Вечером четвертого дня я направилась в казино «Олимпия». Зачем, объяснить не берусь. Мои умозаключения выглядели примерно так: если Юлька ничего не напутала, хозяин машины, на которой ездил Арсений, некто Козлов. Чужому человеку машину, хоть и старенькую, не доверишь. Значит, они друзья. Возможно, я смогу узнать, что случилось с Арсением (к тому моменту я была твердо уверена: случилось). Согласна, логика слегка хромала: во‑первых, машину могли продать по доверенности и музыкант из «Олимпии» Арсения не знает, во‑вторых, как я заговорю с Козловым, не уронив девичьего достоинства, в ум не шло, и, в‑третьих, чем тащиться в казино, проще съездить в пятиэтажку, куда я проводила Арсения, когда еще не была с ним знакома. Если на Первом Речном спуске живет Козлов, то Арсений, вполне возможно, живет на улице Чапаева. Но я уже стояла перед стеклянными дверями казино, и отступать было глупо.
В «Олимпию» я попала впервые, к тому же в одиночестве, и оттого чувствовала себя как‑то неуверенно. В игорный зал даже заглядывать не стала, а сразу прошла в ресторан.
Музыканты были на месте, одеты в смокинги и играли джаз. Среди них – никого похожего на хиппи, хотя я почему‑то думала, что раз Козлов не Арсений, то непременно его волосатый дружок. Такому как‑то шло быть музыкантом, хотя в «Олимпии» ему делать нечего – публика здесь консервативная и парень с косицами вряд ли бы пришелся ко двору.
Я тяжко вздохнула и стала есть семгу, принудив себя радоваться жизни, хоть и через силу. Очень скоро я почувствовала на себе чей‑то взгляд, оторвалась от созерцания тарелки и за столом в соседнем ряду обнаружила троих мужчин, двое из которых взирали на меня с интересом, природу которого понять труда мне не составило. «Черт бы их побрал», – подумала я в досаде. Один из троицы встретился со мной взглядом и нахально подмигнул. Семга застряла в горле.
Я торопливо отодвинула тарелку и стала высматривать официанта. Сначала он подошел к троице за столом, потом ко мне.
– Простите, – начал он с пакостной улыбкой, – вы кого‑то ждете?
– Жду, – ответила я. – Счет. И побыстрее, пожалуйста.
– Видите ли, вон там, за соседним столом, – головой он дернуть не решился, только глаза скосил, – мужчина очень хотел бы познакомиться с вами.
– Сожалею, но это невозможно.
Выразив неодобрение сведенными бровями, официант исчез, правда, быстро вернулся со счетом.
Я расплатилась и вдруг отважно спросила, удивляясь самой себе:
– Среди ваших музыкантов нет парня по фамилии Козлов?
– А что? – вроде бы насторожился официант, глядя на меня как‑то чересчур пристально.
– Знающие люди советовали его послушать.
Теперь на его физиономии выразилось недоумение.
– По‑моему, играл он паршиво.
– Играл?
– Ага. Уволился несколько месяцев назад.
– Не знаете, где он играет сейчас?
– Не знаю. Только в приличном месте его не ищите. Где‑нибудь на свалке.
Он усмехнулся, а я посоветовала себе не принимать его ухмылку близко к сердцу и покинула зал.
Возле гардероба пришлось задержаться, и тут, точно по волшебству, возник один из троицы, тот самый, что подмигивал. Под впечатлением от разговора с официантом я успела забыть о нем и с удивлением вытаращила глаза, когда он взял меня за локоть.
– Куда вы торопитесь? – спросил он с таким видом, точно знал всю мою подноготную.
– Вам что за дело? – не осталась я в долгу.
– Впервые вижу такую красивую девушку, – глазом не моргнув, соврал он.
– Чаще выходите на улицу.
Он хихикнул, желая показать, что оценил шутку, хотя я и не шутила.
– Чаще выходите на улицу.
Он хихикнул, желая показать, что оценил шутку, хотя я и не шутила.
– Интересуетесь музыкой?
