— Люк, да? А что делает Люк?
— То, что я ему скажу.
— Может, скажешь ему, чтобы убирался?
— В чем дело, Билейн, тебе не нравится Люк?
— А должен нравиться?
Люк сделал шаг вперед. Лицо у него сморщилось, как будто он хотел заплакать.
— Ты не любишь меня, Билейн? — спросил Люк.
— Ты не встревай, Люк, — сказал Темпл.
— Да, не встревай, — сказал я.
— Ты любишь меня, Джонни? — спросил Люк.
— Конечно! Конечно! А теперь, Люк, иди, встань перед дверью и никого не впускай и не выпускай.
— Тебя тоже?
— Ты о чем, Люк?
— Тебя тоже не впускать и не выпускать?
— Нет, Люк, меня ты впускай и выпускай. Но больше никого. Пока я тебе не скажу.
— Ладно.
Люк отошел и встал перед дверью.
Темпл подтащил кресло, сел.
— Я от «Акме Ликвидаторов». Я должен тебя проинструктировать. Наш коммивояжер, Гарольд Сандерсон…
— Коммивояжер? Ты называешь его коммивояжером?
— Он у нас один из лучших.
— Надо думать, — согласился я. — Посмотри на это. Я показал на птичью клетку, подвешенную в углу. В ней сидела красная канарейка.
— Это он мне всучил, — сказал я.
— Гарри может всучить кожу с мертвого тела, — сказал Темпл.
— И всучал, наверно, — сказал я.
— Это к делу не относится. Мы должны тебя проинструктировать.
— Ну давай инструктируй.
— Это неостроумно, Билейн. Мы одолжили тебе 4 куска под 15 процентов месячных. Это будет 600 долларов. Мы хотим убедиться, что ты все понял, прежде чем придем получать.
— А если у меня не будет?
— Мы всегда получим, мистер Билейн, тем или иным способом.
— Вы ломаете ноги, Темпл?
— Наши методы варьируются.
— Допустим, ваши методы не оправдались. Вы убьете человека за 4 куска и проценты?
Темпл вытащил пачку сигарет, постучал одной об стол и прикурил от зажигалки. Потом медленно затянулся, выдохнул.
— Ты меня утомляешь, Билейн. Потом он сказал:
— Люк…
— Да, Джонни?
— Видишь красную птицу в клетке?
— Да, Джонни.
— Люк, теперь ты туда подойди, возьми птицу из клетки и съешь ее живьем.
— Да, Джонни.
Люк направился к клетке.
— ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ТЕМПЛ, ВЕРНИ ЕГО! ВЕРНИ ЕГО! ВЕРНИ ЕГО! — закричал я.
— Люк, — сказал Темпл. — Я передумал, не надо есть эту птицу живьем.
— Мне ее сперва поджарить, Джонни?
— Нет, нет, пусть сидит. Вернись и стань перед дверью.
— Да, Джонни.
Темпл посмотрел на меня.
— Видишь, Билейн, мы непременно получим деньги, так или иначе. И если не срабатывает один метод, мы применяем другой. Мы не имеем права споткнуться. Нас знает весь город. Мы дорожим своей репутацией. Мы не можем допустить, чтобы на нее легло пятно. Постарайся это усвоить.
— Кажется, я понял, Темпл.
— Отлично. Первая выплата у тебя через 25 дней. Ты проинструктирован.
Темпл встал, улыбнулся.
— Всего хорошего, — сказал он. Повернулся.
— Люк, открой дверь, мы уходим.
Люк повиновался. Темпл обернулся и взглянул на меня в последний раз. Он уже не улыбался. Наконец они удалились.
Я подошел к клетке и посмотрел на мою красную канарейку. Местами краска уже слиняла, из-под нее проглядывал природный желтый цвет.
Я подошел к клетке и посмотрел на мою красную канарейку. Местами краска уже слиняла, из-под нее проглядывал природный желтый цвет. Она смотрела на меня, а я смотрел на нее. Потом она издала слабенький птичий звук «чик!»— и мне почему-то стало приятно. Мне легко угодить. Сложнее — остальному миру.
Пенни повесила трубку. Я чувствовал себя ужасно, словно кто-то обмазал меня всего говном. Я допил стакан, налил другой. Постучали. Я открыл дверь. Там стояла Пенни, на 5 лет постаревшая, на 15 килограммов потяжелевшая. Она улыбалась жуткой улыбкой.
— Рад меня видеть?
— Заходи, — сказал я.
Она перешла за мной в другую комнату.
— Налей мне выпить, Писюн!
— Сейчас…
— Э, что это?
— Что?
— Резиновая штука. Резиновая женщина.
— Это надувная кукла.
— Ты ей пользуешься?
— Пока нет.
— Что она здесь делает?
— Не знаю. На стакан.
Пенни скинула куклу на пол и села со стаканом. Врезала.
— Я скучала, Писюн.
— По чему?
— А, по разным пустякам.
— Например?
— Сейчас не припомню.
Она глотнула из стакана, окинула меня взглядом, улыбнулась.
— Мне нужны деньги, Писюн. Сэмми смылся со всем, что у меня было.
— Я в пролете, Пенни. Один тип пришьет меня, если я не заплачу проценты по займу.
Я отошел, снова налил нам обоим, вернулся.