– В квартире коллекция монет, в сейфе, что в кабинете, двадцать тысяч долларов, да и без того было чем поживиться. Не взяли ничего, кроме ключей...
– Вот это и наводит на размышления.
Мое упрямство Артема раздражало, наша недавно возникшая дружба трещала по швам.
– Кстати, – произнес он. – Картины хоть и кажутся мазней, но тоже стоят денег.
Картин было несколько, огромные, в простых рамах бежевого цвета. Яркие пятна на стерильной белизне стен. Присмотревшись, среди потеков краски я стала различать странного вида предметы: циферблат часов, который больше напоминал распахнутый в крике рот, табурет на трех ножках, расползавшихся в разные стороны, и прочие измышления больного разума.
– Мой брат спятил, – с грустью констатировала я. – Только сумасшедший станет платить за это.
– На портрет ты обратила внимание? Он висит в спальне.
– Пожалуй, не стоит мне на него смотреть, чтобы ночью не мучили кошмары.
– Так ты действительно не обратила внимания?
После этих слов стало любопытно, и я побрела в спальню. Портрет висел напротив кровати на той стене, где была дверь, оттого я, заглянув сюда в первый раз, его не увидела. Художник тяготел к большим формам, полотно было не меньше двух метров в высоту и примерно полтора в ширину. Первое, что Виктор видел, просыпаясь по утрам, это моя физиономия, вдвое больше настоящей. Лицо проступало из хаоса фиолетово‑красных пятен, обрамленное золотистыми волосами, которые то ли раздувал порыв ветра, то ли они самопроизвольно встали дыбом. Такое количество волос ни на одной голове произрастать не может, золотые пряди больше напоминали змей‑альбиносов, их хищные морды смутно белели на концах. Васильковые глаза похожи на стекляшки, полупрозрачные, со странным блеском. Губы, сочные и темные, как перезрелая вишня, раздвинуты в подобие улыбки. Фигура, размытая, зыбкая, словно парила в пространстве, грудь вроде бы отсутствовала, зато за спиной проступали два крыла, бархатно‑черных. Красотка на портрете выглядела порочной и недоступной одновременно. При всей бредовости моего облика на портрете приходилось признать мастерство художника. При взгляде на картину на душе становилось пакостно‑беспокойно.
– По‑твоему, это мой портрет? – с вызовом спросила я Артема, который топтался рядом.
– Сходство, безусловно, есть, – дипломатично ответил он. – Лолита в жанре фэнтези. Невинная девочка и демон в одном лице. – Я бросила на Артема тревожный взгляд, он с интересом продолжал разглядывать портрет. – Твой отъезд причинил ему боль. Куда большую, чем могло бы показаться.
– Эту гадость нарисовал не мой брат, так при чем здесь его боль?
Артем предпочел не отвечать, я подошла вплотную к портрету и в нижнем правом углу увидела подпись. «М. Соловьев».
– Надо полагать, ваял он меня по фотографии, отпустив фантазию на волю.
– А мне нравится, – хмыкнул Артем. – По крайней мере, некоторые черты твоего характера угадываются.
– Серьезно? И какие?
– Независимость. Скрытность. Равнодушие и одиночество.
– Ты еще и психолог? – засмеялась я, стараясь скрыть злость.
– Если тебе не нравится портрет, можно запрятать его в кладовку. – Артем взглянул на часы и добавил: – Мне пора. Отвезти тебя домой?
– Сама доберусь.
– Хочешь еще немного побыть здесь? – он вроде бы в этом сомневался.
– Не уверена. В любом случае я тебя не задерживаю.
– Что ж... – Он направился к двери, но вдруг притормозил. – Кристина, если тебе показалось, что сегодня я был излишне резок...
– Я тоже не подарок, – перебила я, не желая слушать его извинения.
– Просто я хочу по возможности оградить тебя от неприятностей.
– Просто я хочу по возможности оградить тебя от неприятностей.
– Которые непременно возникнут, если я начну совать свой нос куда не просят?
