– Мы всех опрашивали.
– Должно быть, с вами она не пожелала откровенничать, – развела я руками.
– И что за молодой человек?
– Он ей не понравился.
– Мне многое в жизни не нравится.
– Мне тоже, – не стала я спорить. – Расскажите о трупах. Агнесса утверждает, что вы скрываете информацию о них.
Сева вздохнул.
– Два трупа. Мужчины. Первого обнаружили восемь месяцев назад. Возле гаражей на Тимирязева. На трупе следы пыток. Живот распорот, внутренности наружу, сердце вырвано. На груди вырезан крест.
– Крест? – нахмурилась я.
– На правой стороне возле соска.
– Личность убитого удалось установить?
– Петров Владимир Евгеньевич, бывший спецназовец. Труп был завернут в полиэтиленовую пленку. Разделались с ним где‑то в другом месте, а у гаражей выбросили в надежде, что найдут не скоро. Там свалка, обнаружили его бомжи, случайно.
– Спецназовец? – уточнила я.
– Вот именно. Здоровенный детина. Тридцать пять лет.
– Занятно. Вряд ли он спокойно ждал, когда ему выпустят кишки наружу.
Сева поморщился.
– После увольнения из органов он нигде не работал, жил один в общаге, пил. В друзьях у него был всякий сброд. Вполне могли убить по пьяному делу, если бы…
– Если бы?
– Если бы не следы пыток, вырванное сердце и этот крест. Он был в Чечне. В конце концов тогда решили, что это, возможно, чья‑то месть.
– Неплохая версия, только крест вряд ли подходящая метка для мусульман. На втором трупе она тоже была?
– Была. На правой груди, чуть выше соска. Водитель‑дальнобойщик Прибытков Геннадий Степанович. В наш город приехал два года назад, женился. Вернулся из рейса, машину поставил в гараж, позвонил жене, но до дома не дошел. Жена ждала сутки, мобильный молчал. Естественно, она забила тревогу. Труп выловили в реке только через четыре месяца. Узнать его было невозможно, делали экспертизу. Повреждения на трупе те же самые: распоротый живот, вырванное сердце и этот крест. Убитые знакомы не были, ничто их не связывало, жили в разных районах. Кстати, этот тоже был здоровый мужик. При нем имелись приличные деньги, возможно, кто‑то поджидал его возле гаража… И того, и другого, вне всякого сомнения, убил один и тот же человек. По крайней мере, орудие преступления одно – нож с широким лезвием.
– Двое взрослых мужчин, физически сильных, один вообще спецназовец… Если речь идет о маньяке, выбор довольно странный.
– Может, он не ищет легких путей, – усмехнулся Сева. – Решено было о деталях убийств прессе не сообщать и искать маньяка. Через месяц погибла ваша подруга.
– Он и у нее вырезал крест на груди?
– Левую грудь он ей вообще отрезал, еще у живой. А крест вырезал на горле. Сердце, конечно, тоже вырвал и внутренности… Ей досталось больше, чем мужикам. Она умирала долго и в сознании… Урод, мать его! На труп наткнулись дети, вызвали милицию. У одного из пацанов отец работает в газете, поэтому журналисты приехали в одно время с милицией. Что Светлана делала ночью на стройке, непонятно. Скорее всего, он похитил ее, а потом привез туда. Никаких следов. Никаких зацепок. Журналисты подняли шум из‑за ее статей о вице‑губернаторе. Потом появились парни из ФСБ и предложили нам не лезть в это дело.
– И как они объяснили?
– А чего нам объяснять? Вызвали к начальству и сказали: так, мол, и так, теперь это не вашего ума дело, и все материалы забрали. Только вряд ли они продвинулись в расследовании дальше нас. Если хотите мое мнение: это действительно маньяк. Выбирает случайные жертвы, и кого он похитит в следующий раз, остается лишь гадать.
