– «Не слышны в саду даже шорохи»! – заорал Юрка, не обладающий никаким слухом.
– Погодь, – прервал его Ленинид, – не про то. «Как упоительны в России вечера…»
Нестройный хор сиплых голосов завел народный хит. Думаю, если бы господин Жечкин услышал их интерпретацию песни, даже его, напрочь лишенного музыкальных данных, хватил бы инфаркт.
– Немедленно прекратите, – обозлилась я, – Кристину разбудите, ей завтра в школу.
– Ради праздничка и прогулять можно, – сообщил Семен, – подумаешь, один денечек не сходит, беды нет.
– Чем вы тут занимаетесь, а? – раздался знакомый голос.
Я обернулась и увидела, что в кухню тяжелым шагом входит Лелька, жена Юры.
С Юркой мы дружим много лет. До недавнего времени жили в одном доме, более того, в одном подъезде. Вместе ходили в школу и частенько бегали друг к другу делать уроки. Кстати, именно Юрка и познакомил меня с Олегом, они работают в одном отделе. Поэтому я очень хорошо знаю всю его семью. Она невелика. Двое мальчишек‑близнецов и жена. Леля интересная женщина, вполне умная и умеющая себя вести. Одна беда: ревнива до безобразия. Бедняга Отелло – ребенок по сравнению с мадам Петровой. Той не надо даже повода, чтобы взбеситься. Лелька обшаривает карманы и портфель супруга, обнюхивает его и, если обнаруживает нечто, по ее мнению, подозрительное, устраивает вселенский скандал, с битьем посуды и швырянием тяжелых предметов. Ненормальная баба ухитряется ревновать Юрку даже к нам с Тамарой. Правда, ради объективности следует отметить, что потом ей делается стыдно и она начинает извиняться. Но это потом, а в злую минуту Леля готова нас разорвать на части.
Вот и сейчас ее глаза лихорадочно блестели, а руки сжимались в кулаки.
– Лелечка, – быстро сообщила я, желая погасить пока еще не разгоревшийся пожар, – выпей скорей, знаешь, у Тамары сын родился, решили Никитой назвать.
Бедный Юрка сидел тихо‑тихо. Наверное, приятель надеялся, что супруга его не заметит. Но не тут‑то было. Леля ткнула пальцем в Свету, стоящую у плиты.
– Что, новую хахелицу завел, потаскун!
Юрка молчал, он по опыту знает, что спорить с рассвирепевшей супругой бесполезно, убьет и не заметит. Я поспешила ему на помощь:
– Да ты чего, Лелька, ослепла никак! Это Света, она же Юрке в матери годится.
Ревнивица на секунду притихла, потом отбила удар:
– Да какая разница, сколько ей лет? Возраст ничему не помеха.
– Прекрати сейчас же, – поморщилась я, – не порти людям праздник, Света пришла с Ленинидом!
– С кем? – донеслось сзади. – Кто тут заявился с моим мужем?
– Ах вот так! – прогремела супруга и со всего размаха треснула кулаком по столешнице.
Раздался сухой звук «крак», и посреди стола образовалась здоровенная дырища. На минуту все замолчали, потом Семен протянул:
– Ну ты даешь! Прямо морская пехота!
Воспользовавшись временной тишиной, Света попыталась проскользнуть в прихожую, но бдительная Лелька ухватила ее за юбку.
– Нет, постой, куда торопишься! Объясни лучше, зачем тебе Ленинид понадобился, он человек женатый!
– Отстань, – рванулась Света.
– Ишь, раскомандовалась, – толкнула ее Леля.
Светка оступилась и упала прямо в груду раздавленных креветок.
– Ага, – завопила довольная Наташка, хватая со стола бутылку с пивом, – ща узнаешь, каково мужиков из семьи уводить!
Она подняла пол‑литровую емкость, а я, испугавшись, что «мачеха» сейчас раскроит несчастной Светке голову, бросилась вперед. Но Наташка не стала колошматить соперницу, она перевернула «Клинское» горлышком вниз и облила ее пахучим напитком. Света лягнула обидчицу.
– Ах вот ты какая! – взвизгнула Лелька и налетела на Свету.
Вмиг у нас на кухне образовался клубок из отчаянно вопящих, царапающих друг друга дам. В разные стороны разлетались креветки, которым катастрофически не повезло по жизни. Сначала их выловили, потом сварили, затем уронили на пол и вообще растоптали. Слишком много мучений для маленьких организмов.
Я растерянно глянула в сторону мужской части компании. Ленинид трясся под столом. Папенька трус, он ни за что не вылезет, пока буря не утихнет. Юрка, воспользовавшись тем, что Лелька отвлеклась от него, постыдно бежал с поля боя. Стул, на котором он только что сидел, распевая во все горло, оказался пуст. Один Семен, вытаращив глаза, наблюдал за происходящим, но он был заметно пьян, и помощи от него не жди. Значит, купировать ситуацию надо самой.
Я шагнула к мойке, и тут зазвонил телефон, но мне было не до того, чтобы интересоваться, кто это решил поболтать с нами в полночь. Визг, который издавали фурии, перешел в хрип. Я схватила огромную кастрюлю, в которой Томочка иногда варит холодец, и сунула ее под кран с холодной водой. Подождав, пока десятилитровая эмалированная бадейка наполнится до краев, я, с трудом подняв ее, опрокинула на шумно дерущихся баб.
Вмиг клубок распался.
– Совсем сдурела, да?! – заорала Наташка. – Холодно же!
Я оглядела поле сражения. Леля привалилась к плите. Из ее красивой прически было вырвано несколько прядей, по щеке змеилась царапина, белая, полупрозрачная кофточка разорвана, и в прореху высунулась розовая пышная грудь, совершенно не испорченная кормлением близнецов. Наташка выглядела не лучше. Она отчего‑то стала ниже ростом. Присмотревшись, я сообразила, что элегантные лодочки на ее ногах потеряли каблуки и превратились в некое подобие тапок. Юбка свисала лохмотьями, а под глазом наливался с невероятной скоростью синяк. Света, на первый взгляд, совсем целая, сидела на полу, уткнув голову в колени.
– Сдурела, да?! – кричала Наташка. – Охренела совсем.
– Это вы с ума посходили, – рявкнула я, – явились ночью сюда без приглашения!
– Эта прошмандовка, – попробовала было начать новый виток скандала Наташка, – вот эта… явилась с моим Ленинидом!
– Извини, не успела познакомить вас. Светлана, моя мать.
Наташка попятилась:
– Кто?
– Моя мать, первая жена твоего мужа. Ревновать к ней не стоит, они разбежались еще в 1965‑м, – спокойно пояснила я.
– Это правда? – ошарашенно спросила Наталья.
– Да, – пискнул из‑под стола Ленинид, – Вилка же никогда не брешет.
– Ага, – забормотала скандалистка, – ну тогда ясно, ладно, ошибочка вышла.