По моим прикидкам, ей было тридцать три – тридцать четыре года, примерно на столько она и выглядела. Одевалась кое‑как, а косметикой не пользовалась. Оставалось лишь гадать, что такого в ней находили мужчины, от которых отбоя не было. Как‑то я, набравшись отваги, задала ей этот вопрос. Раиса надолго задумалась, а ответила вполне серьезно: «Я добрая». В свете ее дурных привычек это выглядело издевательством, но я сочла за благо промолчать. И правильно. Разозлиться подруге ничего не стоило, а в гневе она страшна. Просто удивительно, сколько в ней было силы, физической я имею в виду. Однажды некий тип сделал в ее адрес оскорбительное замечание, Раиса подошла к нему и подхватила опешившего мужика на руки. Бедняга так обалдел, что позволил пронести себя от столика до окна (эта памятная сцена разыгралась в ресторане). В абсолютной тишине подруга швырнула успевшего прикорнуть на ее груди мужика в это самое окно, вместе с осколками которого он вскоре и оказался на асфальте.
– Приличные люди женщинам не хамят, – заявила она, оставила на столе деньги за ужин, который мы так и не успели закончить, а также за разбитое стекло и кивнула мне: – Идем, Маруся.
После этого случая я зареклась ее нервировать.
– Как идут дела? – продолжая оглядываться, спросила подруга.
– Прекрасно, – пожала я плечами, беспокойно хмурясь.
– Да? А папа как?
– Уверяет, что отлично.
– Папа не пропадет… А чего хмурая?
– Не вижу повода веселиться.
– И я не вижу, – вздохнула Раиса. – У меня неприятности, – добавила она и поджала губы. Мои худшие опасения начали сбываться.
– Что случилось? – понизив голос до шепота, спросила я.
– У тебя выпить есть? Лучше коньяк… или виски… водка, на худой конец.
– Есть мартини.
– Что за скверная привычка пить всякую дрянь?
– Что случилось? – повторила я.
– Ладно, давай мартини.
Я поднялась и дрожащей рукой налила мартини в два бокала, в один добавила апельсиновый сок, а второй протянула Раисе. Та залпом его выпила, точно водку, и сказала:
– Дрянь, да еще сладкая… Ты пей, Маруся, пей.
– Не вздумай называть меня так при подчиненных.
– Что я, дура, я ж понимаю…
– Рассказывай, – поторопила я. – Опять взялась за старое? Ты же обещала…
– Я слово держу, уж можешь мне поверить. Живу себе тихо‑мирно, даже салон красоты открыла… вот, думаю, Маруся обрадуется, когда узнает…
– Уже порадовалась. Дальше что?
– Дальше? А коньяка точно нет? Может, пошлешь кого‑нибудь…
– Я тебя сейчас пошлю, – зашипела я.
– Не нервничай, нам сейчас как никогда надо сохранять спокойствие. Особенно тебе. Я‑то так переволновалась, что от меня никакого толку, а проблему надо решать. Срочно. Не знаю, как до тебя доехала…
– Раиса! – рявкнула я. Тут она закатила глаза, по всем признакам намереваясь хлопнуться в обморок. Я быстро налила еще мартини и сунула бокал ей в руку. Раиса покорно выпила.
– Маруся, это божье наказание. Вот уж не думала, не гадала…
Я поняла, что запросто сама могу свалиться в обморок, так и не дождавшись ее объяснений, и тоже выпила.
– Что ты натворила? – дважды глубоко вздохнув, спросила я.
– Ничего я не натворила. С какой стати? Успокойся и послушай…
– Я спокойна, – ответила я и забормотала: – Я спокойна, я спокойна…
– У меня в багажнике труп, – сказала Раиса, нерешительно улыбнувшись.
– Что? – охнула я.
– Так и знала, что ты расстроишься. Говорила: коньяк нужен, а не эта сладкая дрянь…
– Какой труп, несчастная, то есть чей?
– Дядечки одного… хороший такой дядечка, интеллигентный…
– Что интеллигентный дядечка делает в твоем багажнике?
– Ну, не дома же его оставлять? Я покойников боюсь…
– Где машина?! – завопила я.
– На парковке перед офисом.
– Ты что, проехала двести километров с трупом в багажнике? – Такое у меня в голове не укладывалось.
– Я хотела его пристроить где‑нибудь в лесочке, но как‑то боязно одной, Маруся… вот я и решила к тебе.
– Чокнутая. – Я бросилась к двери, Раиса припустилась за мной.
Прав был папа: ее дурные наклонности до добра не доведут. Опоила дядечку… тьфу ты… опоила мужика какой‑то дрянью, а он взял да и умер. И что теперь делать?
Сказать по чести, я и сама не знала, какая нужда гнала меня к машине, ведь не желание же увидеть труп? Не могу сказать, что покойников я до смерти боялась, но зрелище это, безусловно, малоприятное. Как видно, теплилась в моей душе надежда, что это глупая шутка.
Я выскочила на парковку, вертя головой в поисках Раисиной машины.
– «БМВ», – кивнула она на черный джип, стоявший чуть в стороне.
– У тебя новая машина? – Вот уж нашла время задать подобный вопрос…
– Ага. «Папуля» подарил. Назад сманивает.
– Открой багажник, – сказала я, хмуро оглядываясь.
– Маруся, должна тебя предупредить, он там не один.
– В каком смысле?
– Ну… их там двое.
– Два трупа? – Я решила, что моя жизнь вступила в новую фазу, которая закончится психиатрической больницей.
– Нет, второй вовсе не труп. Я его просто малость оглушила, потом связала и скотчем залепила рот, чтоб не орал.
– Раиса, а зачем тебе понадобилось все это делать? – с неизвестно откуда взявшимся спокойствием спросила я.
– А что мне еще оставалось? Он велел багажник открыть, а в багажнике был труп. Я уж и так и эдак, а он пристал, точно репей, пришлось открыть. Я дядечку‑то покрывалом прикрыла, вот и подумала, может, он и внимания не обратит… а он первым делом: «А что у вас здесь?» – и руку тянет, пришлось дать в ухо, пока не опомнился…
– Кому в ухо дать? – ошалело спросила я.
– Менту.
– У тебя в багажнике мент?
– Не мент, гаишник. Или они тоже менты?
– Боже мой, – пробормотала я, ноги у меня подкосились, и я непременно оказалась бы на асфальте, не подхвати меня Раиса под локти.
– С этим надо что‑то делать, – со вздохом заявила она. – У тебя есть идеи? У меня нет. Может, выпьем коньяка и идеи появятся?
– Он в самом деле там? – спросила я с сомнением.
– А куда ему деться? Хочешь, покажу. – И, не дождавшись моего ответа, Раиса приоткрыла багажник.
Я увидела цветастое покрывало и нахмурилась, втайне ожидая, что Раиса сейчас захохочет и скажет, что меня разыграла, но она его откинула совсем чуть‑чуть, и этого хватило, чтобы увидеть буквы на ядовито‑зеленом фоне: ДПС. Я перехватила ее руку, вернув покрывало на место. Оно внезапно пришло в движение, человек под ним завозился и даже замычал.
– Ужас, – сказала я, стекленея взглядом.
– Точно, – кивнула Раиса, захлопнув дверь, и на меня уставилась. – Ты о чем думаешь? – заботливо спросила она минут через пять.