– У меня их вовсе нет, – обиделась Людка.
– Ну и у меня примерно столько же.
– Но что‑то ты об этом думаешь? – не унималась она. С такими, как Людка, вечная неразбериха: то слова не добьешься, то привяжутся, точно репей.
– Отстань, а? – попросила я.
– Как же, отстань, мне жрать нечего…
– Пей чай, – посоветовала я и пошла к своему столу.
Людка замолчала, сердито сопя в своем углу, и вдруг высказалась, к этому моменту я почти забыла о ее существовании и поэтому от неожиданности даже вздрогнула.
– Тебя парень вчера искал.
– Что? – подняла я голову.
– Что‑что, – передразнила она. – Парень.
– Какой?
– Твой, конечно. Расспрашивал.
– Что за парень, как выглядит?
– Почем я знаю? Не меня расспрашивал, а Зою Григорьевну (Зоя Григорьевна заведовала нашей почтой), вечером явился. Девки говорят, крутой, кольцо с бриллиантом, морда круглая, аж светится, и на иномарке подъехал. Есть у тебя такой?
– Сегодня еще не было. Хотя иномарка – это неплохо, особенно если морда светится.
– Вот‑вот, – проворчала Людка. – Чего тебе зарплату ждать, тут хоть подыхай, ей‑богу, а вот у некоторых иномарки, мужики богатые… Слушай, может, у него друг есть, мне все равно какой, хоть самый завалященький, и иномарка без надобности, мне б только пару раз в неделю досыта пожрать, слышь, а?
– Слышу, – кивнула я. – Спрошу, может, дружок и отыщется.
– Ага… Только не забудь, ладно?
– Не забуду, – заверила я, мысленно ухмыляясь, вряд ли бы Людке пришла охота знакомиться с кем‑нибудь из дружков парня, который вчера интересовался мною. Не из тех они людей, с кем приятно иметь дело даже на сытый желудок.
Но Людке я это говорить не стала, пусть немного помечтает, а заодно молча попьет чаю. Зарплату нам не платили уже три месяца, а Людка, как и я, совершенно одинокая, сюда она прибыла из детского дома, находящегося где‑то у черта на куличках, ближе к Полярному кругу, и приходилось ей туго, хотя и была она сызмальства привычной к голодухе.
– Может, дадут, – неожиданно вздохнула она через полчаса, имея в виду зарплату.
Тут в дверь позвонили, появилась Татьяна Елагина со своей сестрой Женькой, тоже почтальоном, и Людка переключилась на них.
А я продолжила пялиться в стену и пыталась напряженно мыслить, но шарики, или что там есть в моей голове, упорно отказывались шевелиться. Озарением даже не пахло, что неудивительно: я была слишком напугана для того, чтобы хорошо соображать.
– Лена, Кудрявцева, – позвал кто‑то нетерпеливо, и я вздрогнула.
Лена Кудрявцева – это я. Если быть точной, мне принадлежит только имя, в том смысле, что его мне дали при рождении, фамилию я приобрела сама около двух лет назад при крайне неприятных обстоятельствах и не совсем честным путем.
– Что? – встрепенулась я, надеясь, что некоторая заторможенность покажется коллегам извинительной из‑за моей углубленности в работу.
– Тебя к телефону! – крикнула Женька и повертела в руках телефонную трубку для того, наверное, чтобы я поскорее пришла в себя. Приходить в себя я не спешила: за два года это был первый телефонный звонок, адресованный мне. Неожиданный интерес к моей особе настораживал, а вкупе с парнем в кожанке и вовсе наводил на невеселые мысли.
Я поднялась и на негнущихся ногах шагнула к телефону. Голос в трубке был мужской, приятный и совершенно незнакомый.
– Да? – пискнула я, пытаясь вернуть сердце из пяток на его законное место.
– Елена Петровна? – пропел мужчина и повторил еще раз:
– Кудрявцева Елена Петровна?
– Да, – вторично сказала я. Вышло еще тише и еще писклявее.