Если хотите мое мнение: это действительно маньяк. Выбирает случайные жертвы, и кого он похитит в следующий раз, остается лишь гадать.
– Кто проводил вскрытие? – спросила я.
– Иоффе Марк Абрамович.
– Он еще работает? – удивилась я.
– Вы с ним знакомы? Старик – молодец, любого молодого за пояс заткнет.
– Морг все там же, возле шестой городской больницы?
– Хотите навестить старика? – улыбнулся Сева.
– Хочу.
– Что ж, ваше право… Только не питайте особых иллюзий, я сомневаюсь, чтобы вам удалось то, чего не смогли мы.
Я пожала плечами. Мужчины продолжали пить пиво, а я размышляла. Три трупа, двое мужчин и одна женщина, на груди вырезанные кресты.., смахивает на какой‑то ритуал. В сочетании с тем, что я увидела в квартире Светки, и с тем, что говорила (или она бредила?) ее подруга Агнесса, напрашивается вывод, что так оно и есть. Светка, хоть голова ее и забита всякой чушью, все же женщина, справиться с ней несложно. Однако двое дюжих мужиков – совсем другое дело. Допустим, спецназовец был пьян в доску, и шофера предварительно специально напоили… Только к чему все эти сложности, если вокруг бомжей полно? И искать бы их или их убийцу никто не стал бы… Нет, если это ритуал, то выбор жертв настораживает. Или жертва должна отвечать каким‑то определенным требованиям? Тогда что общего между Светкой и спецназовцем? Допустим, для разных целей необходимы разные жертвы, в одном случае мужчина, в другом женщина… Я тряхнула головой. Ладно, пока отложим, надеюсь, что‑то прояснится после разговора с Марком Абрамовичем. Он был другом моего покойного деда, и на его желание помочь я очень рассчитывала.
– Адреса убитых вы, конечно, помните? – спросила я и улыбнулась, потому что Сева взглянул не по‑доброму. Однажды мне сказали, что моя улыбка обезоруживает. Правда, говоривший не был трезв, да он и в трезвом виде не отличался большим умом и сообразительностью, но сейчас мне очень хотелось верить, что он прав.
– Я же сказал, никто вам не даст опубликовать.., ничего не записывайте, – погрустнел он. – И вообще, в случае чего, я вас не видел.
Через десять минут мы с Ковалевым покинули пивную. Сева остался там. Наверное, в целях конспирации.
– Ну как, удовлетворили свое любопытство? – спросил Алексей Дмитриевич. – Теперь куда?
– В морг.
– Не шутите так.
– Бросьте! Там нас встретят, как родных.
– Не сомневаюсь, – буркнул Ковалев, устраиваясь в машине. – Вы хорошо знаете Иоффе?
– Он держал меня на коленях, когда я была маленькой девочкой.
– Трогательно. Надеюсь, он прослезится от счастья. Главное, чтобы он не сообщил ребятам из ФСБ, что мы суем свой нос куда не просят. Они этого очень не любят.
– А вам, кстати, никто не мешает проводить свой отпуск в свое удовольствие. И в самом деле, ехали бы вы на рыбалку…
– Не на чем ехать. Денег нет, да и рыбалку я не люблю. Так что я лучше с вами. Кстати, вы не забыли, что обещали мне?
– В любое время, только свистните;
Он засмеялся и стал смотреть в окно.
Я очень надеялась застать друга своего деда на боевом посту.
* * *
Марк Абрамович Иоффе по праву считался лучшим патологоанатомом города, а мой дед был хирургом, и когда два друга‑медика собирались вместе за столом, усидеть рядом могли лишь самые стойкие. Врачебный юмор сродни солдатскому, к нему надо привыкать с детства, не то желудок не выдержит. Цинизм странным образом сочетался в Марке Абрамовиче с добротой, он был очень отзывчивым и заботливым человеком, поэтому его все любили, а шуткам смеялись, хотя следовало бы плакать.