Я нажала на звонок, дверь приоткрылась, над цепочкой появилась часть лица: карий глаз, длинный нос и губы, накрашенные яркой помадой.
– Вам кого? – спросила женщина.
– Арутюновых, – улыбнулась я.
– Чего?
– Арама Арутюновича позовите, пожалуйста.
– Его нет.
– А когда он придет?
– Он умер.
– Ой, вот беда! Тогда Диану Варткесовну.
– Она тоже скончалась.
– А вы кто? – бесцеремонно спросила я.
– Натэлла, – без всякой агрессии ответила женщина, – родственница дяди Арама, мне их квартира по завещанию отошла. Роза, их дочка, умерла, а больше у них никого не было.
– Вы дружили с Розой! – обрадовалась я.
– Нет, – не снимая цепочки, помотала головой Натэлла, – только в детстве пару раз встречались. Я в Ереване жила, дядя Арам в Москве, ездить было дорого. До сих пор удивляюсь, что квартиру получила. Наверное, они подумали, пусть уж лучше мне в руки попадет, чем государству.
– Давно они умерли?
Натэлла чихнула.
– Ну… Роза раньше, родители следом за ней. А что?
– Мы приятельствовали с Арутюновой, – попыталась я наладить контакт с Натэллой, – я хотела узнать…
– Ничем помочь не могу, – неожиданно сердито перебила та. – Арутюновы в Москве всю жизнь провели, я в Ереване. До свиданья!
Створка хлопнула о косяк. Да уж, сегодня точно не мой день, столько времени потратила зря.
Крайне недовольная собой я села в машину. Похоже, совершила глупость. Ну зачем мне понадобилась Арутюнова? Следует искать Фомину, а Роза с ней не дружила. Семья Арутюновых была бы последней, куда Наташа могла заявиться после своего «воскрешения». Вероятнее всего, правду знала Леся Рыбалко, но ее сбила машина.
Я вздрогнула и схватилась за руль. Какая, однако, странная череда смертей! Пусть Фомина на самом деле погибла во время пожара, а ее родители не вынесли горя и скончались. Следствие по делу о сгоревшей бане велось халтурно, в преступлении обвинили Костю Рогова, который только и хотел, что заполучить машину. Парень оказался в тюрьме, где его убили матерые уголовники.
Роза, безоглядно влюбленная в жениха, наверняка винила себя за глупое вранье. Видимо, не один раз повторяла: «Мне следовало сначала уточнить, был ли в тот день сеанс в „Бом“, а уж потом давать показания!» Бедняжка, вероятно, надеялась на относительно мягкий приговор, ведь Костя не был закоренелым рецидивистом, но суд решил иначе. Десять лет! Розе такой срок показался бесконечным, вот она и полезла в петлю. После гибели любимой дочери родители сменили квартиру и вскоре умерли от горя. История полна трагизма, но, в принципе, правдоподобна. Смущала смерть Леси Рыбалко, доверенного лица и близкой подруги Наташи Фоминой. Какого черта она попала под автомобиль?
Я откинулась на спинку кресла. Сколько в Москве случается наездов на пешеходов и какое количество из потерпевших умирает, не доехав до больницы? Рыбалко была неосторожна, бежала на красный свет… Или что там было? Я же подробностей не знаю. Но мне хорошо известно: большинство происшествий на дорогах случаются из‑за элементарного несоблюдения правил. Ну, допустим, несутся люди через проезжую часть перед носом у машин, когда рядом расположен подземный переход. Я сама, будучи автолюбителем, боюсь остановок общественного транспорта. Ну сколько можно повторять прохожим: драгоценные наши, яхонтовые, брильянтовые, не выскакивайте на мостовую впереди автобуса, обойдите его сзади! Вы же ставите себя под удар, шофер может не успеть быстро нажать на тормоз, когда перед ним внезапно появится горе‑пешеход! А подростки, которые, ни о чем не думая, шагают в сумерках по шоссе? Они – кошмар любого водителя, даже суперпрофессионального Шумахера.
Юноши и девушки затыкают уши наушниками плеера, в голове у них гремит музыка, к тому же в моде сейчас темные пальто и куртки… Попробуйте углядеть серую тень в темноте! И бесполезно таким сигналить – меломаны находятся во власти любимого исполнителя. Хорошо еще, если такой очутится в больнице и сможет произнести культовую фразу: «Упал, очнулся – гипс». А то ведь для него могут сыграть опус, который ему уже не суждено будет услышать, я имею в виду похоронный марш.
Ладно, у меня еще есть номер Стефании Грозденской. Может, сейчас кто‑нибудь снимет трубку?
И правда, наконец‑то мне повезло.
– Алло, – прозвучал из трубки хриплый голос мальчика‑подростка.
– Позовите Стефанию.
– Набирайте правильно номер, – грубо отшил меня паренек и отсоединился.
Но упорство появилось на свет раньше меня, я никогда сразу не сдаюсь.
– Алло, – отозвался тот же мальчик.
– Добрый день.
– Чего?
– Дома ли Стефания?
– Сказал уже: тут таких нет.
– Постойте, у вас давно этот номер?
– А че?
– В квартире есть кто‑нибудь из старших?
– Я что, маленький? – возмутился парнишка.
– Судя по неумению себя вести, да. Взрослый человек не швыряет трубку, он сначала попытается выяснить, в чем дело.
Подросток недовольно засопел, потом заорал:
– Баба Нина, подойди!
– Слушаю вас, – донеслось до меня спустя пару секунд.
– Извините за беспокойство…
– Ничего, ничего, говорите.
– Ваш телефон ранее принадлежал Стефании Грозденской. Не знаете случайно, где девушка?
– А вы, собственно, кто такая? – проявила бдительность незнакомая мне баба Нина.
– Я работаю в оркестре, играю на арфе, меня со Стефой связывали добрые отношения, потом я уехала учиться в Германию, вот мы и потеряли связь друг с другом. Сейчас я вернулась, а ваш внук ответил: «Тут такой нет».
Баба Нина начала кашлять. Чем дольше она издавала ухающие звуки, тем тревожнее становилось у меня на душе.
– Что‑то случилось? – невольно произнесла я.
– Извините, – заговорила наконец старуха, – очень не хочется сообщать вам дурную новость, но Стефания давно покойница. Почти два года назад ее сбила машина.
– Ой, – пискнула я.
– Я сама очень расстроилась, – вздохнула собеседница. – Я больше комнату не сдаю, хватит с меня переживаний. Привыкаешь к человеку, начинаешь считать его почти родным, и вдруг такая беда… Слишком большое напряжение для нервов.
– Погодите, – спохватилась я, – что значит «не сдаю комнату»? Разве квартира не принадлежала Стефании?
– Конечно, нет! – возразила баба Нина. – Стефа конфликтовала с родителями, вот и захотела жить отдельно. А мы с Лёней существуем на пенсию, особо не разбежишься, зато хоромы большие, целых шесть комнат. Понимаете?
– Да, – выдавила я из себя.
– У меня знакомая работала в риелторском агентстве, – пустилась в объяснения старушка, – она и порекомендовала нам Стефу. Девушка сначала отдельную квартиру снимала, да хозяйка стала плату набавлять, приходила каждый день к ней и нотации читала, вот та и не выдержала. Я, как Стефу увидела, сразу поняла – мы поладим. Милая, красивая, тихая, хорошо воспитанная, интеллигентная, никаких компаний, иногда лишь подружек приводила. Вот только денег у нее совсем не было.
– В институте Стефу считали дочерью богатых людей, – пробормотала я.