Сара Абрамовна уронила вилку, а Яков от неожиданности ляпнул:
– Ты мне этого раньше не говорила.
– Ты меня раньше об этом не спрашивал, – пожала плечами невеста.
– Попробуйте пирожки, – слишком приветливо заулыбалась Сара Абрамовна. – Изумительно получились!
Званый ужин был в субботу. В воскресенье и в понедельник Яков не звонил, а во вторник объявился и сказал:
– Мама приболела, на этой неделе нам не встретиться.
Через четырнадцать дней Лаура решила сама побеспокоить Яшу. К телефону подошла Сара Абрамовна и сухо сказала:
– Яков уехал в длительную командировку. Вы, деточка, должны понять, мой сын еще слишком молод для стабильных отношений, ему следует думать о карьере.
Это было последним ударом. С тех пор Лаура крепко зарубила себе на носу: никаких откровений о цыганских корнях. Маша оказалась права, от правды – одни неприятности.
В прошлом году Маша умерла, и Лаура с тех пор живет одна. Замуж не торопится: она очень хорошо зарабатывает, и материальной необходимости в браке нет, великая же любовь в ее жизни пока не случилась. Но от отсутствия кавалеров риелторша не страдает. В общем, Лаура вела замечательную, вполне ее устраивающую благополучную жизнь.
Но неделю назад плавное течение дней было нарушено визитом некоего господина Панкина. Лаура слегка удивилась, увидев на пороге собственной квартиры незнакомого, хорошо одетого мужчину, и воскликнула:
– Вы к кому?
– Иванова Лаура Михайловна тут проживает? – ласково осведомился дядька.
– Это я, – кивнула девушка.
– Очень рад, – еще шире заулыбался незваный гость и протянул Лауре визитку.
– «Панкин Николай Олегович, адвокат», – прочитала вслух девушка. – Простите, пока ничего не понимаю.
– Разрешите войти и объяснить суть? – спросил Панкин.
Лаура посторонилась, пропуская его.
– Пожалуйста, только в квартире не прибрано, я не ждала гостей.
– Право, ерунда, – быстро ответил юрист, вешая на крючок вызывающе дорогое пальто, подбитое натуральным мехом. – Буду краток: ваш отец, Антонов Михаил Петрович, в курсе, что Мария умерла.
– Кто? – попятилась Лаура.
– Ваш папенька.
– Как его зовут?
– Антонов Михаил Петрович, – слегка удивленно отозвался законник. – Вы не знали имени отца?
– Н‑нет, – ответила девушка.
– Как же так? – изумился Панкин. – А отчество? Оно ведь у вас по отцу – Михайловна!
– Думала, мама его просто так записала, – пробормотала Лаура, – случайное.
– Нет, конечно, – потер руки Николай Олегович. – Неужели Мария не открыла вам правду?
Лаура помотала головой.
Панкин крякнул.
– Тогда придется мне. Честно говоря, я‑то полагал, что вы в курсе и выполняете отцовскую просьбу. Кстати, Михаил Петрович долгие годы мучается чувством вины перед вами и решил… Ладно, давайте по порядку.
На голову оторопевшей Лауры свалилась совершенно невероятная информация. Оказывается, у Маши был роман с неким Антоновым, и в результате родилась девочка, названная Лаурой. Имя мама взяла вовсе не из книжки – Лаурой звали сестру Михаила, горячо им любимую, умершую молодой.
Антонов нежно любил Машу, но соединить с ней судьбу не мог, так как был женат и имел двоих детей: мальчика Костю и девочку Лану. К супруге Анне мужчина давно не испытывал нежных чувств, но разводиться не собирался, и на то имелись веские причины.
В свое время Миша, провинциальный мальчик, поступил учиться в московский вуз, где был немедленно взят под опеку ректором, Валерием Сергеевичем. Вечно голодного студента профессор часто зазывал к себе, кормил, поил, а когда его единственная дочь влюбилась в Антонова, со слезами на глазах благословил детей.
И что оставалось делать Мише? При виде Анны головы он не терял, но и отвращения она не вызывала. К тому же девушка являлась завидной невестой с солидным приданым: квартира, машина, дача и папа‑ректор, способный пристроить зятя на хорошее место. Не следует осуждать Михаила, многим молодым и амбициозным юношам и девушкам приходится решать подобным образом проблему своего будущего. К тому же у Антонова не имелось никакой другой возлюбленной, он никого не предавал, не разбивал выгодным браком влюбленного сердца.
Сыграли свадьбу, и молодые зажили, на зависть окружающим, счастливо. Анна оказалась идеальной женой – умной, понимающей, неистеричной и нескандальной, отличной хозяйкой. Она родила Михаилу двоих детей, крепкой рукой управляла домом и никогда не ругалась с мужем. Валерий Сергеевич помог зятю защитить кандидатскую. В общем, идеальная семья. Вот только иногда по вечерам, куря на балконе дачи, Михаил думал:
«Это и есть счастье? Я не способен на сильное чувство? Или оно – выдумка поэтов и экзальтированных личностей?»
Михаил жил словно на вулкане, и что удивительно: ему страшно нравился Машин характер. Может, Антонов просто устал от интеллигентности Анны, способной стать незаметной даже на собственной свадьбе? А Маша всегда оказывалась в центре внимания. Она носила модную яркую одежду и была хороша собой не по‑советски: в те годы, когда женщины старательно застегивали блузки до горла и облачались в мешковатые кофты из мохера, Маша, часто катавшаяся на гастроли за границу, щеголяла в коротких юбках и обтягивающих маечках. Еще у нее всегда имелась хорошая косметика, и за девушкой постоянно тянулся шлейф аромата французских духов. В стае серых голубей, на которых походили москвички, Машенька казалась яркой колибри: веселое, беззаботное существо, занимающееся абсолютно несерьезным делом – пением и танцами.
Маша не отличалась особой рассудительностью. Поэтому, не почувствовав обычного ежемесячного женского недомогания, она, вместо того чтобы тут же нестись к гинекологу, легкомысленно подумала: «Это от нервов», – и укатила в четырехмесячные гастроли по Латинской Америке.
В советские годы большинство эстрадных артистов (впрочем, как и сейчас) зарабатывали «чёсом» – мотались с концертами по необъятным просторам СССР. Но самым сладким считался выезд за границу, потому что тогда певицам и танцорам платили долларами, суточные следовало тратить в чужой стране, что Маша и проделывала с огромной радостью, покупая себе одежду, косметику и многое другое, недоступное обычным советским женщинам. Отказываться от шикарных гастролей по Латинской Америке подобной ерунды Машенька не собиралась. Поэтому, помахав Мише рукой, она с легким сердцем улетела в Боливию.
Вернувшись в Москву, слегка обеспокоенная тошнотой и невесть откуда взявшейся слезливостью, Маша все же сходила к доктору и ахнула, услыхав диагноз:
– Вы беременны, аборт делать поздно.
Михаил, узнав о положении, в котором оказалась его любовница, растерялся и воскликнул:
– Как же так? Отчего раньше не заметила?
Маша уперла руку в бок:
– Ты не рад?
– Э… э… – забормотал слегка испуганно Антонов, только сейчас сообразивший, чем ему грозит создавшееся положение.