Труба заканчивалась крепкой решеткой, запертой на личину. Ключа у нас не было, потому мы довольствовались тем, что сквозь прутья поглядели на зеленую травку и вроде бы какой‑то ручеек впереди. Зато звуки сюда доносились самые разные: шум транспорта, журчание ручейка и детские голоса. Максим крутился на коленях возле решетки, пытаясь что‑то там разглядеть, и наконец заявил:
– Я понял, где мы. Прямо возле собора, под мостом.
– Если братец здесь шастает, значит, у него есть ключ, – заметила я, и все со мной согласились. Правильно, если нет ключа, то как же сюда войдешь?
Третий ход через несколько метров закончился земляной стеной.
– Их точно засыпали, – заметила сестрица, – а со стороны нашего дома они каким‑то образом остались целы. Как думаешь, прадед о них знал?
– Он в них картошку хранил, – разозлилась я. – Если троюродному о ходах известно, значит, о них ему сообщили отец и бабка. – Логика моих умозаключений не произвела впечатления.
– Вовсе не обязательно, – скривилась сестрица. – Он мог узнать как‑то иначе.
– Я бы на месте вашего деда спрятал сокровища здесь, – заявил Максим, тыча пальцем куда‑то за мою спину. – Романтично, и вообще…
– Дурак он, что ли? – обиделась я за родственника. – Обвалится здесь все к чертям собачьим, и собственные бриллианты целый век не найдешь. То ли дело зарыть в родном подполе. И дом сгорит, так подпол все равно останется.
– А чего ж вы до сих пор не нашли свои сокровища?
– Как же, найдешь с вами, – рассвирепела Мышильда. – То бандиты понаедут, то мужья пропадают.
– Это кто же тут бандиты? – возмутился Макс, а сестрица сурово одернула:
– Молчи лучше.
Все три подземных хода мы обследовали, но никаких следов пропавших не обнаружили. Тут я вспомнила о неожиданно возникшей дыре в другом подземном ходе. Мышильда вроде бы заинтересовалась, но Максим только рукой махнул.
– Зря время потратим.
– Это почему? – обиделась я. – Дыры не было, потом появилась, кому‑то она понадобилась?
– Сереге, – вздохнул Макс. – У этого придурка граната была, очень ему хотелось ее испробовать. Вот и рванул.
– Точно придурок, – согласились мы и потеряли к дыре интерес. А зря, если бы мы тогда догадались в нее заглянуть, то избавились бы от многих волнений.
* * *
Мы вернулись в каменный мешок. Тут надо сказать, что лаз мы оставили открытым, понятия не имея, каким образом он закрывается с этой стороны, а главное, как открывается. Я опустилась на четвереньки с намерением выбраться на свет Божий и дико заорала: в дыре торчала чья‑то голова, мерцая в темноте глазищами. После пятнадцати черепов это было слишком, и я твердо решила упасть в обморок, но голова заговорила Сашкиным голосом, и падать стало уже неинтересно.
– Елизавета, – звал Сашка, – Макс, вы здесь?
– Здесь мы, – проворчала я. – Напугал до смерти.
Я первой выбралась на поверхность, за мной сестрица и следом Макс.
– Ну, чего там? – с нетерпением спросил возлюбленный, помогая мне подняться.
– Ничего, – вместо меня ответил Макс. – Голые стены и пятнадцать черепов.
– Врешь? – ахнул Сашка.
– Не врет, – засвидетельствовала я. – Там гробница двенадцатого века и черепа. Надо археологам звонить. Открытие века.
– Позвоним археологам, – согласился Сашка. – Только сначала брату, а то он мне по шеям надает за самодеятельность.
– Только сначала брату, а то он мне по шеям надает за самодеятельность.
Я взглянула на Мышильду, та согласно кивнула, Сашка обрадовался и предложил:
– Идемте к нам. Я конфет купил, целую коробку.
– Неужто их как‑то по‑другому продают? – съязвила сестрица, но я ее урезонила.
