«Вряд ли это бабушка Дениса», – подумала я, поздоровавшись.
– Знакомьтесь, – подходя к нам, сказал Денис. – Это Ольга Дмитриевна. Она присматривает за бабулей, а это Маша. Как здоровье столбовой дворянки? – весело спросил он.
– Давление скачет, – ответила Ольга Дмитриевна. – А так… слава богу. С утра пироги пекли, тебя ждали. Сейчас будем чай пить.
Сопровождаемые Ольгой Дмитриевной, мы вошли в дом.
– Бабуля, – позвал Денис. – Встречай гостей.
– Она на веранде, – шепнула Ольга Дмитриевна.
Мы оказались в просторной столовой. Денис положил пакеты на широкий деревянный диван, Ольга Дмитриевна начала их разбирать. Я услышала за спиной шаги, а вслед за этим голос, низкий и певучий:
– Мальчик мой…
Повернувшись, я увидела пожилую женщину, высокую, статную, с модной стрижкой. Умелый макияж, строгое платье, черное с белой отделкой, и туфли на низком каблуке. Спина прямая, подбородок гордо вскинут, поблекшие голубые глаза смотрели на меня с интересом.
– Кого ты мне привез?
– Это Маша, – поцеловав бабку, сказал Денис. Бабуля протянула мне руку и произнесла с достоинством:
– Агриппина Семеновна. – Затем надела очки, висевшие на цепочке, оглядела меня с ног до головы и кивнула удовлетворенно: – Редкая красавица. Чувствуется порода. – Я ожидала, что вслед за этим последует вопрос: «Вы в каком полку служили?», но обошлось. – У тебя серьезные намерения? – повернулась она к внуку, тот закатил глаза:
– Бабуля…
– Вы первая девушка за пять лет, с которой он решил меня познакомить.
Старушенция показалась мне строгой, даже суровой. Однако очень скоро я изменила свое мнение. Человеком она была, безусловно, добрым, а еще веселой, общительной и в своем внуке души не чаяла.
Мы устроились на веранде пить чай. Агриппина Семеновна попыталась выяснить, как далеко зашли наши отношения, и, удовлетворив свое любопытство, как и предполагал Денис, перешла к истории семейства. По ее просьбе Ольга Дмитриевна принесла альбом с фотографиями. И мне ничего не оставалось, как демонстрировать большой интерес.
– Денис может гордиться своими предками, – заявила старушка, Денис пожал плечами, глядя на меня, а она продолжила: – Его прадед был очень образованным человеком, интересовался искусством, историей, собрал прекрасную коллекцию живописи. Неподалеку отсюда было его имение, село Осташково, может, слышали? Он рано вышел в отставку, женился и прочно обосновался здесь вдали от суетной столицы. Жену любил без памяти. Дружил со многими выдающимися людьми. По нашей семейной легенде…
– Бабуля, – перебил Денис. – Про Фламеля я Маше уже рассказывал.
– Мог бы предоставить это мне. Денис любит надо мной подшучивать, но легенды, мой мальчик, на пустом месте не возникают. И наше родство вовсе не сказка. Оттого твой прадед и увлекся химией.
– Бабуля, химия и алхимия не одно и то же.
– Возможно. Не знаю, чем он конкретно занимался, но у него была лаборатория и прекрасная библиотека. Очень редкие книги. Тогда пошла мода на различные коллекции, а прадед был очень богат, супруга ничего не имела против его увлечений. Картины, монеты, редкие драгоценности… – Старушка вздохнула. – После революции ничего не осталось. Когда начались беспорядки, прадед отправил семью в Крым, к родственникам. А вскоре и сам вынужден был уехать. Думал, что покидает имение ненадолго, а оказалось, навсегда. Семью он больше никогда не видел. Его расстреляли. Один из тех людей, кому удалось вырваться из застенков, смог разыскать его родных и передал записную книжку прадеда.
