Видимо, вконец лишившись разума от этого открытия, я шагнула в комнату и огляделась еще раз. Конечно, его здесь не было, более того, в квартире стояла такая тишина, что было очень трудно предположить, будто Зюзя находится в кухне или ванной, если, конечно, не допускать мысли о том, что он спит, только вот зачем человеку спать в кухне, если в комнате у него есть диван. Я крикнула «Эй!» и прошла в кухню, которая тоже была пуста, заглянула в ванную и в конце концов замерла в прихожей в крайнем недоумении: Зюзи нигде не было. Квартирка крохотная, кухня метров шесть, совместный санузел и прихожая, противоположных стен которой я без труда могла коснуться, раскинув руки. Зюзе было совершенно некуда деться, а между тем дом он не покидал ни через дверь, ни через балкон, во время своих прогулок я постоянно держала их в поле зрения. Значит, Зюзя все‑таки квартиру покинул, но оставался в доме, например, решил навестить соседей. Пока я размышляла над этим, со стороны балкона раздался подозрительный шум, я испуганно замерла, прислушиваясь: кто‑то проник в комнату, стараясь двигаться осторожно, но задел за что‑то и замер, подозреваю, в таком же испуге, как и я. Тут мне в голову пришла вполне здравая мысль, что я нахожусь в чужой квартире, в которую вломилась без приглашения через балкон, и в Уголовном кодексе для таких случаев есть специальная статья, и хоть ни ее номера, ни параграфа я не знала, легче от этого мне не было. Я с замиранием сердца метнулась к входной двери, открыла английский замок и выпорхнула в коридор, но как только моя нога переступила порог, дыхание вернулось ко мне, а вместе с ним и любопытство, поэтому дверь я прикрыла неплотно и, прижавшись к стене, стала ждать, что последует далее.
Далее последовало вот что: человек, постояв немного и не заметив ничего опасного, начал двигаться, я слышала, как он прошел в кухню, заглянул в ванную, а затем выглянул в прихожую. Не знаю, кого я ожидала увидеть, припав к щели, но только не Сеньку, который с очень обеспокоенным выражением на физиономии оглядывался по сторонам. «Это что ж такое делается?» – пронеслось в моей голове, и я ворвалась в квартиру, начисто забыв о том, что она не моя и поднимать шум все же не стоит. Когда дверь распахнулась, Сенька испуганно вскрикнул, но, увидев меня, неожиданно заулыбался и сказал со вздохом облегчения:
– Дарья…
– Что ты здесь делаешь? – зашипела я, наступая на племянника.
– Я за тебя беспокоился, – обиделся он и, нырнув к входной двери, прикрыл ее и добавил укоризненно:
– Ну что ты шумишь?
– Ты влез в чужую квартиру, – напомнила я, задыхаясь от праведного гнева.
– Ты тоже, – вздохнул он, отводя взгляд.
– Я беспокоилась за этого типа, как его… о, черт…
– А я беспокоился за тебя.
– Ты мог бы беспокоиться дома.
– Не мог, и кончай злиться, лучше давай здесь как следует все осмотрим, вдруг найдем фотографию?
– Что значит осмотрим? – возмутилась я, неожиданно обнаружив колоссальные пробелы в воспитании племянника, но, некстати вспомнив, где мы ведем этот диалог, поскучнела. – Несанкционированный обыск – это… – Я не успела договорить, в дверь позвонили. Мы с Сенькой разом подпрыгнули и замерли, выпучив глаза друг на друга.
Звонок повторился и теперь звучал гораздо настойчивее. Чувствовалось, тот, кто в настоящий момент стоял за дверью, твердо решил попасть в квартиру. Сенька вдруг ожил и стал делать мне знаки, размахивая руками, как ветряная мельница, с перепугу соображала я хуже не бывает, но основную мысль все же уловила.
– Надо сматываться через балкон, – сделал Сенька вполне здравое предложение, я кивнула, предлагая ему двигать к балкону, а сама на цыпочках прокралась к входной двери (не иначе как все черти в тот день болтались по соседству и толкали под руку) и заглянула в «глазок».
