Было понятно, что люди пришли повеселиться и теперь рады любому поводу, чтобы посмеяться и порадоваться.
– Николаша полный идиот, – раздалось сзади.
Я осторожно повернула голову и мигом узнала говорившую: девица в зеленой кепке и чешуйчатой юбке.
– Балаганная обезьяна, – спокойно продолжала девушка, – скажи, Макс!
– Ты слишком категорична, – лениво протянул ее спутник, – Николя шутит, как умеет, давай простим ему это.
Парочка гнусно захихикала, и я ощутила обиду за Фоменко, лично мне этот шоумен доставил много радостных минут еще в те годы, когда вел безумно смешные передачи на нашем телевидении, первые шоу, увы, не помню, как они назывались, вроде «Гвозди».
– Тише, Сю, – неожиданно заявила Элен, – ты брызжешь ядом, капля твоей слюны может попасть мне на шею и прожечь в ней дырку. И кроме того, многие неприятные болячки передаются воздушно‑капельным путем, и я не уверена, учитывая твой образ жизни, что не подцеплю заразу.
– Фу, – взвилась девица, – лучше я пойду выпью.
С этими словами она вскочила и пошагала к проходу, ни разу не извинившись перед теми, кому наступила на ноги.
Ее спутник расхохотался:
– Элен, ты жестока.
Моя соседка поморщилась:
– Макс, я не люблю крыс, даже если они прикидываются шиншиллами с драгоценным мехом.
– Не дай бог попасть тебе на язык, – не успокаивался Макс.
Я попыталась сосредоточиться на сцене. Там в свете софитов тоненьким голоском худенькая рыжеволосая девочка выводила:
– Люби меня до смерти, люби меня до жизни, люби меня всегда, как я люблю тебя…
У меня начала болеть голова, вот уж не предполагала, что сидеть возле самой сцены огромное испытание: шумно до безумия и пахнет пылью.
– Браво поющим макаронжи! – взвизгнула Элен, когда девочка стала кланяться.
– Она и правда слишком худенькая, – задумчиво протянула я, – но, может, не стоит намекать на недостатки ее внешности? Небось хочет потолстеть, а не получается.
Элен захихикала:
– Ты дурочка! Это же Люси, она живет с парнем, который монополизировал почти все производство макарон, вот теперь и спонсирует девушку, просто цирк! Хотя, следует признать, Люси не худший вариант.
– Ты, похоже, всех знаешь, – улыбнулась я, – скажи, кто эта противная кривляка?
– Которая? – завертела в разные стороны головой Элен. – Их здесь мною!
– Ну, та, что сидела за нами, а потом ушла в буфет.
– Сю?
– Ее так зовут? Ну и имечко! Еще хуже моего!
Элен навалилась на меня своим полным, жарким телом и зашептала:
– Сейчас все тебе расскажу. Сю дочка одного очень крупного чиновника. Папенька нашей красотки пару лет назад погиб. Пристрелили его, похоже, за дело. Впрочем, точно не знаю и злопыхать не стану. Вдова убитого быстро стала бизнес‑вумен, чем‑то она там торгует, извини, деталями не интересовалась, мне на сию мадаму наплевать, только ее все время по телику показывают. То тетка премии вручает, то по детским домам с гуманитарной помощью шастает, то пенсионеров бесплатными обедами кормит. Сю – их дочь, студентка, ни хрена не делает, таскается по тусовкам, естественно, не работает, да и зачем бы ей утруждать себя…
– ..если мама денежки отсчитывает, – закончила я.
– Вот тут ты не права, – с совершенно серьезной миной заявила Элен, – Сю – наше переходящее знамя.
– В каком смысле? – не поняла я.
Элен заржала:
– Переходит из рук в руки.
Живет за счет любовников, выискивает мужиков богатых. Среди бизнесменов ходит такое мнение, что если Сю с тобой спать ложится, значит, дела у тебя в порядке. Сю почище налоговой полиции прибыль чует.
На данном отрезке жизни она потрошит Макса, но этого так просто не опустошить, ведь верно, котя?
