Переселенцы из Казахстана. Лет пять они тут жили, дочку замуж выдали. А зять у них был из этих… бизнесменов. Вот всех четверых и убили. В доме деньги искали, Таисию пытали. Жуть. Теперь вспомнила?
– Еще бы, – нахмурилась Мария Семеновна.
– А поподробнее об этом нельзя? – вмешалась я, участковый о чем‑то размышлял, и пользы от него я пока не видела.
– Так я толком‑то ничего не знаю… да и давно это было, – развела руками старушка.
– А почему решили, что к убийству Кириллов причастен?
– Не знаю… – Тетя Маша выразительно взглянула на подругу. – Нам что, докладывают? Но милиция его точно искала… И разговоры были, что это Кириллов с дружками. Думали, у Гавриловых золото‑бриллианты попрятаны. Деньги‑то были у зятя, а у них вряд ли чем разжились.
– Но хозяйку пытали?
– Вот именно. У нас тогда с полгода, наверное, спать по ночам никто не мог. От каждого шороха вздрагиваешь, а ну как и к тебе придут? Из‑за пенсии твоей несчастной или похоронных жизни лишат.
– Деньги надо хранить в сберегательной кассе, – изрек дед.
Бабки взглянули на него так, точно намеревались испепелить, но дед был подслеповат и к взглядам не чувствителен, широко улыбнулся зубными протезами и затих.
– А Кириллов сбежал, – заявила Любовь Васильевна, поворачиваясь ко мне. – Так что никто не сомневался, чьих рук дело.
– Сбежал? – переспросила я.
– Ну да. Дружка его, Кольку Шмыгина, забрали, а Олег сбежал… Хотя теперь выходит, что нет, коли труп нашли.
Бабки переглянулись и задумались, зато ожил участковый:
– А в каком доме Гавриловы жили?
– Не помню точно. Второй или четвертый. Два дома стояли там, где сейчас пустырь. В доме на первом этаже была часовая мастерская. Гаврилов в ней как раз и работал, хороший мастер был, что хочешь починит… Я однажды…
– По делу давай, – перебила подругу тетя Маша.
Та вздохнула и продолжила:
– Значит, внизу мастерская, а на втором этаже квартира была, то есть две, но совсем крохотные. Домишко‑то маленький. Гаврилов обе квартиры купил и сделал одну, большую. Вот и решили, что у него денег куры не клюют. А я точно знаю – купил за плевые деньги, дом‑то ветхий совсем, одни щели. А у них в Алма‑Ате была квартира большая, в самом центре. Все деньги от продажи ушли на переезд да на обустройство здесь. Гаврилов мне жаловался, что, мол, ничего получше не купишь, а наш район, сами знаете… зато дешево. О чем это я? – внезапно спросила Любовь Васильевна.
– О Гавриловых, – подсказала я.
– А что Гавриловы? Жили себе люди, дочку замуж выдали. Все хорошо. Зять задумал дом строить, квартира у него была где‑то в центре. Они когда засиживались, Таисия их не отпускала – боялась, район‑то неспокойный. И в тот раз не отпустила, а душегубы, которые к ним в дом влезли, наверняка не ждали, что в квартире будут не двое, а четверо. И всех перестреляли. Таисию еще и пытали. Всю семью на кладбище снесли, квартиру покупать никто не хотел после такого‑то… Хотя нашлись какие‑то родственники и продать пытались. Но уехали ни с чем. Тут соседский дом загорелся, бомжи в нем жили, брошенный был, огонь на гавриловский дом перекинулся, ну и все… Мастерская переехала на Конногвардейскую, а вместо домов теперь пустырь. Говорят, там многоэтажку хотят строить? – Вопрос адресовался участковому.
Егор пожал плечами.
– Значит, в убийстве заподозрили Кириллова с дружками? – спросил он.
– Точно. Кольку арестовали, Олег и еще двое сбежали. Этих я по именам не помню. Шатались тут, шпана проклятая.