– Моя фамилия Бобров Виктор Степанович, следователь Октябрьского РОВД, я бы хотел поговорить с вами по поводу вашего родственника Кудрявцева Михаила Бенедиктовича.
– А что с ним? – насторожилась я, до сей минуты и не подозревавшая, что у меня есть родственник, да еще с таким затейливым отчеством. Голос на том конце провода приобрел некоторую суровость:
– Это не телефонный разговор. Вы не могли бы прийти к нам завтра, скажем, часиков в одиннадцать?
– Нет, – ответила я. – В это время у меня самая работа особенно по четвергам. Могу подъехать сейчас, минут через двадцать. Почта, где я тружусь, недалеко от отделения… Или в пятницу, в любое время после обеда.
– Хорошо, – с легкой заминкой согласился он. – Значит, в пятницу, в 14.20, третий кабинет.
Мы тепло простились, а я, порывшись в справочнике, набрала номер Октябрьского РОВД.
– Дежурный, – гаркнули мне в ухо, а я вежливо спросила:
– Могу я поговорить с Бобровым Виктором Степановичем?
– С Бобровым? Его нет…
– А когда будет?
– Не знаю, – отмахнулся дежурный. – Он на больничном…
– Сапожники, – покачала я головой, осторожно положив трубку.
Я имела в виду вовсе не Боброва и даже не дежурного, а дядьку с приятным голосом, ну и, конечно, тех, кто надоумил его позвонить мне.
Цель звонка представлялась более‑менее ясной: напугать и заставить шевелиться, то есть предпринять шаги, которые выдадут меня с головой.
«И тогда мир узнает, кто я есть на самом деле», – с усмешкой подумала я, направляясь в туалет. Заперла дверь на щеколду, умылась, вытерлась носовым платком и уставилась в зеркало.
– И кто же ты на самом деле? – тихо спросила я свое отражение.
Лицо женщины лет двадцати пяти выглядело бледным, а взгляд усталым. Губы сжаты, нос слегка заострился, хотя общее впечатление отнюдь не плохое. Это неизменно вызывало недоумение: несмотря ни на что, я выглядела молодо и привлекательно и продолжала удивляться тому, что До сих пор не смогла обнаружить у себя ни одного седого волоса, хотя после того, что случилось два года назад, Должна была бы поседеть в одночасье…
– Да, – невесело усмехнулась я, проведя рукой по лицу, и покачала головой. – Ну и кто ты? – повторила я хмурясь, и сама себе ответила:
– Да никто.
Не следовало мне так разговаривать с собой, в подобных разговорах есть что‑то упадническое, истеричное, а главное – они совершенно бесполезны.
– Займись делом, – напомнила я себе. – Кстати твои дела не так уж и плохи. Если они использовали такой дешевый трюк, чтобы тебя припугнуть, значит, вовсе не уверены в том, что ты – это ты. Следовательно, есть верный шанс смыться, – кивнула я своему отражению в зеркале. Нужно собрать кое‑какие пожитки и бежать без оглядки, пока они не поняли, что к чему. – Отличный план, – кивнула я и вернулась на свое рабочее место.
Пожитков у меня немного, и, если я покину родное жилище с небольшой сумкой, это особых подозрений не вызовет. Район я знаю как свои пять пальцев, а мой страж не очень, поскольку за время слежки неоднократно умудрился попасть мне на глаза. «Я уйду, – несколько раз мысленно повторила я, желая внушить себе некий оптимизм. – Возьму самое необходимое: смену белья, теплую кофту, туфли, в конце концов, сейчас весна, а не осень, до зимы где‑нибудь осяду…»
Два года назад убегать пришлось в октябре… Я поежилась, воспоминания нахлынули разом и больше не отпускали: мой день рождения, взрыв и бегство…
Мой день рождения обещал быть шумным: пришли родители, мои и мужа, старшая сестра с двумя взрослыми дочерьми, сестра мужа со своим женихом, две мои подруги с мужьями.