– Не стыдно тебе, человек старался. – И начала Сашке жаловаться:
– А у меня муж пропал. А еще Евгений и местный участковый. – Новость не произвела на него должного впечатления.
– Найдутся, – утешил Сашка. К себе домой мы все‑таки решили зайти: может, повезет, и Михаил Степанович с Евгением уже в кухне допивают обеденную поллитровку? Поллитровка сиротливо стояла на подоконнике, а дом был пуст, мамаша с портрета в спальне сурово взглянула и вроде погрозила пальцем.
– Брехня, – не веря глазам своим, возвестила я и отправилась к Сашке.
Поставили самовар и устроились на веранде. Сашка звонил брату, а мы поведали Коле о новостях – об исчезновении людей и о подземных ходах с гробницей. Коля, переведя взгляд с пупка на коленки, заявил:
– Это инопланетяне. Они для опытов людей воруют. Я сам в газете читал.
Мы задумались, потому что тоже читали, но особо ценной Колина мысль нам все‑таки не показалась. По здравом размышлении у инопланетян был странный вкус, хотя, конечно, нам неизвестно, что им там нужно для опытов.
– Он сейчас приедет, – заявил Сашка. Мы не сразу поняли, кого он имеет в виду, а поняв, насторожились, все‑таки предстояла встреча с человеком непростым, и как все для нас обернется, неизвестно. А вдруг разом лишишься и гробницы, и черепов, и глупой головы в придачу?
– Может, мы пойдем? – предложила я, но исключительно любопытная Мышильда скорчила лицо, а Александр Сергеевич заявил:
– С братом познакомишься.
Тут я подумала, что родню знать всегда неплохо, и осталась.
Мы ждали появления Мотыля почти в молчании. Коля интенсивно раскачивался в кресле, Мышильда пялилась в окно и дважды начинала петь «Летят утки», но далее второй строчки текст не знала и умолкала, Макс развлекался художественным свистом, чем очень действовал мне на нервы. Я устроилась за столом, положила голову на локоть и ласково смотрела на Сашку, а он на меня. Макс время от времени на нас поглядывал и хмурился, а один раз даже фыркнул, но я на него не обращала внимания и на его фырканье тоже.
Наконец возле дома остановилась машина, и на веранду поднялся толстый коротышка в светлом костюме. Совсем‑то коротышкой он не был, но даже Сашка оказался выше его сантиметров на семь, правда, вот веса в Мотыле было раза в два больше, чем в младшем брате. Мотыль оказался не только толстым, но еще мордастым и красноносым, и как возможный родственник по душе мне не пришелся. Глазки его смотрели маслено, но с ехидством, а пухлые губы кривила неприятная ухмылка.
– Дрянь, а не человек, – шепнула мне Мышильда, и я с ней согласилась. Мотыль устремился к Максу, а тот к нему, они пожали друг другу руки, Коле он кивнул, а братца пихнул кулаком в живот, и это мне сразу не понравилось. Как ни странно, меня Мотыль сначала не заметил, то есть ничего странного в этом не было, ведь он пробежал до середины веранды, ни разу не обернувшись, а ято сидела за столом как раз рядом с дверью, в которую он вошел, точнее, не сидела, а как бы полулежала. Тут Мотыль натолкнулся взглядом на Мышильду и спросил растерянно:
– Это кто?
Она вскочила и сказала, радостно тыча в меня пальцем:
– Марья Семеновна я, вот ихняя сестрица.
Мотыль повернулся ко мне, а Сашка сообщил:
– Это Елизавета. Я тебе рассказывал…
Не знаю, что там Сашка рассказывал, но к встрече со мной брат был явно не подготовлен, шагнул ко мне с дрянной улыбкой и, вылупившись на мой бюст, пропел:
– Какая девочка…
Чтобы разом прекратить все это, я поднялась, протянула руку и сказала:
– Здравствуйте, товарищ.