Шатались тут, шпана проклятая.
– А мог Кириллов прятаться в седьмом доме? – прикидывая и так, и эдак, спросила я. – Там в то время кто‑нибудь жил?
– Нет, – покачала головой Мария Семеновна. – Дом первый раз горел пятнадцать лет назад. Это совершенно точно. Супруг мой помер в августе, а дом сгорел вскоре после этого. Мужик, что по пьяни дом спалил, Суслов его фамилия, на кладбище рядом с моим лежит. Уж точной даты не скажу, но если рядом, значит, не больше недели.
– То есть дом к моменту убийства был не жилой?
– Конечно. После того как второй раз пожар случился, все двери‑окна заколотили. Но это уже позже было. Когда точно – не скажу.
– Сегодня я возле седьмого дома девушку встретила. Она сторожа расспрашивала… Красивая девушка…
Бабки переглянулись.
– Может, Юлька? – неуверенно предположила Мария Семеновна.
– Вряд ли… чего ей здесь делать?
– Кто такая Юлька? – насторожилась я.
– Девчонка на нашей улице жила. Олег как‑то под ее окнами свечками слова выложил «я тебя люблю». Свечки маленькие такие. Дождался темноты, выложил и зажег. Весь двор любовался. Юльку отец потом месяц из дома не выпускал. Строгий был.
– Кириллов был влюблен в Юлю? Я правильно поняла?
– Про их любовь вся округа знала. Они с детского сада за ручку ходили. Юлька красавицей выросла, да и Олег парень хоть куда. Но ее отцу он, само собой, был как кость в горле.
– Почему?
– Потому что не о таком зяте мечтал. У Олега мать пьющая, отец из тюрьмы больше чем на полгода не появлялся. Почто ему такая родня? Он тут богатеем считался. Дочка красавица, училась хорошо, знал, что она себе получше найдет. А Олег мог ей жизнь испортить. Вот и запрещал им видеться. В другую школу ее перевел. Из дома не выпускал. Да все без толку. Разве молодых удержишь? Одно слово – любовь.
– И что было дальше? – поторопила я.
– Ничего, – дружно пожали старушки плечами. – Олег пропал, а Демидовы вскоре уехали. Квартиру купили в новом районе. Больше их здесь не видели.
– Ну, хватит разговоры разговаривать, – поднимаясь со скамьи, улыбнулась Мария Семеновна. – Идемте чай пить.
Участковый от чая отказался, а я решила беседу продолжить, напомнив Егору:
– Выясни, чья машина, – и вслед за бабками и воодушевленным дедом вошла в подъезд.
Чаепитие растянулось надолго, но ничего существенного узнать не удалось. Правда, Мария Семеновна нашла старую фотографию, на ней были она сама и ее семилетний внук, а за их спинами дом, в котором некогда жили Гавриловы. Номер дома был отчетливо виден, но вряд ли это особенно поможет в розыске убийцы. Бабули увлеклись и в исторические события углубились основательно. Любовь Васильевна поведала о встрече с покойным мужем, а Мария Семеновна о том, как приехала сюда пятьдесят пять лет назад совсем еще юной девушкой и устроилась на фабрику. Я поняла, что пора сматываться, тут, весьма кстати, позвонил папа, напомнил об обеде и сообщил, что ждет меня в ресторане «Чайковский». Я простилась с бабками и поспешила к своей машине, оставленной возле офиса. Вообще‑то народ здесь свою собственность старался без присмотра не оставлять. Запросто колеса свистнут. И это еще не самое худшее. Однако местная шпана моей машины сторонилась, в чем не было ни капли моей заслуги, а исключительно демонстрация большого уважения Владану. Я ведь уже говорила: он здесь герой. Впрочем, почему здесь? Просто герой.
Папа облачился в новый костюм, благоухал туалетной водой известной фирмы (мой подарок) и выглядел лет на десять моложе своего возраста. Женщины в ресторане поглядывали на него с интересом.