Он пожал плечами и удалился, а я поспешила покинуть спальню, портрет все еще вызывал смятение в моей девичьей душе. Невинная девушка и демон в одном лице, вот, значит, как представлял меня брат, перекладывая на мои хрупкие плечи часть своей вины, а может, и всю вину. Ловко, ничего не скажешь. Я зло хмыкнула, но вместе с обидой и злостью появилось сомнение... чушь, мне плевать, что увидели во мне неведомый М. Соловьев и братец. В том, что случилось, нет моей вины, и никто не убедит меня в обратном.
Я вновь прошлась по квартире, размышляя о недавнем убийстве, вслед за этим возникло желание еще раз осмотреть дом. Начать я решила с паркинга. Выйдя на лестничную клетку, я едва успела прикрыть входную дверь, как из остановившегося на этаже лифта появился мужчина. Глядя себе под ноги, он что‑то весело насвистывал, направляясь к квартире напротив. И тут заметил меня.
– Вот это встреча, – пропел он, изобразив улыбку мужественного героя. Если он и был удивлен, то скорее приятно, по крайней мере, пытался меня в этом уверить, чего не могу сказать о себе. Вторая случайная встреча за три дня – явный перебор, хотя чего только в этой жизни не бывает. – Вы не меня ищете? – веселился он.
– Вообще‑то я пиццу разношу, – с придурковатым видом ответила я.
– Да ну? В 111‑ю квартиру? Вряд ли ее хозяин нуждается в пицце. Все, что мы можем для него сделать, – почтить его память минутой молчания.
– Отличная идея, – кивнула я, поспешно загружаясь в лифт, Феликс в это время вставил ключ в замок 110‑й квартиры, поглядывая на меня с улыбкой. Дверцы лифта сошлись, и я вздохнула с облегчением, что больше не вижу его физиономии. Если он бывал в квартире брата, то, скорее всего, видел мой портрет и, следовательно, встретив в ресторане, меня узнал. Но предпочел валять дурака. Может, потому, что ему так больше нравится, а может, была другая причина: куда серьезней.
Поздравив себя с тем, что моя подозрительность плавно переходит в паранойю, я нажала кнопку нулевого этажа и уже через минуту выходила на подземной стоянке. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: паркинг явился частью пресловутой VIP‑зоны и от тех, что находились под прочими подъездами, отделен кирпичной стеной, чтобы богачи и здесь могли спокойно передвигаться, не опасаясь наткнуться на кого‑нибудь со средним достатком. Восемь парковочных мест по числу квартир, три места двойных. Сейчас тут стояли три машины, одна принадлежала брату. Рядом замер «Лексус», я увидела на стене табличку с номером 110, значит, это машина Феликса. Напротив красный «Форд», который в подобном месте вызывал скорее недоумение.
Впереди автоматические ворота, приблизившись к ним, я нажала кнопку на пульте, который висел на брелоке вместе с ключами, ворота медленно поползли вверх. Выходили они в переулок, в чем я смогла очень скоро убедиться. Поспешно закрыла ворота и огляделась еще раз. Имея пульт управления, попасть сюда из переулка легче легкого, а отсюда в подъезд, минуя охранника. Как убийца попал в дом, вопрос пока открытый, а покинул его, скорее всего, через паркинг, для того и понадобились ключи от «БМВ». Способов оказаться в подъезде сколько угодно, например, техэтаж... А может, все куда проще, и убийца в самом деле обретается по соседству. Тут я вновь подумала о Феликсе. Парень любит валять дурака, но это еще не повод подозревать его. Ладно, будем считать, что убийца проник сюда одним путем, а для отхода избрал другой. И что мне это дает? Артем прав, я занимаюсь ерундой. Менты уже десяток раз все проверили. В крайней досаде я вернулась к лифту. День можно смело считать потраченным впустую, к разгадке тайны брата я ни на шаг не приблизилась.
Вернувшись в квартиру, я включила чайник, решив выпить кофе.