– Музыкантами. Но нужного мне здесь нет. Всего доброго.
Я направилась к выходу, довольно невежливо высвободив руку. Уже миновав стеклянные двери, обернулась: мужчина смотрел мне вслед без вражды и печали, скорее озадаченно. Прошел к окну и проследил за тем, как я сажусь в машину, по крайней мере, заводя мотор, я видела его у окна в полный рост, он хмурился, точно ломал голову над чем‑то очень серьезным. Интересно, каким образом мне удалось так его озадачить?
Выехав со стоянки, я тоже нахмурилась. Выходило, что я вновь занимаюсь какой‑то ерундой и конца и края этому не видно, потому что я направилась в сторону улицы Чапаева. Остановившись напротив подъезда, я досадливо поморщилась, не зная, какую еще совершить глупость. Позвонить в первую попавшуюся квартиру и спросить, где живет Арсений?
Узнаю я это – и что? Он, между прочим, на звонки не отвечает и сам не звонит. Предположим, он откроет дверь – и что я скажу? «Выслеживала тебя и вот теперь явилась»?
Так ничего и не придумав, я завела машину и вскоре уже выезжала на проспект. Арсений не шел из головы. Ночью он мне даже приснился. Сна я не помню, но проснулась в слезах, и это явилось последней каплей: я почувствовала себя совершенно несчастной. Утром я дала себе слово, что больше Арсению звонить не буду и выброшу его из головы.
Звонить действительно не звонила, а вот со вторым было сложнее: в мыслях он являлся гораздо чаще, чем того бы хотелось.
В пятницу я решила навестить бабушку, потому что соскучилась, а еще надеялась, что природа окажет на меня свое благотворное воздействие и я обрету покой.
Итак, была пятница, тринадцатое число. В то время я с насмешкой относилась к таким вещам, это теперь в пятницу тринадцатого я из квартиры ни ногой и даже к телефону не подхожу, так, на всякий случай, а в ту пятницу скажи мне кто что‑то подобное, сразу удостоился бы звания суеверного глупца.
Судьба отсчитывала последние часы до моей роковой встречи с Леркой, а я об этом знать не знала, заскочила в магазин, купила продукты и подарок бабушке. Настроение у меня было отличное, и даже мысли об Арсении совершенно не докучали. Не звонит, и очень хорошо. Даже очень и очень хорошо.
С апреля по октябрь бабушка жила в деревне Пронькино в двадцати километрах от города. Место живописное, малозаселенное, в основном потому, что здесь были заливные луга, которые берегли до сих пор, и строительство запрещали. На пригорке церковь, далее село Ивановское, лес, в основном хвойный, чуть дальше березовая роща. Здесь я ненадолго остановилась. Денек выдался солнечный, нежно‑зеленая листва рождала в душе умиление. Я прошлась немного и даже заплакала, скорее от счастья, а еще от некоего душевного томления. Вернулась в машину, проехала до села и притормозила на перекрестке возле магазина. Вообще‑то попасть отсюда в Пронькино можно двумя способами: мимо заливных лугов через мост дорога отличная, хоть и не широкая, чего, кстати, и не требовалось, район густонаселенным не назовешь, и движение здесь более чем скромное. Но была и вторая дорога, под названием «старая». Она шла через лес, по протяженности такая же, как и первая, но гораздо живописнее. Однако асфальтом здесь и не пахло, сплошные рытвины, ухабы. Ездили здесь редкие особи, склонные к авантюрам, то есть это я сейчас так думаю, тогда бы я сказала: склонные побыть наедине с природой. Теперь, как ни скажи, ничего не изменишь. Короче, я поехала через лес и некоторое время действительно вовсю наслаждалась, но тут машина вдруг заглохла и заводиться наотрез отказалась.
Хорошее настроение как ветром сдуло, и природа меня теперь не вдохновляла. Промучившись минут десять, я достала мобильный, прикидывая, к кому обратиться со своей бедой, вздохнула, бросила телефон в сумку, вышла из машины и раздраженно хлопнула дверью.