А если так, то Деду прекрасно известно, где следует искать убийцу, точнее, искать его вовсе не следует. Но он меня на это дело благословил. Впрочем, что ему еще оставалось? Однако в деле есть кое‑какие неясности, кто‑то о чем‑то пытался нас предупредить. Так что где‑то в чем‑то у них произошел сбой, и ситуация вышла из‑под контроля, а Дед пустил меня по следу, чтобы прояснить ее и вовремя принять меры. Вот сукин сын, отец родной. Ладно, с этим разберемся.
– Можете вспомнить, что конкретно вам сказал Ларионов? – спросила я.
– Если это так важно, вам лучше поговорить с ним.
– Непременно, но сейчас я слушаю вас.
– Он сказал, что живет Светлана уединенно, мало с кем встречается. Подруга из Москвы довольно часто приезжает, Лика. Ну, есть еще друзья, но все приличные люди. Тагаев ни разу не приезжал, и она с ним не встречалась. Так что их встреча действительно была случайной.
– Когда вам об этом рассказал Ларионов? – уточнила я.
– Месяцев пять назад. Да.
Если верить Светлане, с человеком, который, по ее словам, использовал ее как орудие преступления, она познакомилась недавно. «Совсем недавно» – вот так она выразилась. Совсем недавно, это сколько: месяц, три, пять? Вряд ли пять. Три – куда ни шло. Любопытно, Ларионов все еще наблюдал за ней или ограничился разовой проверкой? Вполне мог проявить любопытство, и тогда новый знакомый наверняка попал в поле его зрения. Не худо бы потолковать с ним.
– Светлана интересовалась кем‑то из вашего окружения?
– В общем, да. Я же ей многое рассказывал, и вполне естественно… Кстати, последнее время она интересовалась вами. Странно, вы не находите?
– Как проявлялся этот интерес?
– Теперь я уже не вспомню, как и почему мы заговорили о вас, но потом она часто возвращалась к этому разговору, что‑то уточняла… Я решил, что это просто женское любопытство. Вы известное лицо в нашем городе…
– А когда она вдруг заинтересовалась мной?
– Месяц назад. Да. Именно так. Даже про собаку вашу спрашивала. У вас ведь такса?
– Точно. Невыносимо зловредный тип.
– Я не люблю собак. И Светлана их не любила. Как вы думаете, мне придется иметь дело с милицией? Поймите, как это сейчас некстати. – Он кашлянул и замолчал, глядя на меня с тоской в очах.
– Попробуем избежать этого, – ответила я оптимистично. Ясно, что Никитин не тот человек, о котором рассказывала Светлана. А был ли вообще таинственный любовник? Что, если Светлана просто часть чьей‑то сложной игры и, как часто бывает в подобных играх, ею пожертвовали? Был, не был… а женщину убили. И кому‑то очень хочется, чтобы я выяснила: кто и почему убил? – Что ж, – вздохнула я. – Спасибо, что уделили мне столько времени. – Я поднялась, Никитин вскочил и проводил меня до двери.
– Я очень вам благодарен, – пробормотал он, схватив меня за руку.
– За что? – удивилась я.
– За понимание.
– Бросьте, это моя работа.
– Вы его найдете? Того, кто ее убил?
– Конечно, найду, – кивнула я. – Если повезет.
Я ехала к Вешнякову с тяжелым сердцем, потому что он оказался прав: я опять втравила его в историю. Представляю, сколько нытья придется мне выслушать. Нытье полбеды, само дело представлялось мне малоприятным и бесперспективным. Впрочем, приятных дел, коли речь идет об убийстве, не бывает.
Я бросила машину в переулке (на площади ее не оставишь, кругом знаки «Стоянка запрещена») и как раз поднималась по ступеням, когда навстречу мне выпорхнул Артем. Будущий подполковник (тьфу, тьфу, не сглазить бы) солидностью похвастать не мог, в лице томление, в движениях суета, одет тоже кое‑как, куртка нараспашку, ворот рубашки расстегнут (галстуки Вешняков не носил, подозреваю, он их не только ненавидел, он их боялся).
Будущий подполковник (тьфу, тьфу, не сглазить бы) солидностью похвастать не мог, в лице томление, в движениях суета, одет тоже кое‑как, куртка нараспашку, ворот рубашки расстегнут (галстуки Вешняков не носил, подозреваю, он их не только ненавидел, он их боялся).
– О, – ткнул он в меня пальцем, – на ловца и зверь бежит. У тебя тысяча есть взаймы до зарплаты?
– Твоей или моей?
– Моей, конечно.
– Непрактичный ты человек, Вешняков, просил бы до моей, я же в длительном отпуске.
– Хорош болтать. Тысячу дай.
– На, – протянула я ему купюру. – Может, лучше две?
– Обойдусь. А какие сейчас духи самые лучшие? – озарило его.
– Вешняков, на тысячу духи не купишь, то есть купишь, конечно, но в дом их лучше не носи. Ни жене, ни любовнице.
– Какая любовница? У нас година свадьбы.
– Година смерти, а у свадьбы годовщина.
– Какая разница? Надо же… Я хотел еще цветов купить. А цветы сколько стоят?
– Много, Артем, много. Розочки самые скромные по сотне.
– Они что, спятили? Да за это сажать надо…
– Их и сажают, я имею в виду розочки. Знаешь что, дорогой друг, – обняла я его за плечи, – подарок твоей благоверной я сама куплю, а то тебя из дома погонят, так и не дождавшись очередного звания. Жить тебе негде, выходит, придется тебя усыновлять. А на фига мне это счастье? Так что поехали.
– Поехали, – вздохнул Артем. – Совсем забыл. Звонила подруга Луганской, зовут Лика, фамилия Колчина, интересовалась обстоятельствами смерти Луганской и очень хотела поговорить с тобой. Номер телефона оставила.
– А ты с ней говорил?
– А как же. Но дама была уклончива до невозможности. Хотя тебе, судя по всему, душу откроет. Ты у нас прирожденный мастер развязывать языки.
– Тебя послушать, так я подвизалась пытарем в гестапо.
– Ну, пытарем или нет… – Артем засмеялся, но тут же заговорил серьезно:
– Может, девица что‑то знает, а может, интересничает. В любом случае поговорить с ней стоит. А у тебя как дела?
– Как сажа бела, – осчастливила его я. – Похоже, Никитин выбалтывал подружке величайшие секреты, и ее вполне могли за это убрать.
– А нельзя было с такими новостями до завтра подождать? – возмутился Вешняков. – Что ты за человек, никакого понятия. У меня же година… тьфу ты, праздник у меня.
– Хорошо, подробности завтра.
– Завтра тоже не надо, завтра у меня будет голова болеть. Слушай, а хороших новостей у тебя нет? – с надеждой спросил он.
– Хороших не держим, – отчаянно замотала я головой.
Я свернула на стоянку универмага. Артем, продолжая болтать, побрел вслед за мной к центральному входу. Через десять минут стало ясно, что я его сюда привезла зря.
– Это что такое? – потосковав возле прилавка, спросил он.
– На ценники не смотри, – посоветовала я. – С непривычки крыша едет.
– Скажи, что бы я мог здесь купить на свою зарплату?
– Вот эту коробочку, – ткнула я пальцем в витрину.
– А это что? – заинтересовался Вешняков.
– Просто коробочка. В нее можно что‑то положить, например, колечко с бриллиантом, но это за отдельную плату. Туда не смотри, там у парней покрепче тебя возникает чувство неполноценности со стойкой тягой к депрессии.
– Идем отсюда, – заторопился Вешняков.
– Я хочу купить твоей жене духи, не мешай выбирать.