– Мы были с тобой точно брат и сестра…
– Оттого нет тебе прощения.
– Скажи мне напоследок, как погиб мой отец? – Этот вопрос в очередной раз поставил моего друга в тупик. Он громко сопел, стоя надо мной, пока не заявил:
– Твой отец сбежал.
– Мой отец убит, – сказала я. – Имеющий уши да услышит, мой отец убит, и убил его Искандер, клянусь памятью своего отца. И моей смерти Искандер желает по одной причине: он сам предатель, будь он проклят. А ты совершаешь великий грех, помогая предателю.
– Заткнись, – разозлился Иса, схватил лопату и стал засыпать яму, то есть теперь, конечно, мою могилу. – Чего стоите? – прикрикнул он на соратников и те, не выпуская из рук оружия, принялись ему помогать, сгребая землю ногами. Она падала мне на спину, на голову и вскоре достигла моей груди. – Молись, пока есть время, – посоветовал Иса.
– Я стараюсь. Прощай, друг. Думаю, встретимся мы очень скоро, солнце ещё не достигнет зенита, а ты вновь будешь со мной. Жаль, что я не успею соскучиться.
– Говори, что хочешь. Мои уши закрыты для слов предателя.
– Глупый ты человек, Иса, глупый и доверчивый. Когда ты умрешь и встретишься с моим отцом, тебе будет очень стыдно. – Дурной пример заразителен, я тоже начала изъясняться в духе восточной поэзии.
Работа пошла полным ходом, парни замолчали, и мне стало не до разговоров. Страха я не испытывала. Если честно, я очень сомневалась, что пришел мой смертный час. Я ещё могла дышать, когда раздалась автоматная очередь, кто‑то вскрикнул рядом со мной, а потом пальба возобновилась. Через несколько минут, которые были, по понятным причинам, для меня крайне неприятными, кто‑то начал торопливо разрывать землю, а я смогла пошевелить шеей, запрокинула голову и вздохнула полной грудью.
Солнце появилось в просвете между деревьями, а Иса с простреленной головой лежал рядом с моей могилой, чуть поодаль, ближе к деревьям, лежали трое его боевых друзей, так что предсказание мое сбылось ровно наполовину, Иса действительно не увидел солнца в зените, но я не спешила на свидание с ним, так что вряд ли мы сегодня увидимся…
Для покойника чувствовала я себя весьма неплохо, но афишировать это не стремилась. Двое мужчин в камуфляже извлекли меня из земли и положили на влажную от росы траву, я приоткрыла глаза с громким стоном и увидела выходящего из машины Вадима.
– Жива? – спросил он.
– Жива, – ответил один из мужчин, Вадим опустился рядом со мной на колени.
– Как ты? – спросил тревожно.
– Отлично, – ответила я и вроде бы отключилась. Появление Вадима меня ничуть не удивило. Если быть честной, стоя на коленях в яме, я ждала его появления с минуту на минуту и беспокоилась лишь о том, как бы его желание произвести на меня неизгладимое впечатление не принесло мне совершенно ненужных мучений, но так как особых мучений, говоря по чести, все же не было, к Вадиму я претензий не имела.
Но не он меня сейчас занимал. Я вспоминала разговор с бывшим соратником и пыталась разобраться в своих чувствах. Конечно, называя Искандера предателем, я блефовала, но кое‑что наводило на мысль, что на этот раз я не ткнула пальцем в небо. Например, тот факт, что Иса, совершая акт мести, не поинтересовался судьбой алмазов. А ведь это огромное состояние. Искандер послал своего лучшего головореза для того, чтобы меня убить, вместо того, чтобы попытаться узнать: где же ценности? Объяснений может быть два. Первое: Искандер знает, где алмазы, второе: Искандер хочет лишь одного, чтобы я замолчала, и готов пожертвовать алмазами (вещь сомнительная). И в том и другом случае ясно, что это неспроста. Во мне таится угроза, которая оценивается дороже драгоценных камней? Что это может быть? Необязательно родиться гением, чтобы сообразить… Между тем меня перенесли в машину, и теперь мы ехали куда‑то на приличной скорости, Вадим сидел рядом и время от времени напряженно вглядывался в мое лицо, глаз я не открывала, но его взгляд чувствовала.
