– Дели.
– А с чем уехал Денис?
– С макулатурой.
– То‑то у меня сон был такой крепкий. Здорово. Выходит, обобрала до нитки?
– Обижаешь. Здесь пятьдесят четыре. Тысячу я оставила Денису. Это его обычная такса, как договаривались.
Люська хмыкнула и покачала головой.
– Мы с тобой – команда, ей‑богу. Мы выиграли. Мы целы, мы сохранили наши деньги и прихватили чужие. Где наши крутые мужики? – Люська опять покачала головой и засмеялась. – Я всегда говорила, кое‑что мы умеем.
– Не очень‑то зазнавайся, – усмехнулась я, – проблемы еще остались.
– Ерунда. А чего это мы коньяк хлещем? Выпьем‑ка национального напитка по такому случаю.
– Наливай.
Мы выпили, закусили и поболтали о том о сем.
– Знаешь, я хотел а бы кое‑что послать Сереге, из своей доли, само собой. Ты не против?
– Он догадается.
– Я ж не дура, придумаю что‑нибудь. С моей точки зрения, он заслужил.
– В таком случае дай ему восемнадцать тысяч, – пожала я плечами, – третью часть.
– Спасибо, – кивнула Люська. Она помешала кочергой угли в камине, красные отблески пламени плясали на ее лице, а она вдруг сказала:
– Все‑таки грустно, что не нашлось мужиков нам под стать.
Я опять пожала плечами и улыбнулась.
А еще через день произошли два события, которые навсегда изменили нашу с Люськой жизнь.
Первым было появление Сереги. Он пришел, когда мы обедать садились. Были неизменные блины, правда с икрой, а для меня сосиски. Тут и раздался звонок. Серега вошел в кухню, кивнул, увидев меня.
– Ты здесь? Хорошо, я звонить хотел.
– Чего пришел‑то? – не очень вежливо спросила Люська.
Серега помолчал, разглядывая свои ноги, и выдохнул:
– Денис объявился. Мы переглянулись.
– То есть не он сам, – поспешно сказал Серега. – В общем… он мне деньги прислал.
– Что значит прислал? – сурово спросила Люська. – По почте, что ли?
– Нет. – Серега головой покачал. – По телефону позвонили, потом в дверь. Выхожу, на пороге сверток. Я, если честно, разворачивать боялся, ну как рванет. Потом слышу, не тикает. Вообще, восемнадцать тысяч баксов, – он усмехнулся, – братик решил, что я заработал.
– Смотри‑ка, есть все‑таки совесть у человека, – покачала головой Люська. Серега извлек из кармана два свертка и пододвинул их нам.
– Вот здесь по шесть тысяч. Я думаю, так справедливо. Хотя деньги, конечно, ваши.
Мы опять переглянулись, я подняла брови и пожала плечами. Люська с полминуты размышляла и вдруг начала хохотать. Вслед за ней засмеялась и я. Мы хохотали, вытирая слезы и глядя на ополоумевшего Серегу.
– Ну чего вы? – не выдержал он. Люська подошла к нему, положила руку на плечо и сказала:
– А знаешь, Серега, ты единственный стоящий мужик из всех, кого я знаю. Как хочешь, а придется тебе на мне жениться.
– Да я и сам хотел предложить, – пожал он плечами, – боялся, смеяться будешь. Или пошлешь подальше.
– Ага. Что я, по‑твоему, дура, от своего‑то счастья отказываться. – Люська обняла его и поцеловала в макушку. – Женю я тебя, ей‑богу, женю.
– Люд, – сказал он, закидывая голову. – Если ты не против… тут парень знакомый машину продает, «Мерседес», из Калининграда пригнал, выглядит, как новенькая. За пять штук отдаст. Машина ведь нам нужна?
– Забудь об этом дерьме, – усмехнулась Люська.
За пять штук отдаст. Машина ведь нам нужна?
– Забудь об этом дерьме, – усмехнулась Люська. – Купишь «Мерседес» последней модели, и никакого старья.
Тут я влезла: пододвинула деньги и сказала:
– Возьмите, это вроде как на свадьбу, в подарок.
– Ага, – хмыкнула Люська, а я поспешила поправиться:
– Ну, к самому‑то торжеству поднакоплю деньжат и еще что‑нибудь куплю, недорогое, конечно. Мы с Люськой опять захохотали.
– Вы чего такие? – удивился Серега, а Люська сквозь смех сказала:
– Как‑нибудь я тебе объясню.
Тут и Серега начал смеяться, бог знает чему. Кухня заколыхалась, стены завибрировали, а Люська, взмахнув рукой, задела кофейник, он кувыркнулся и упал, а Серега заорал: кофе был горячий.
– Только не это, – взмолилась я и бросилась к двери.
И я пошла домой. День был теплый, солнце светило, и, хоть отпуск кончался, настроение было весеннее. Возле моего подъезда стояла машина. Я подошла, открыла дверь и сказала, садясь:
– Привет, Равиль. Не ожидала тебя увидеть.
– Серьезно? – удивился он. – А я думал, это само собой разумелось.
Он был в дорогом темно‑синем костюме, светлой рубашке и недавно из парикмахерской: волосы подстрижены и тщательно уложены.
– Выглядишь женихом, – улыбнулась я.
– Не очень смешно в моем возрасте?
– Нормально.
Он помолчал немного, разглядывая меня, и сказал:
– Можешь жить спокойно. Неприятностей не будет.
– Спасибо, – кивнула я.
Равиль прикурил сигарету, печатка на мизинце сверкнула тремя бриллиантами.
– Я боялась, что ты ее потерял, – сказала я, улыбаясь.
– Давно поняла?
– Еще там, у Люськи,
– Как? – спросил Равиль.
– Голос. У тебя потрясающий голос.
– У меня немало других достоинств, – засмеялся он.
– Как‑нибудь расскажешь, – ответила я, и мы оба посмеялись.
– Денис ушел, – через минуту сказал Равиль серьезно. – Мне жаль, что я не смог вернуть тебе деньги, девочка.
– Попробую пережить это, – пожала я плечами.
– Кстати, о деньгах. – Равиль опять улыбнулся.. – Я тут на досуге прикинул, так у меня их слишком много для одного. Вполне хватит для двоих, для меня и для тебя. Для нас.
– Видишь ли, – сказала я, вытаскивая сигарету из пачки, – в общем‑то, деньги не такая уж большая проблема для меня. Если честно, на жизнь мне всегда хватало.
– Хорошо, – кивнул Равиль, очень серьезно глядя мне в глаза, – я скажу это по‑другому. Только если ты засмеешься, я могу тебя ударить.
– Скажи, – улыбнулась я. Он выбросил сигарету в окно, помолчал, вглядываясь в мое лицо, и сказал:
– Я люблю тебя.
Я кивнула и засмеялась и смеялась до тех пор, пока он не стал меня целовать.