежал за минуту до моего появления.
– И что она говорила? – занервничала я.
– Молилась, – ответил Антон.
– Молилась? – с удивлением переспросила я. – Татьяна церковный человек?
– В тот год, когда я с ней общался, она рассказывала, что мать часто возила ее на службу, но после ее смерти Таня в церковь не ходила, – пожал плечами Вольпин. – Но время бежит, она, думается, сильно изменилась, очутившись за решеткой. Я наклонился над телом и услышал: «Отец святой…» Все.
– Все… – с тоской повторила я. – И вы позвонили в «Скорую»?
– Да. Уж не знаю, какое у вас обо мне сложилось мнение, – мрачно произнес Вольпин, поглаживая свою аккуратную бородку, – но я не гад. Татьяна была жива, я вызвал врачей и остался рядом с раненой до приезда машины. Прибыли очень странные медики: пока один оказывал пострадавшей помощь, второй потребовал мой паспорт. Я вполне мирно ответил: мол, вышел за сигаретами, зачем было брать с собой документы, я живу в квартале от пресловутой арки. Кстати, я вообще мог просто обойти тело и не заморачиваться чужими проблемами. Но доктор упорствовал. Я позвонил домой охране, Володя прибежал через пару минут, и одновременно с ним прибыла милиция, которую вызвал сотрудник «Скорой».
Надо отдать должное ментам, они были корректны с Антоном, очевидно, оценили по достоинству и костюм, и часы, и охрану. Но Вольпину пришлось сообщить свой адрес и рассказать наспех придуманную историю про закончившееся курево.
– Еще вопросы есть? – подытожил Антон.
– Кто такая Стефания? – спросила я.
– Понятия не имею, – явно тяготясь беседой, ответил Вольпин. – Татьяна всего раз упоминала подругу. Я запомнил это имя лишь по одной причине: у меня была тетка Стефания.
– А больше Таня никого не упоминала?
Бизнесмен встал.
– Вроде нет. Больше я ничего не скажу. Не потому, что не хочу, а потому что не знаю. Много лет назад я совершил типичную юношескую глупость – переспал с симпатичной девчонкой, не успев с ней как следует познакомиться. Многие парни проводили так свой досуг. Мы не думали тогда о СПИДе и других болезнях, просто брали от жизни все. Связь была мимолетной. Сколько я должен вспоминать о той истории? Если меня подозревают в избиении Татьяны, я готов предоставить ДНК для анализа, пусть сравнят мои кулаки с ее синяками. Не знаю, чего еще захочет эксперт, но даже разрезав меня на кусочки и засунув под электронный микроскоп, никакой моей причастности к преступлению не найдут!
– Привалова говорила об уликах, – перебила я Антона, – вроде хотела их продемонстрировать при вашей встрече.