– Тогда выкладывай всю правду. И не вздумай переспрашивать «какую», я расценю это как злостное нежелание сотрудничать.
– Мы считали его бандитом, – тяжко вздохнула я. – То есть Наташка была уверена, что он бандит и у него есть связи.
– Зачем вам бандит? – растерялся Матвей.
– Сколько раз тебе повторять? Мы хотим понять, кому выгодна смерть Димы.
– И это, по‑твоему, должны знать бандиты?
– Конечно.
– Угу. И знаниями поделиться?
– Я хотела рассказать им про липовых ментов, а еще про диск… – решила я кинуть пробный шар.
– Какой диск? – нахмурился Матвей.
Мне показалось или глаза его хищно сверкнули? Так, теперь очень аккуратно.
– Про тот самый, что требовали от Гоши. Я слышала, как Дима с кем‑то говорил по телефону. Его про ограбление спрашивали, и он сказал: «Слава богу, диска там не было».
– С кем он говорил?
– Не знаю. Мы ехали в машине, я сидела сзади и даже не слышала, мужской голос был в трубке или женский.
– И он сказал, что диска в сейфе не было?
– Ну, я так поняла.
– Катька, – нахмурился Матвей, – скажи честно, ты была в квартире, когда вашего Диму убили?
– Чокнулся совсем? – ахнула я. – С чего ты взял, что я должна была там быть? – Сердце мое ухнуло вниз, потому что я вспомнила, что на самом деле о диске услышала, лежа под Диминой кроватью, когда.., в общем, ясно когда.
– Врешь ты много, – вздохнул Матвей, как мне показалось, сознательно увиливая от ответа. – Причем врешь неумело, потому что, к счастью для меня, навыков у тебя нет. И я подозреваю самое худшее: не найдя денег в сейфе на Диминой работе, вы к нему домой отправились.
Такая догадливость очень мне не понравилась. Может, ему Наташка все рассказала? Нет, с какой стати… Выходит, сам такой умный. Я постучала пальцем по его лбу и сказала:
– Что ты городишь? Мы что, по‑твоему, спятили? Нам трупов в офисе хватило, ведь мы были уверены, что охранников убили.
– Кать, давай по‑доброму, а? – подхалимски предложил Матвей. – Ты мне все честно расскажешь…
– А ты мне что? – съязвила я.
– Я тебя всю оставшуюся жизнь буду на руках носить, а сначала избавлю от больших неприятностей, потому что дела скверные и…
– Я тебе все рассказала. Честно. Спаси меня от неприятностей и носи на руках, пока не надорвешься.
Высказавшись таким манером, я поднялась на носки и его поцеловала. Он силился казаться счастливым, но особого впечатления не произвел. Подозреваю, Матвей был не прочь допросить меня с пристрастием, и, чтобы отвлечь его от столь пагубных мыслей, я поспешила сменить тему.
– Как думаешь, они вернутся?
– Надеюсь, что нет. Но надо соблюдать осторожность. Ложись со мной…
– Что? – вытаращила я глаза, готовясь объяснить нахалу, что думаю по поводу такого предложения.
Нахал очень натурально смутился, даже покраснел. Затем пояснил:
– Я не так выразился… Просто хорошо бы нам вдвоем дежурить. Начну засыпать, толкнешь меня в бок.
– А если я сама усну?
– Будешь рассказывать мне историю своей жизни.
– Тогда ты точно уснешь. Лучше ты мне про свою жизнь расскажи.
– Хорошо, – легко согласился он и принялся рассказывать.
Я внимательно слушала и гадала: врет или в самом деле все так и есть? Подозревала, что врет, но слушать тем не менее было интересно.
– Сколько тебе лет? – спросила я.
– Не скажу, – усмехнулся Матвей. – Буду приучать тебя к своему возрасту постепенно, а то решишь, что я слишком стар для тебя. Ты и так по неведомой причине недовольна моей внешностью.
– Глупости. Когда мужчина в одинаковых носках, он уже выглядит неплохо, а тут такое сокровище.
– Иногда ты говоришь, как умудренная жизнью особа, – съязвил он.
– Я быстро учусь, – не осталась я в долгу. – А когда рядом всякие подозрительные типы…
– Ладно‑ладно, не начинай сначала. Мы проводим ночь в атмосфере братства и взаимопонимания.
К тому моменту мы переместились на диван. Матвей вытянул ноги на пуфик и как‑то незаметно меня обнял, так что слова об атмосфере братства пришлись весьма некстати.
– Не вздумай ко мне приставать, – честно предупредила я.
– И не мечтай, – широко улыбнулся он. – Я дождусь, когда ты созреешь и сама начнешь приставать.
– Сроду не видела таких нахалов! – возмутилась я, отстраняясь.
– Твои сомнения от недостатка опыта. Если женщине не предлагать секс, она начинает беспокоиться, делать разные намеки, а потом предлагает его сама.
– Странные у тебя были женщины, – буркнула я, погружаясь в раздумья.
– Такой, как ты, не было, – фыркнул он. Я было подумала, что это комплимент, но произнес он последние слова как‑то странно, и я заподозрила издевку. Оказалось, не зря заподозрила, потому что Матвей продолжил:
– Ты даже целоваться не умеешь.
– Я не умею? Вот уж чепуха! Если хочешь знать…
– Хочу, – кивнул он. – Я уверен, у тебя и парня‑то не было.
– У меня?! – Возмущение мое не знало границ. Я хотела вцепиться Матвею в физиономию, но решила, что такое поведение меня недостойно, и презрительно фыркнула. – У меня было столько парней, сколько тебе и не снилось.
– Мне вообще никогда парни не снятся, – заверил он. – Знаешь, иногда я думаю, что статья в Уголовном кодексе о совращении малолетних необходима не для вашей безопасности, а для нашего душевного спокойствия.
– Что ты хочешь сказать?
– Общение с тобой – это труд, каждодневный и тяжелый. Утешает только то, что ты когда‑нибудь повзрослеешь.
– Непременно, – улыбнулась я. – И когда я наконец повзрослею, то проникнусь к тебе симпатией, начну переводить тебя через дорогу и поднимать клюшку, когда она вылетит из дряхлых старческих рук.
– Ужас какой! – закатил глаза Матвей. – Жуткую картину ты нарисовала. Ладно, у тебя большой жизненный опыт, а я не так уж и стар, так что мы отлично подходим друг другу.
Еще с полчаса мы продолжали беседовать в том же духе – он проверял меня на прочность, а я прикидывалась дурочкой. Потом я начала клевать носом, а затем и вовсе уснула.
Пробуждение вышло не из приятных. Голова моя покоилась на груди Матвея, он крепко спал, обняв меня, а в дверях стоял Гоша и возмущенно ораторствовал:
– Одиннадцать часов, а все спят! И никому до меня никакого дела, а я, между прочим, есть хочу.
– Надо его в тюрьму определять, – недовольно отозвался Матвей.
– Ага, там макароны дают, – поддакнула я.
Игорек что‑то пробормотал себе под нос и удалился.
Зато появилась Ленка. Стало ясно, что поспать больше не удастся, и я стала готовить завтрак. Потом Матвей отправился к своей машине, кляня на чем свет стоит полковника. Запаска у него была одна, а спущенных колеса два, что настроения ему не прибавляло.