Зачем он тебе?
– Просто спрашиваю. Ты домой заедешь?
– Ни малейшего желания, – Ритка покачала головой. – Муженек опять в запое, видеть его рожу просто сил нет.
– Слушай, чего ты с ним не разведешься? – задала я вопрос, который давно уже меня интересовал.
– Потому что без меня он через пару месяцев окажется в сточной канаве. Кто говорил: мы в ответе за тех, кого приручили?
– Сент‑Экзюпери, – пожала я плечами.
– Чего? – нахмурилась Ритка.
– Писатель такой был, француз.
– Все французы бабники.
– Ты хоть с одним знакома? – съязвила я.
– С тремя. Осенью у нас делегация была, ты что, забыла? Один мне между прочим до сих пор звонит…
Мы двигались по пустому коридору, непривычно тихому, свернули к лифтам и здесь неожиданно столкнулись с Дедом.
– Домой? – спросил он, сурово на меня глядя.
– К Рите, на дачу, – ответила я.
– А где твой… Тагаев? – сердито произнес Дед.
– В Москве. Вернется завтра.
Подошел лифт, спускались мы в молчании. На выходе из лифта я притормозила, пропуская Деда вперед, он пружинистой походкой пересек холл, обернулся, что‑то намереваясь сказать, но передумал и скрылся за дубовой дверью. Выйдя из здания вслед за ним, мы наблюдали, как он садится в свою машину.
– После твоего замужества он сам не свой, – точно жалуясь, заметила Ритка.
– Привыкнет.
– Привыкнет, – передразнила подруга. – Он тебя любит.
– Но странною любовью, – развеселилась я. – Я его, кстати, тоже. Не победит ее рассудок мой.
– Он бы вел себя иначе, – сказала она, – если бы был уверен, что ты любишь своего мужа.
– Я его люблю.
– Ты сама‑то в это веришь?
– Все больше и больше. Особенно, когда вы, будто сговорившись, пытаетесь убедить меня в обратном.
– Дед очень одинок, – помолчав немного, добавила она со вздохом.
– Это легко поправимо, если ты о женской заботе и ласке.
– Я не об этом.
– Слушай, давай сменим тему, – не выдержала я.
– Ты давно виделась с Лялиным? – спросила Ритка, когда мы выехали со стоянки.
– На прошлой неделе, – ответила я, удивляясь, с какой такой стати ее это интересует.
– Да? Твой Тагаев не против?
– Тебя послушать, так он держит меня на цепи.
– А разве нет?
– Вот что, дача, пожалуй, отменяется. Отвезу‑ка я тебя домой.
– Ладно, не злись. Я совершенно не знаю, что мне делать. Деда жалко до ужаса, за тебя боязно. Вдруг Дед прав и ты по обыкновению сваляла дурака?
– Ага, я такая.
– Когда вы просто жили с Тагаевым, еще была надежда, что все как‑то устроится и вы с Дедом…
– Нас с Дедом давно уже нет. И ты это хорошо знаешь. Кстати, он уверял меня в припадке великодушия, что будет рад нянчить моих детей. Чего ж тогда переживать? Все хорошо в этом лучшем из миров, и все довольны.
– Кабы так… – в который раз вздохнула Ритка.
– Ну, вот, твой дом, – через некоторое время сказала я.
– До чего ж у тебя характер скверный, – возмутилась подруга. – Поехали на дачу. Обещаю заткнуться, – покаянно добавила она.
– Болтай на здоровье, например, про Корзухина. Все‑таки странно, что я его раньше не встречала, – последнее замечание скорее было размышлением вслух.
Все‑таки странно, что я его раньше не встречала, – последнее замечание скорее было размышлением вслух.
– Красавец, правда?
– Несколько староват для тебя, не находишь?
– Что толку от этих молодых, – отмахнулась Ритка. – Конечно, Корзухину до нашего Деда далеко, но в нем что‑то есть…
– Возможно, – не стала я спорить. – Но, судя по всему, ничего великого он совершить не успел, если я о нем даже не слышала.
– Просто последнее время ты где‑то в облаках витаешь, оттого и не слышала. Будет у нас мэр‑красавчик…
– Красавчик – это здорово, послал бы бог толкового. Хотя это вряд ли, Дед возле себя инициативного товарища не потерпит.
– Почему ты к нему так несправедлива? – всплеснула Ритка руками.
– Просто я очень хорошо знаю нашего вождя и учителя. Зайдешь? – Мы как раз остановились возле дома, где я теперь жила, Ритке здесь бывать еще не приходилось.
– Взгляну, – кивнула она. – Любопытно все‑таки.
Мы поднялись в квартиру. Подруга прогулялась по ней, пока я собирала Сашкины вещи: поводок, миску и корм, и заметила:
– Недурственно. Кто из дизайнеров руку приложил: наши или московские?
– Питерские, насколько мне известно, а известно мне немногое. Но если хочешь, спрошу Тимура.
Я запихнула Сашку в сумку, сообщив ему, что мы едем на дачу. Новость пес воспринял благосклонно.
– Все‑таки я не понимаю, как такое могло произойти, – покачала головой Ритка.
– Это ты о чем?
– Как ты могла… вы вообще люди с разных планет. Ты и твой Тагаев.
– Он полюбил мою собаку, этого оказалось достаточно, чтобы растопить лед моего сердца.
– Как же мне надоели твои шуточки, – поморщилась подруга. – Хоть бы раз поговорила со мной серьезно. Ведь я не чужой тебе человек.
– Это точно. Потопали, родная.
Мы покинули квартиру и вскоре уже подъезжали к Риткиной даче, благо что до нее было рукой подать. Добротный двухэтажный дом находился в поселке Радужный, в двенадцати километрах от города. Дом Ритка купила недавно, всего полгода назад, подозреваю, с одной целью: держаться на расстоянии от супруга, ему появляться здесь было категорически запрещено. Риткин муж, создание непутевое и на редкость слабохарактерное, возражать жене никогда не решался. Только благодаря Риткиным стараниям его еще держали на работе, а работал он завгаром в городской администрации. Пьяным на глаза сослуживцам он не показывался, а трезвым его застать было практически невозможно, так что Риткин супруг был человеком‑невидимкой, она называла его бревном за приверженность к родному дивану, где он проводил большую часть жизни. Как‑то Ритка заявила ему, что простить может все, кроме измены, супруг это запомнил и табу не нарушал, справедливо полагая, что жене нужен лишь повод, чтобы от него избавиться, хотя, с моей точки зрения, поводов и так было хоть отбавляй, но Ритка думала иначе.
Дом был куплен на деньги Деда. У Ритки имелись кое‑какие сбережения, но их было явно недостаточно, она собиралась взять кредит в банке. Дед предложил ей деньги в долг, на сто лет и без процентов. Ритка, рассказывая об этом, обливалась слезами умиления. Широкая натура Деда была хорошо известна, и, поступи он иначе, я бы просто удивилась, хотя меня, если честно, слегка задело, что о предполагаемой покупке и нехватке денег мне она ничего сказать не пожелала. Денег у меня куры не клюют, благодаря все тому же Деду, и я понятия не имею, что с ними делать.
Я остановила машину возле металлических ворот, Ритка вышла, открыла калитку, а затем и ворота, и я въехала во двор. Сашка, выбравшись из сумки, с интересом поглядывал в окно.