Элен обернулась, я вместе с ней. Но вместо кареглазого мужчины в кресле обнаружился Тулуз‑Лотрек.
– Держи. – Он подал Элен новую бутылочку коньяка. Потом протянул мне минералку:
– Пей на здоровье.
– Тебя за смертью посылать, – рявкнула вместо благодарности Элен и мгновенно «скушала» коньяк.
– Спасибо, Тулуз‑Лотрек, – улыбнулась я, – простите, но я не могу сейчас отдать вам деньги за минералку, потеряла сумочку.
– Возьмите мою визитку, – засуетился он, – только не подумайте, будто должны мне что‑то. Ну и глупость вам в голову пришла, однако. Деньги за воду!
Я глянула на белую карточку. «Иванов Сергей Петрович. Художник. Портреты членов семьи и домашних любимцев. Рисую с натуры и по фото».
– Так вы не Тулуз‑Лотрек?
– Нет, конечно, он давно умер, – вздохнул Сергей, – кстати, на мой взгляд, его работы вовсе не так уж гениальны.
– Простите, бога ради, но Элен так называла вас, вот я и решила…
– Она говорит, – перебил меня Тулуз‑Лотрек, – что я очень похож на импрессиониста внешне: такой же уродливый.
Я окончательно растерялась.
– С нами, не побоюсь этого слова, восхитительная Эвелина, – возвестил в это время Фоменко.
Высоко подняв полные руки, из‑за кулисы вылетела женщина, одетая в нечто переливающееся, блестящее, короткое. Я первый раз видела певицу Эвелину, песни ее частенько крутят на «Русском радио», и следует признать, что голос у нее есть, но вот внешность!!!
Эвелина походила на молодую, здоровую, мускулистую лошадь. Сильные ноги украшали белые сапоги, попа вываливалась из‑под плиссированной набедренной повязки, призванной служить юбкой, выше тонкой талии шел туго зашнурованный корсет, из него норовил выскочить наружу слишком пышный, угрожающе торчащий бюст. Огромные, какие‑то надутые ярко‑красные губы, слишком блондинистые волосы и наливные щеки довершали картину. Желая казаться невероятно сексуальной, певица явно переборщила и теперь выглядела устрашающе. Я бы на месте мужчины, увидав диву, испытала бы не желание, а оторопь.
– Эвелина, – пьяно завопила Элен, – чудо пластической хирургии! Что у тебя с губами? Рыбка моя, ты слишком сильно разеваешь рот, поосторожней, котя, гель может вытечь наружу. А грудь!
Эвелина, ау! Ты меня слышишь? Еще пару месяцев назад, когда мы шили тебе платьишко, у вас, мон ами, сразу под шеей начиналась Марианская впадина. А теперь! Ну и перси! Кстати, подай в суд на своего пластического хирурга, ну с какой стати он тебе вместо нормальных сисек попу пришил?
А задница! Дженифер Лопес отдыхает. Эй, Эвелина, сюда глянь, я тут!
По проходу к нам пробирался мужчина, на его шее мотался оранжевый бейдж «Русское радио».
Пресс‑служба, Родионов Петр".
– Элен, – сладко завел он, – хотите коньяку?
– Да, – икнула модельер, – кто ж откажется?
– Пошли за кулисы, мы там VIP‑банкет организовали, туе немея на славу, – улыбнулся Петр, – дорогого коньяка – море разливанное.
Элен кивнула, стала было подниматься, но потом кулем обвалилась назад, в кресло.
– Без нее никуда, – ткнула она в мою сторону.
Петр умоляюще сложил руки.
– Ну, пожалуйста!
– Эй, Эвелина, – снова завопила Элен, – а ножки‑то! Ножки! Ты из них куда жир дела? Отсосала и в щеки впихнула? Вот, классно вышло! Хомяк отдыхает!
– Помогите, прошу, мы в долгу не останемся, – наклонился ко мне Петр, – она нам сейчас весь концерт сорвет, а в зале публика.