Косметикой я не пользуюсь, у меня и так слишком яркое лицо. Слишком яркое, слишком правильное, слишком красивое… Стоп, о чем это я? Допустим, мне делали пластическую операцию. Ну и что? Допустим, немного подправили то, что было отпущено мне богом… Как я выглядела раньше, какой я была? Хотя бы раз увидеть свое лицо… Что за глупости, вот оно, мое лицо. Я даже толком не знаю, была пластическая операция или нет, и нечего фантазировать.
Я торопливо убрала зеркало и в тот же миг увидела своего мужа, он как раз выходил из дверей, замер на крыльце и быстро огляделся. Он всегда так делает. Когда я обратила на это его внимание, он засмеялся и сказал, что это профессиональное. В Екатеринбурге муж работал в спецподразделении по борьбе с организованной преступностью, а здесь устроился охранником в Горводоканале. Конечно, работа для него совершенно неподходящая, но он утверждал, что она ему нравится, а главное – график позволял нам много времени проводить вместе. Официального обеденного перерыва у него нет, поэтому он не приезжает домой, а обедает в кафе, прямо напротив Горводоканала. Сейчас он направился туда.
– Андрей, – окрикнула я, он обернулся, а я бросилась ему навстречу.
Светлые, коротко стриженные волосы, крупные черты лица, темные очки. Казалось, лицо его высечено из гранита, впечатление усиливал высокий рост и сложение боксера‑тяжеловеса (Андрей в самом деле занимался боксом, правда, довольно давно, он даже выиграл какое‑то первенство. Жаль, что все его призы потерялись с тем контейнером). Андрей улыбнулся, увидев меня, снял очки, и лицо его мгновенно переменилось: ярко‑синие глаза смотрели на меня с нежностью.
– Привет, малыш, – сказал он. – Ты откуда?
– Из больницы, – ответила я, хватая его за руку. – Пообедаем вместе?
Он торопливо взглянул на часы, а потом перевел взгляд на стоянку, где была наша машина.
– Давай‑ка домой.
– Там только пельмени, – предупредила я. – Я с десяти утра в больнице и…
– Я обожаю пельмени, – кивнул он, и через пять минут мы уже выезжали на проспект. – Ты была у врача? – спросил он.
– Да.
– Есть новости?
– Пока нет… – Я неожиданно смутилась, отвела взгляд, Андрей повернулся, весело подмигнул и поцеловал меня в висок.
– Все будет хорошо, – сказал он уверенно.
– Врач то же самое говорит…
– Вот видишь.
Мы въехали во двор и вскоре тормозили у подъезда, лифт не работал. Бегом мы поднялись на второй этаж, Андрей распахнул дверь, втолкнул меня в прихожую и торопливо обнял.
– Я соскучился, – сказал он с улыбкой.
– А как же пельмени? – усмехнулась я.
– Ну их к черту…
– Андрюша, мне делали пластическую операцию? – спросила я, торопясь приготовить ему бутерброды. Он пил кофе из большой чашки, одновременно стараясь попасть ногой в ботинок.
– Что? – спросил он.
– После аварии мне делали пластическую операцию? – Голос мой дрогнул, и взгляд я отвела, хотя изо всех сил старалась, чтобы вопрос прозвучал как бы между прочим.
– Пластическую операцию? – Андрей выглядел озадаченным. – После операции у тебя на лице оставалось несколько шрамов, их убрали. Я не знаю, можно это назвать пластической операцией?
Он оставил в покое ботинок, вернулся в кухню, швырнул в мойку чашку и обнял меня за плечи.
– Почему ты спросила?
– Я очень изменилась после операции? – Он пристально смотрел мне в глаза, словно хотел прочитать мои мысли.
– Что случилось? – легонько тряхнув меня за плечи, спросил он.
– Что случилось? – легонько тряхнув меня за плечи, спросил он.
– Ничего, Андрюша, в самом деле ничего.
– Тогда откуда вдруг этот вопрос?
– Не знаю, – соврала я, неизвестно чего испугавшись. – Иногда мне кажется, это вовсе не мое лицо.
– Чепуха. Что значит – не твое?
– Ты не ответил на мой вопрос: я очень изменилась?
– Стала ещё красивее, вот и все.
– Я очень изменилась? Поэтому у нас нет ни одной фотографии?
– О господи, Аня, у нас нет фотографий, потому что они были в контейнере, я тебе сто раз рассказывал…
– Извини, – пролепетала я. – Бутерброды готовы.
– К черту бутерброды. И что это за дурацкое «извини»?
– Я вижу, не стоило мне спрашивать… Пожалуйста, прости меня… Представляю, как тебе надоели мои вопросы и… – Слезы брызнули из моих глаз, и я пробормотала отчаянно:
– Я ничего не помню. Я совершенно ничего не помню, так не бывает, Андрюша.
– Тихо, тихо, тихо, – зашептал он, прижимая меня к груди. – Ты все вспомнишь, это вопрос времени. Ты обязательно все вспомнишь. Ты говорила об этом с врачом?
– Я хотела, но… все это так по‑киношному, точно мелодрама какая‑то, я ничего ему не рассказала.
– Ему? Разве твой врач не женщина?
– Меня направили к травматологу, я пожаловалась на головные боли и… – Муж взглянул на часы.
– Подожди секунду. – Прошел к телефону, торопливо набрал номер. – Саша, подмени меня с обеда… да… жена плохо себя чувствует…
– Я хорошо себя чувствую, – вздохнула я, когда он вернулся в кухню.
– Да? Значит, я постараюсь, чтобы ты чувствовала себя ещё лучше. – Он подхватил меня на руки и слегка подбросил, а я взвизгнула от неожиданности. – Я люблю тебя, – шепнул он. – Почему ты ничего не сказала мне об этом травматологе?
– Что о нем говорить? Жанна Ивановна направила меня к нему, а он стал расспрашивать меня об аварии.
– Когда направила?
– Вчера. Он принимал с одиннадцати. Я сразу же пошла. Мне сделали снимки.
– А это зачем? – Андрей опустил меня на диван и сам устроился рядом.
– Господи, Андрюша, он травматолог, как, скажи на милость, он ещё может узнать, что там с моей головой?
– Послушай, детка, у тебя отличный врач, он вот уже полгода тебя наблюдает, а ты идешь к какому‑то коновалу и даже не удосужилась поставить меня в известность.
– Он только пичкает меня таблетками и…
– А этот твой травматолог, он что, излечивает наложением рук?
– Ты опять сердишься, – испугалась я.
– Разумеется. Речь идет о твоем здоровье. Ты знаешь, что я пережил полгода затяжного кошмара. Если угодно, твое здоровье – это мой пунктик. Почему бы тебе не считаться с этим?
– Я его боюсь, – совершенно неожиданно для себя заявила я.
– Кого? – опешил Андрей.
– Твоего Эдуарда Витальевича.
– Что значит – боишься? – Муж взял меня за подбородок, должно быть, с намерением заглянуть мне в глаза, но толку от этого было мало, я упорно отводила взгляд. – Что значит – боишься? – повторил он, теперь его голос звучал очень нежно. Я устроила голову на его плече и вздохнула.
– Просто боюсь, – ответила я, потому что он ждал моего ответа.
– Он что, сказал что‑то такое…
– Нет‑нет…
– Приставал к тебе?
– О господи, нет…
– Тогда что?
– Не знаю, Андрюша.