Продолжать разговор дальше не было возможности. Самолет приземлился, нас встретили двое молодых людей и запихнули в какой‑то фургон. Андрей приложил палец к моим губам, призывая к молчанию. Через полчаса мы вышли из фургона возле поселка, название которого осталось мне неизвестным. Белые домики, увитые плющом, дорога, пирамидальные тополя под ослепительным солнцем. Андрей о чем‑то говорил с водителем фургона, а я сидела в траве на обочине, и мне очень хотелось плакать.
В городок, находящийся в двухстах пятидесяти километрах от Ставрополя, мы прибыли на следующие сутки, ближе к вечеру. Остановились в доме на окраине, по виду совершенно нежилом, правда, где‑то через час пришла хозяйка, молодая женщина, быстро навела порядок, не задавая вопросов о том, что молодой семейной паре могло понадобиться в их селении. Андрей между делом сообщил, что у него двухнедельный отпуск, который он решил провести здесь, тем более что жена приехала, лишними деньгами не располагаем, сами из Твери, а он тут черт знает сколько времени в рядах спецназа… Я слушала и улыбалась, женщину объяснение вполне удовлетворило, и вскоре она ушла. А мы остались одни.
– Зачем мы здесь? – спросила я, устраиваясь у окна.
– Мы ждем одного человека. Он поможет нам перейти границу. Оставаться в России нельзя. Ты сама понимаешь…
– Я понимаю, – перебила я. – Когда появится твой человек?
– Дней через пять, не раньше.
– Понятно.
Андрей подошел, опустился на колени и взял мою руку.
– Прости меня, – сказал он тихо.
– За что? – невесело улыбнулась я.
– Не знаю, за все… Я должен был что‑то сделать, я должен был помочь… а ты осталась одна. Прости…
– Никто не виноват, – покачала я головой, а потом обняла его и заплакала. Он целовал меня, и слезы катились по его лицу, а я думала о том, как люблю его…
– Мы уедем, – сказал он. – Далеко‑далеко, и будем счастливы. Вот увидишь…
– О чем ты думаешь?
– Не знаю. Ни о чем, наверное. Просто смотрю и радуюсь…
– Радуешься? – удивился он.
– Да. Здесь очень красиво. Правда?
– Правда. – Он торопливо поцеловал меня в висок. – Я боюсь тебя потерять, – сказал он тихо. – Мне сегодня сон приснился, жуткий… Скорее бы выбраться отсюда… Я очень тебя люблю. Я даже не думал, что смогу так любить… – Я слушала, улыбалась и кивала. Он провел ладонью по моей щеке. – Хочешь, отправимся на прогулку? Ты всегда молчишь, я даже не знаю, о чем ты думаешь. Раньше ты столько вопросов задавала, а теперь… – Я прижалась к нему, положила голову на плечо.
– Мне плевать на все вопросы, – сказала я тихо. – У меня никого нет, только ты. У меня ведь нет даже воспоминаний, так что иногда кажется, во всем мире нас двое…
– Ты устала, ты измучена, тебе надо отдохнуть, прийти в себя…
– И вспомнить?
– Вспомнить? – Он отстранился, посмотрел, нахмурившись.
– Конечно. Я ведь так этого хотела…
– А я нет.
Я ведь так этого хотела…
– А я нет. Я хотел все забыть. Начать жизнь с новой страницы. Ты и я.
На следующий день он ушел в магазин и задержался дольше обычного, а когда вернулся, сказал с улыбкой:
– У меня сюрприз. Брат нашей хозяйки купил «Жигули», ужасная развалюха, если честно. Она ржавеет в его гараже. Я договорился, что он даст нам машину напрокат. Хочешь немного прокатиться?
Я пожала плечами:
– Пожалуй.
Часа в три мы отправились на пикник, я упаковала продукты в большую корзинку, нахлобучила соломенную шляпу и сказала с улыбкой:
– Я готова.
Древняя «копейка» выглядела так, что я усомнилась, стоит ли рисковать, отправляясь на ней в путешествие, но бегала она вполне прилично.
Мы открыли окна, я держала рукой шляпу и беспричинно улыбалась, шоссе петляло в горах, мы достигли развилки, Андрей свернул налево, мы уже проехали с километр, и тут я вдруг сказала:
– Нам надо вернуться.
– Домой? – спросил он, приглядываясь ко мне.
– Нет, к перекрестку.
– Зачем? – Андрей вроде бы удивился, а я пожала плечами.
– Не знаю. – И в самом деле не знала, что происходит со мной, но вернуться к развилке было необходимо, это я знала точно… И мы вернулись. – Сворачивай, – кивнула я направо, мы проехали километров двадцать, начался спуск, я вглядывалась в окружающие нас горы и говорила, куда следует двигаться, иногда путалась, поэтому приходилось возвращаться. Андрей больше не задавал вопросов и вообще замолчал, время от времени глядя на меня с плохо скрываемым беспокойством.
– Аня, – наконец позвал он, когда солнце садилось за гору. – Скоро стемнеет, а здесь небезопасно. Нам лучше вернуться.
– Это совсем недалеко, – торопливо ответила я. Машина преодолела очередной поворот, и тогда я увидела его: обычный двухэтажный дом за высоким забором. Он был в стороне от дороги, и машину пришлось оставить.
– Аня, – забеспокоился Андрей, отгадав мои намерения, но я, покинув машину, направилась к дому, и муж пошел за мной. Когда мы достигли ворот, почти стемнело. Чуть ниже по склону холма виднелись домики, горели огни, а дом темной громадой возвышался над ними. – Зачем тебе этот дом? – тревожно спросил Андрей, а я толкнула калитку. – Аня, – позвал он испуганно. – В конце концов, мы не можем вот так вот взять и войти.
– Можем, – сказала я. – Это мой дом.
– Твой дом?
– Да. То есть когда‑то он был моим…
Стекол в рамах не оказалось, дверь сорвана с петель. Я вошла в большой холл с колоннами, широкая лестница вела на второй этаж, ступени скрипели, Андрей торопливо поднимался следом.
– Аня, объясни, что происходит? Почему ты решила, что это твой дом?
– Я не решила, Андрюша, я просто знаю.
– Знаешь? Ты ведь ничего не помнишь…
Я распахнула дверь в одну из комнат и сразу узнала её.
В углу стояла кровать, на неё никто не позарился, стул у окна. Я прошла и села на подоконник.
– Мы можем остаться здесь? – спросила я тихо.
– Здесь? – Андрей огляделся. – Зачем?
– Внизу село, я хотела бы поговорить с местными.
– Зачем?
– Андрей, все, что случилось со мной, случилось здесь. Возможно, кто‑то…
– Аня, это опасно…
– Вряд ли. Меня никто не узнает. Просто не сможет. У нас с собой ужин, два одеяла, а в горах ночью в самом деле опасно.
– А машина?
– Ее можно отогнать в село…
– Местные решат, что мы чокнутые… Ну хорошо.