А они внизу сидят.
– Ага. Сидят, сидят, а потом с обходом пойдут, когда мы отправимся Диму грабить. И что?
– Помолчи, Христа ради, – попросила я. – С тобой никаких нервов не хватит.
Ленка обиженно отвернулась, что позволило мне на некоторое время углубиться в собственные мысли.
И тут раздались шаги. Кто‑то шел по коридору, насвистывая. Вдруг шаги стихли, и некто подергал дверь в нашу комнату. Мы замерли, Ленка начала мелко дрожать, а я сама покрылась испариной. Свистун зашагал дальше, а мы смогли отдышаться.
– Ушел? – прошептала Ленка. – Знаешь, мне в туалет еще больше хочется.
– Терпи.
– А я что делаю? Хоть это и вредно. Наношу непоправимый ущерб своему здоровью. Хочешь, расскажу тебе про Троянскую войну?
Я от неожиданности икнула.
– Зачем?
– Чтобы отвлечься. Там Брэд Питт в главной роли.
– Так мы с тобой этот фильм вместе смотрели, – нахмурилась я.
– Он так сексуально выглядит, – плотоядно облизнулась Ленка.
– Ага. Стоит мужику в сорок лет вырядиться в короткую юбку, и он уже секс‑символ.
– Что ты к нему привязалась? В конце концов, возраст мужчину только украшает.
– То же самое мой папа говорит. И твои американцы опять все переврали. Они с древнегреческим эпосом знакомы по синопсису.
– А ты его, конечно, в подлиннике читала? – съязвила Ленка.
– В переводе. Не одна ты у нас умная.
Ленка собиралась усомниться в моих способностях освоить «Илиаду», хоть и в переводе, но вовремя вспомнила, что моя бабушка преподает в университете античную литературу, и обиженно надулась.
– Ничего ты не читала, бабка небось рассказала.
– Это мое любимое произведение. Хочешь – наизусть прочту? «Гнев, о богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына….» – заунывно начала я, Ленка примолкла и от мыслей о туалете явно отвлеклась. Дальше пятой строчки дело у меня не пошло, но впечатление я произвела неизгладимое.
– Это ты нарочно выучила, – не желая смириться с поражением, заявила Ленка. – Чтобы выпендриться.
– По этой части ты у нас мастерица, – не осталась я в долгу.
Мы еще немного поскандалили, и время пролетело незаметно. Крики внизу стихли, голоса теперь звучали на улице возле офиса. Затем шум двигателей, хлопанье дверей…
– Народ разъезжается, – прислушиваясь, заметила Ленка.
– Рановато, – ответила я, взглянув на часы.
– Так завтра же рабочий день, с понятием люди. А вообще, странная идея отмечать юбилей в офисе, – подумав, изрекла она.
– Дома он с родственниками отметит, а здесь с коллегами.
– Шли бы в ресторан.
– Тебя забыли спросить.
– В тебе сегодня повышенное содержание вредности, – вздохнула Ленка.
Мне стало стыдно.
– Это на нервной почве, – повинилась я. – И как только люди в засаде сидят сутками?
– Привычка, – пожала Ленка плечами.
В шкафу наступила тишина. Где‑то через час из коридора вновь послышались шаги – должно быть, охранник проверял, не остался ли кто в офисе. Ленка к тому моменту задремала, и я ей позавидовала. На меня напала меланхолия. Разные мысли лезли в голову, в основном о смысле жизни. Приключение оборачивалось томительным ожиданием, и в этом я склонна была винить свое обычное невезение. Выпадет раз в жизни что‑то захватывающее, но и тут получается не как у людей.
В конце концов и я, заскучав от этих мыслей, тоже задремала, а проснулась точно от толчка.
В конце концов и я, заскучав от этих мыслей, тоже задремала, а проснулась точно от толчка. В шкафу было темно и в комнате тоже. В первый момент я решила, что нахожусь у себя дома, и не могла взять в толк, с какой такой стати улеглась на полу, но тут Ленка что‑то забормотала во сне, и я разом все вспомнила и испуганно посмотрела на часы. Половина третьего. Мама дорогая, чуть не проспали.
– Вставай, – принялась тормошить я Ленку.
Она забормотала громче, потом вскочила, треснулась головой о полку и начала соображать.
– Ой, господи, темень какая. Что, на дело пора?
– Пора, – кивнула я, стараясь сохранить присутствие духа.
Мы покинули шкаф с максимальными предосторожностями, отперли дверь и выглянули в коридор. Он тонул в полумраке, лишь свет уличного фонаря слабо струился через окно в конце коридора да светились таблички с указателями «выход». Тишина стояла могильная, и на меня такая жуть напала, хоть караул кричи. Я была уверена, что никакие силы не заставят меня покинуть комнату, но тут заныла Ленка:
– Ой, мы же переодеться забыли.
Я быстро прикрыла дверь, и мы полезли в шкаф переодеваться. Суетились, оттого ноги упорно не желали попадать в штанины, а руки в рукава. В конце концов мы все‑таки переоделись, сложили вещи в рюкзак и натянули на головы дурацкие шапки. Ленка теперь выглядела зловеще, меня ее вид пугал.
– Эй, ты не молчи, – попросила я.
– Я это, я, – заверила она, прекрасно понимая мое состояние. И вдруг насторожилась, трагически зашептала:
– Ты слышала?
– Чего? – испугалась я.
– Хлопок. Вроде как шампанское открыли.
– Может, и открыли. Охранники тоже люди, решили выпить.
– Им спать положено. Катька, что‑то мне неможется. Пожалуй, я в шкаф полезу, как‑то мне тоскливо, я остро нуждаюсь в защите и утешении.
– Полезай в шкаф, – разозлилась я. – И лежи там, точно хомяк.
– А ты? – робко спросила она, перемещаясь ближе к шкафу.
– А я на дело пойду. Зря я здесь столько времени мучилась? И что мы скажем Наташке? Что ты свила гнездо в ее шкафу и не желала его покидать?
– Наташке хорошо… – заныла Ленка, поглядывая то на меня, то на шкаф. – Ее бы сюда…
– Наташка бы ныть не стала.
Я решительно шагнула к двери.
– Катька! – Ленка вцепилась в мой локоть. – Я не могу одна здесь сидеть!
– Тогда пошли со мной, – зашипела я.
Тут мы обе замерли, потому что из‑за двери послышался неясный шорох.
– Кто‑то ходит, – ахнула Ленка, и я едва успела зажать ей рот.
– Не выдумывай, – попыталась я воззвать к ее совести.
– Но ты ведь тоже что‑то слышала?
– Ничего я не слышала. Ночью все кошки серы, а звуки подозрительны.
– Катенька, я боюсь подозрительных звуков. И неподозрительных тоже боюсь. Я даже одни от других отличить не могу. Ограбление совсем не моя стезя, сейчас я это понимаю совершенно отчетливо.
– Тогда лезь в шкаф и жди меня.
Ума не приложу, откуда у меня взялась такая отвага, но я была намерена грабить Диму в одиночку. Этому сильно способствовала мысль о Наташке, которой как‑то придется объяснять, почему мы до такой степени полюбили ее шкаф, что не пожелали с ним расстаться.
– Ты не бросишь подругу в шкафу, то есть в беде, – залепетала Ленка.
– Я не могу раздвоиться, – посуровела я. – У меня есть обязательства перед Наташкой. У тебя, между прочим, тоже. – И я решительно шагнула к двери.