– Тут старушенция нахмурилась и произнесла резко: – Поэтому я и утверждаю: твой отец никогда, никому не отдал бы ее добровольно, это семейная реликвия. Мерзавец нагло лжет, что получил ее в подарок. – Мерзавцем, надо полагать, она называла Аристарха Давыдовича. Денис едва заметно поморщился.
– Бабуля, не начинай все сначала.
– Что произошло потом? – задала я вопрос. – Я имею в виду, что стало с семьей после расстрела прадеда?
Агриппина Семеновна поджала губы и нахмурилась, однако вскоре заговорила вновь:
– Его жена вскоре умерла от тифа. Дети оказались на попечении старшей сестры. Она вышла замуж за инженера‑путейца. Это их спасло, помогло выжить. Ее муж был из этих мест, и в начале тридцатых они вернулись сюда.
– Вы что‑то сказали про имение. Осташково, кажется?
– Имение, конечно, разграбили. Там устроили приют для детей‑сирот. Потом техникум. Много лет назад случился пожар, денег на ремонт не нашли, парк зарос крапивой, заброшенное здание долго пустовало. Сейчас там собираются открыть что‑то вроде базы отдыха. В духе русской усадьбы. При желании можно будет доить коров и спать на стоге сена. – Агриппина Семеновна зло фыркнула. – Сауна, бассейн и девки в кокошниках.
– Это называется «экотуризм», – с улыбкой подсказал Денис.
– Девки в кокошниках? – съязвила старушка.
– Возможность доить коров, работать в саду и любоваться закатами, попивая на веранде чай из самовара.
– Что бы они ни затевали, все равно получится бордель, – махнула она рукой.
Мы вновь вернулись к фотографиям, и я смогла увидеть Дениса в коляске и в девчачьем чепчике, на велосипеде, с собакой на поводке, а также с портфелем в руках. Подобные фотографии найдутся в альбоме каждого. На последнем фото он был рядом с бабкой. Она в вечернем платье с ниткой жемчуга на шее, осанка королевы и то же выражение лица. Он в костюме, с галстуком‑бабочкой – вылитый наследный принц. Каждая фотография сопровождалась подробными объяснениями и занимательными историями из жизни Дениса, которые ему самому таковыми совсем не казались.
С трудом дождавшись, когда бабуля закроет альбом, Воропаев потащил меня на прогулку. Я бы предпочла еще немного поболтать со старушенцией, кое‑что в ее словах показалось интересным, однако отказаться сочла неразумным. Мы направились к реке, которая в этом месте делала плавный изгиб. Я любовалась пейзажем, Денис поглядывал на меня с некоторой нерешительностью. Поднялись на крутой берег, Денис шел впереди, и я спросила:
– Бабушка считает, что Аристарх Давыдович имеет отношение к гибели твоих родителей?
Он вскинул голову, взглянул в упор, но тут же отвел взгляд.
– Не стоит обращать внимания на ее слова.
– Почему же? Хоть ей и перевалило за восемьдесят, но с головой, похоже, полный порядок. И если эти мысли появились, значит, было нечто, ее насторожившее.
Денис устроился на земле, вытянул ноги и стал жевать травинку, я села рядом. Мы смотрели на воду и молчали. Я не торопила его, он, скорее всего, обдумывал, что ответить. А может, гадал, стоит ли вообще отвечать.
– Чем занималась твоя бабуля до выхода на пенсию? – задала я вполне невинный вопрос.
– Преподавала в университете. Историю. Увлечения историей в нашей семье никто не избежал. Дед принимал участие в создании военного музея в городе. Умер в самом начале 60‑х, на войне получил серьезное ранение, от последствий которого страдал много лет. Мой отец вроде бы нарушил традицию и пошел в технический вуз, но… Видишь ли, все эти семейные легенды сыграли с бабулей злую шутку, она в самом деле вообразила, что в них что‑то есть. Фламель, алхимия, слитки золота… Я думаю, это от избытка свободного времени.