– Кое‑кто топал ногами и кричал: «Не трогай! Обожаю по многу раз смотреть фото шмоток!»
– Человеку свойственно корректировать свое мнение. Еще Достоевский говорил: если люди не меняют собственную позицию, они идиоты, – торжественно заявил Кирюша и попытался встать.
– Не рискну спорить с Федором Михайловичем, – сказала я. – Ладно, журналы не нужны, но зачем резать занавески? Их надо было просто постирать.
– Верно! – кивнула Лиза. – Мы так и хотели сделать! Кирюша полез их снимать и…
– И? – поторопила я рассказчицу. – Договаривай!
– И… – протянула Лизавета.
– Схватился за колечки, – пришел ей на помощь Кирик. – Чертова лестница зашаталась, я уцепился за драпировки и съехал вниз.
– На ногтях, – ожила Лиза. – Как на коньках скатился! Вжик – и внизу!
– Материал тонкий, – вдохновенно врал Кирик, – мигом на ленточки разъехался.
– Ужасно! – согласилась я. – И, похоже, катался ты неоднократно. Ситуация повторялась с завидным постоянством на всех окнах.
Кирюша снова начал тереть затылок.
– Ой, ой, голова ноет…
– Там кость, – сердито сказала я, припомнив старый анекдот, – она не болит.
– Намекаешь на мою безмозглость? – обиделся Кирюшка.
– Упаси бог, – усмехнулась я. – Да, кстати, при помощи чего ты точишь когти? Мне бы тоже хотелось иметь вместо ногтей бритвы. Очень удобно будет ими картошку на ужин чистить и курицу разделывать. Да и ночью гулять не страшно – в случае нападения располосую маньяка на ремни.
– Ты мне не веришь! – пошел в атаку Кирюша.
– Просто восхищаюсь твоими суперногтями, – вздохнула я. – Вот что, немедленно наведите тут порядок и подумайте, из чего можно сделать новые занавески. В мои планы не входит покупка ткани.
– Вот так всегда! – трагично воскликнула Лизавета. – Превращаешься в пай‑девочку, а Лампа злится! Между прочим, когда мы с Кирюхой пришли домой, все двери стояли нараспашку. И входная, и террасная.
– Собаки! – испугалась я. – Где они?
– Дрыхнут в библиотеке, – хором ответили безобразники.
– Я тоже пойду спать, – объявила я.
– Еще даже программа «Время» не начиналась, – удивился Кирюшка.
– Я очень устала, – сказала я чистую правду, – ноги‑руки шевелиться отказываются. А вы разгребайте кавардак. Да, Лизавета, как твоя кукла, понравилась?
– Ты о чем? – заморгала Лиза.
Кирюша во все глаза уставился на нее.
– Ты не нашла нашего Буратино?
– Кого? – поразилась Лизавета.
– Куклу в шубе и с волосами, – уточнил Кирюша, – мы положили ее к тебе на подушку.
– Ничего не видела, – продолжала изумляться Лизавета.
– Врешь! – подпрыгнул Кирюшка.
– Мы сделали симпатичную поделку, – подтвердила я. – Куда она могла подеваться? Ой, Малюта Скуратов…
– Кто? – разинул рот Кирилл.
– Что? – одновременно спросила Лиза.
– Забудьте, чепуха, – отмахнулась я и удалилась на кухню, плотно закрыв за собой дверь.
Минут через десять я, держа в одной руке чашку с чаем, а в другой тарелочку с бутербродами, шла мимо гостиной.
– Ну и бардак, – послышался оттуда голос Кирюши. – Твоя идея, вот и убирай теперь.
– Нет! – возмутилась Лиза. – Кто первый захотел?
– Может, расскажем? – предложил мальчик.
– С ума сошел? – вскрикнула Лизавета. – Тише! И думай, где занавески взять.
– Твои платья разрезать, – выдал креативное предложение Кирюшка.
– Идиот, – ответила Лизавета. Потом послышался шлепок.
– Психованная, да? – заныл Кирик. – Башка и так болит.
Я на цыпочках продолжила свой путь. Кирик и Лиза большие забавники, вероятно, сегодня в гостиной они опробовали некий прикол, которым предполагали поразить взрослых. Но испытания пошли не по намеченному плану, и семья Романовых лишилась гардин. Жалко, конечно, но это не смертельно. Любая женщина, воспитывающая двух и более детей, подтвердит: главное, что чада живы, все остальное не имеет значения. Настоящую мать не испугает даже встреча с медведем гризли, она закалена общением с детьми и уже ничего не боится.
Тщательно вытерев ноги о домотканый половичок, я беспрепятственно зашла в школу – московская мода на охранников сюда не добралась. А может, у администрации элементарно нет средств на секьюрити.
В коридорах было пусто – в классах шли уроки. Я медленно брела по протертому линолеуму и в конце концов увидела дверь с табличкой «Библиотека». Толкнула створку, симпатичная женщина лет тридцати пяти оторвала взгляд от книги и вежливо, но строго сказала:
– Книги выдаются только детям по предъявлении дневника.