Может, ему надоело вкалывать? Решил отдохнуть.
– Молод он еще, чтобы выходить на пенсию. Помяни мое слово, он либо гомик, либо импотент, – неожиданно сказала Юлька.
– Почему?
– Потому что не везет мне в этой жизни, хоть ты тресни. Ладно, поехали в редакцию.
Оказавшись в офисе, я на всякий случай заглянула к Пашке. Он проигнорировал мои заинтересованные взгляды, продолжая пялиться в компьютер, и я, так и не задав ни одного вопроса, ушла к себе. На этот раз все же удалось сосредоточиться на работе, народ начал расходиться по домам, а я все еще сидела в кабинете. Пока не позвонила Юлька.
– Ты где? – спросила она.
– В офисе.
– Спешу сообщить, Димка ждет нас в ресторане «Итальянец». Твой Вадим хвалил тамошнюю кухню, гулять так гулять. Форма одежды парадная.
– Во сколько встречаемся?
– В восемь.
– У меня работы полно, может, вы вдвоем?
– Втроем. Давай, двигай домой переодеваться.
Покачав головой, я выключила компьютер и вскоре покинула офис.
В ресторан я отправилась на такси, пытаясь по дороге решить, зачем, собственно, согласилась с предложением Димы. Юлькина позиция тоже была мне не совсем понятна, то он ей нравится, то не очень… еще этот Казимир. Однако я подозревала, что, окажись мы с Юлькой этим вечером одни, непременно стали бы гадать, что означал жест неизвестного, приславшего нам ключи, а я уже начала звереть от загадок. Так что Юлька, скорее всего, права, намереваясь просто развлечься.
Выходя из такси, я уронила сумку и по неясной причине сочла это дурным предзнаменованием. Метрдотель направился ко мне, я сказала: «У нас заказан столик».
И тут же сообразила, что не знаю фамилию Димы. На счастье, бросив взгляд в зал, я увидела Юльку. Заметив меня, она помахала рукой, и я проследовала к столу.
На Юльке было вечернее платье красного цвета, рыжие волосы подняты вверх в замысловатой прическе, выглядела она настоящей красавицей. Я тоже была в вечернем платье, а вот Дима пренебрег условностями. Одет все в те же джинсы и футболку, только сверху набросил льняной пиджак бежевого цвета.
– В следующий раз надену смокинг, – сказал он, поднимаясь мне навстречу.
– Ты нам и таким нравишься, – хихикнула Юлька.
Надо заметить, что он в этом и не сомневался, должно быть, знал за собой бездну достоинств. Вечер прошел в высшей степени приятно, хотя я не поняла причину нашего сборища. Если это романтический ужин, меня приглашать не стоило. Других вариантов просто не было. Не знаю, действительно ли князь Казимир произвел на Юльку сильное впечатление, или она, по обыкновению, иронизировала, но одно несомненно: в тот вечер подруга не могла не поддаться обаянию Димы, впрочем, так же как и я. Неизбежность стать Юлькиной соперницей мешала чувству, вызревавшему в моей душе, пока еще весьма смутному, развиться в нечто большее. Этого я допустить не могла в силу собственного взгляда на дружбу, оттого изо всех сил пыталась видеть в Диме просто приятного молодого человека. Другими словами, я исправно исполняла роль подруги, всячески стараясь подчеркнуть, что я за этим столом человек случайный.
Юлька смотрела на Диму со все возрастающим интересом, и к концу ужина в ее взгляде появилось то зовущее выражение, которое на библейский манер можно истолковать как «просите, и дано вам будет». И Дима между одной рюмкой красного и другой, будто ориентируясь на этот призыв, спросил с веселой улыбкой, но адресатов явно перепутал, потому что просьба его относилась, как ни странно, ко мне:
– Можно, я тебя провожу?
Юлька даже бровью не повела, взглянула на меня с лукавой улыбкой, а я уставилась на Диму с огнем в очах и с готовностью произнести нечто резкое, не оставляющее у него сомнений, что он слишком отклонился от намеченного курса.