И в том и другом случае ясно, что это неспроста. Во мне таится угроза, которая оценивается дороже драгоценных камней? Что это может быть? Необязательно родиться гением, чтобы сообразить… Между тем меня перенесли в машину, и теперь мы ехали куда‑то на приличной скорости, Вадим сидел рядом и время от времени напряженно вглядывался в мое лицо, глаз я не открывала, но его взгляд чувствовала. Дорога заняла не так много времени, или мне это показалось? Машина остановилась, меня подхватил на руки один из мужчин в камуфляже, а я успела увидеть, где нахожусь: все тот же дом в лесу, из которого меня умыкнул Иса. Да, особым полетом фантазии граждане не блещут. Ну и слава богу, неизвестно, до чего они могли бы додуматься в противном случае.
Я опять оказалась в комнате без окон на кровати поверх армейского одеяла, появился врач, пощупал пульс, послушал меня, приподнял веки, сделал укол, в общем, произвел все действия, которые ему положено было производить, и удалился, а где‑то через полчаса в комнату вошел Вадим; сел на моей постели, мне пришлось потесниться.
– Если бы мы опоздали на пару минут… – вздохнул он, а я благодарно кивнула. – Теперь ты знаешь, чего следует ожидать от бывших соратников.
– Иса всегда был немного чокнутый. Надеюсь, аллах встретил его ласково, он поминал его в своих речах с интервалом в минуту.
– Даже если допустить невозможное, – продолжил Вадим, не обращая внимания на мои слова, – например, то, что тебе удалось сбежать отсюда, подумай, куда и к кому ты пойдешь? Твои бывшие друзья не успокоятся, пока не сведут тебя в могилу.
– Да, урок был наглядный, – согласилась я. – Жалко этого дурачка, мы дружили когда‑то. Хотя парень он был никудышный, и человечество только выиграло, избавившись от него. Но все равно жалко.
– Я рад, что ты не утратила способности шутить, – нахмурился Вадим. – Но я бы хотел вернуться к теме нашего разговора. Единственная возможность остаться в живых – это сотрудничество с нами. У тебя последний шанс.
– Да я бы рада… беда в том, что я ничего не помню. Честно. Почему бы вам не вкатить мне какой‑нибудь дряни и самим не убедиться в этом?
Вадим смотрел на меня, едва сдерживая бешенство.
– Мы не используем такие методы, – ответил он, а я засмеялась:
– Извини, но я в это не верю. Скорее всего ты уже знаешь, что это бесполезно.
– Что? – Он занервничал и даже не смог скрыть этого.
– Так, болтаю всякие глупости… Хотя, может, и не глупости… Я спросила о своем отце, Иса сказал: он сбежал.
– У нас есть сведения, что он погиб.
– Но убитым его никто не видел?
– Ты видела! – рявкнул он.
– Да. Во сне. Но я уже давно не берусь определить, где кончаются сны и начинается явь. И наоборот.
– Мне осточертело твое притворство. Ты все прекрасно помнишь.
– К сожалению, нет.
– Ису ты узнала сразу.
– Да. У вас полно на него материала. Должно быть, это как‑то повлияло на мои мозги, когда я услышала его голос, то просто поняла – это Иса. А потом знала, что нужно говорить. Я не берусь это объяснять, мне самой непонятно. Моя память разыгрывает со мной странные шутки.
– Послушай, – глядя мне в глаза и отчеканивая каждое слово, начал Вадим. – Отдай нам дискету, на которой твой папаша вел записи, и ты свободна. Получишь паспорт и билет на самолет в любую точку света. А ещё денег, скажем, тысяч сто. Неплохо, а? Сто тысяч и свобода. Мне кажется, это стоит того, чтобы подумать. – Он говорил, а я пыталась прийти в себя. Я была уверена, что их интересуют алмазы… И вдруг дискета! Что там может быть? Чем она так важна? И что это за публика, черт их возьми?
– Ну что? – спросил Вадим.