В тусклом свете, падающем от заколоченного окна, я увидела физиономию Андрюхи Коломейцева, нашего нового участкового, выглядела она строго, я бы даже сказала решительно, а я, не задумываясь, распахнула дверь и буркнула:
– Входи.
Если б на голову Андрюхи свалился мешок с песком, он бы не выглядел таким обалдевшим, шагнул в прихожую, шевеля губами, и только с третьей попытки произнес:
– Здрасьте…
– Здравствуй, – ответила я, закрывая за ним дверь. Сенька, который к тому моменту уже добрался до балкона, услышав, что я с кем‑то разговариваю, незамедлительно вернулся и теперь стоял в дверях и глупо улыбался. Участковый заглянул в комнату и с некоторым недоумением спросил:
– А где Зюзин?
– Понятия не имею.
– А‑а… – Он еще раз огляделся и сказал:
– Что ж, я тогда попозже зайду. – И направился к двери. Сделав несколько шагов, он вроде бы очнулся и поинтересовался:
– А вы что здесь делаете?
– Ищем Зюзю.
– А‑а… Как ищете, то есть зачем?
– Я пришла узнать у него насчет фотографии. Он утверждал, что у него ее нет, а потом и вовсе пропал.
– Кто, Зюзя?
– Я тебе про кого рассказываю? Конечно, Зюзя. Я решила, это он вернулся, а это ты. – Тут я подумала, что гениальные идеи, посещавшие меня в тот день, сыграли с моим мозгом злую шутку: что‑то в нем перепугалось, оттого я и несу всякую чушь: к примеру, зачем вернувшемуся Зюзе звонить в собственную дверь, если предполагается, что за ней никого нет? Это открытие меня смутило, я приняла покаянный вид и отвела взгляд от честного лица участкового. Не знаю, как у Андрюхи с гениальными мыслями, но соображал он в ту минуту еще хуже, чем я, потому что совершенно неожиданно предположил:
– Может, мне его тогда здесь подождать?
– Подожди, – пожала я плечами, нахмурилась, косясь на Сеньку, и спросила:
– А ты чего стоишь как пень? Марш домой. – Сенька ломанулся к балконной двери, а я, всплеснув руками, вскрикнула:
– Куда ты? Выйди по‑человечески.
Племянничек развернулся на пятках и, старательно обходя участкового, пошел к двери. Ему оставалось не больше метра, когда он вдруг замер и произнес:
– Давай поищем?
– Что?
– Ну, фотографию.
Я задумалась, взглянула на участкового, прикидывая, будет ли обыск санкционированным, если проводится в присутствии участкового? Честно скажу, вся эта история с фотографией к тому моменту так мне надоела, что я решила махнуть рукой на все тонкости юриспруденции и в самом деле осмотреться. Я обвела взглядом комнату, и тут Андрюха полез с вопросами:
– А куда ушел этот Зюзя?
– Откуда мне знать?
– Давно?
– Понятия не имею. Участковый вдруг забеспокоился:
– Как же так?
– Очень просто. Я пришла к нему, он меня отфутболил, потом к нему явился какой‑то тип, а я караулила возле дома. Он из него не выходил, а когда я пришла опять, дверь не открыл. И я начала беспокоиться.
– И что? – спросил вконец растерявшийся участковый.
– Говорю, я начала беспокоиться. И решила проверить.
– Ага…. значит, дверь была открыта, а хозяина нет? – Андрюхины щеки слегка порозовели, так он обрадовался тому, что начал хоть что‑то понимать. Я поджала губы, вздохнула, но соврать не решилась:
– Дверь была заперта. А Зюзи нет. Ты сам в этом можешь убедиться.
– А как же…
Я не стала ждать, когда он закончит, и молча ткнула пальцем в распахнутую балконную дверь. Мы немного постояли, тараща глаза: я на балкон, а Андрюха на мой палец, наконец участковый обрел дар речи и с легким заиканием осведомился:
– Вы проникли в квартиру через балкон?
– Я проникла, – строго поправила я, но тут Сенька все испортил:
– И я, – сказал он твердо.