Но резкое словцо так и осталось непроизнесенным, потому что Дима смотрел на меня с таким невинным ожиданием, которое отметало прочь само предположение о том, что курс этот когда‑либо существовал.
– Я не против, – дернула я плечом. – Правда, тебе придется провожать нас обеих, потому что Юля ночует у меня.
– Очень удобно, – кивнул Дима в ответ, оставив нас в недоумении, что, собственно, он имел в виду. После чего мы дружно засобирались домой.
Дима расплатился и повел нас к выходу, предложив прогуляться, раз уж погода к этому располагает. Однако меня к тому времени начало тяготить его присутствие. В сложившейся ситуации я увидела нечто сомнительное и даже неприличное и сказала, что болтаться по улицам в вечерних нарядах нелепо. Мы вызвали такси.
В машине Юлька как будто нарочно села впереди, а мне пришлось устроиться на заднем сиденье рядом с Димой. Он болтал о чем‑то и вдруг взял мою руку, при этом смотрел в окно, а я сидела как на иголках, не зная, что делать. Торопливо освободить свою ладонь, когда он ухватился за нее вроде бы машинально, значило выставить себя истеричкой, а продолжать спокойно сидеть рядом, рука в руке, было решительно невозможно. Он мог подумать, что я включилась в игру, если этот его жест был вовсе не машинальным, а вполне преднамеренным.
Пока я ломала над этим голову, время шло, и я в конце концов приняла Соломоново решение. Сделала вид, будто вспомнила о мобильном, и, якобы желая убедиться, что не оставила его в ресторане, начала искать в сумке, таким образом освободила руку легко и без демонстрации, с чем себя и поздравила. Дима этого, по‑видимому, даже не заметил, и я вздохнула с облегчением, радуясь, что подозревала его зря и не успела наделать глупостей.
Возле подъезда моего дома мы простились, Дима вышел из машины вместе с нами, но прощание получилось коротким и не очень трогательным. Я, махнув рукой, бросила «пока» и устремилась в подъезд, предоставив Юльке самой разбираться с ее знакомым. Она догнала меня у входной двери, когда я доставала ключи.
– Занятный выдался вечерок, – сказала она.
Я вошла в квартиру, включила свет в прихожей и дала волю своему возмущению:
– По‑моему, он нахал.
– Дима? Да брось ты, – Юлька неожиданно встала на его защиту. – Нормальный парень. Ты ему приглянулась гораздо больше, чем я, и он не стал рассусоливать, а сразу дал понять, что поначалу поставил не на ту лошадку.
– Что за сравнения! – фыркнула я.
– Не комплексуй, ради бога, – взмолилась Юлька. – Это не твоя вина, ты, как всегда, держалась образцово, изо всех сил старалась слиться с мебелью. Кстати, и совершенно напрасно. Чем больше ты стараешься, тем меньше от этого толка. В глаза бросается не только твоя красота, но и высокая нравственность.
– А не заткнуться ли тебе, дорогая? – ласково попросила я.
Конечно, у Юльки был повод на меня злиться, но я бы предпочла, чтобы ее гнев адресовался Диме, в конце концов, это он, а вовсе не я вел себя так возмутительно. Юлька весело засмеялась, а я терялась в догадках: задело ее поведение парня или она видит в происходящем лишь повод языком почесать?
– Ладно, не первый раз ты у меня мужика отбиваешь, – заявила она шутливо.
– Что ты болтаешь? – возмутилась я, не помня за собой никаких грехов.
– А Вовка Мохов? Ты что, забыла?
– Господи, это было в третьем классе.
– Какая разница? Я его любила, а на катке он носился за тобой и провожал тебя до дома.
– Я ему запретила.
– Ага. А он понуро брел следом на манер голодной дворняги. Вот такая незавидная у меня доля, – заключила Юлька и пошла в ванную.
Пока она принимала душ, я чувствовала себя Иудой и готовила оправдательную речь и гневное обличение Димы.