– Поторопись, она в Москву срочно подалась после телефонного звонка.
– Почему ты ее отпустила?
– Ты что городишь? Это же была милая женская болтовня на прогулке. Боюсь, как бы девушка Лика от своих слов скоропостижно не отказалась.
– У нас есть записка.
– Есть, – согласилась я. – А также ключ. Давай заглянем в ячейку.
– Заглянем… Не так все просто. Это банк, а не почтовый ящик.
– Ну так не сиди, точно пень, начинай действовать. А я сгоняю в Ромашково, взгляну на дом, где жила убиенная. Так, на всякий случай.
Когда я приехала в Ромашково, там еще были ребята Вешнякова. Дом большой, и времени на его осмотр ушло предостаточно. Ничего интересного они не нашли: счета, купчая на дом на имя Анжелики Викторовны Колчиной, записная книжка с номерами телефонов, в основном московскими, шкатулка с визитными карточками. Встречались визитки помощников депутатов, двух юристов с именем, но в основном визажисты, портнихи и прочие. Грош цена этим сведениям, ясно как день, оттого ребята выглядели злыми и уставшими. Соседи тоже не порадовали. Да, гости были, особенно в выходные, и мужчины были, и женщины, машины в основном с московскими номерами. На вопрос: не появлялся ли здесь в последнее время один мужчина? – никто утвердительно ответить не мог, не приглядывались. Впрочем, я сомневалась, что Светлана решилась бы встречаться здесь со своим любовником. Логичнее использовать квартиру, ту самую, где она, кстати, и была убита.
– Хозяйка сегодня заглядывала? – прогулявшись по дому, спросила я и, заметив недоумение на лицах, пояснила:
– Я имею в виду Колчину.
– Нет. Ночевала в гостинице.
– Понятно, – вздохнула я и с Сашкой под мышкой вернулась к машине. Дом, где жила Светлана, был удобным, большим, но по сравнению с теми, что стояли на соседней улице, выглядел он скромно. Человек вполне мог купить его для того, чтобы в выходные отдохнуть от столичного шума. Недалеко речка, прекрасный пляж (Дед прошлой весной говорил к месту и не к месту: «Наконец‑то горожане получили возможность нормально отдохнуть»), за мостом прекрасная березовая роща, правда, ее потихоньку тоже начинают застраивать. Место почти дачное, при этом со всеми удобствами, к которым привык столичный житель.
И все же рассказ Лики вызвал массу вопросов. Уж очень много неясностей. Были у Светланы деньги или нет, а если нет, на какие средства она жила? А главное – зачем врать любовнику? Хотела выглядеть в его глазах богатой вдовой? Может, и замуж за него не пошла, боясь разоблачения. Женщины существа загадочные, по себе знаю, но эта история упорно вызывала сомнения, а на ум приходили мысли затейливые и малоприятные. Повертев их и так, и эдак, я решила поговорить с Ларионовым. Если он за Светланой присматривал, возможно, и углядел чего интересное. Правда, Никитин считает, что не углядел, но он может заблуждаться. К примеру, тот же Дед распорядился что‑то от дружка скрыть. Дед на такие штуки мастер. Разумеется, Ларионов без высочайшего распоряжения рта не откроет, то есть открыть‑то он может и говорить будет долго, но вряд ли что расскажет.
Оттого, подъехав к дому с колоннами, я сразу направилась к Деду. Уже в коридоре сообразила, что Сашку следовало бы оставить в машине, но возвращаться, как известно, плохая примета, и я решила, что общественность переживет. Когда надо, Сашка мог вести себя вполне прилично, а главное, тихо.
– Такой умной собаке не надо объяснять, что Дед, пребывая в плохом настроении, рад придраться к чему угодно, а я подозреваю, что настроение у него хуже некуда.
Сашка забрался поглубже в сумку и не подавал признаков жизни.
Я вошла в приемную и с облегчением отметила, что Ритка восседает там в гордом одиночестве.
– Привет, – сказала она, перевела взгляд на сумку и вздохнула.
– Привет, – сказала она, перевела взгляд на сумку и вздохнула. – Скажи на милость, почему тебе так нравится дразнить гусей?
– В каком смысле? – прикинулась я непонимающей.
– В буквальном. Являться на работу с собакой… – Сашка, заслышав Риткин голос, выглянул и робко тявкнул в знак приветствия, Ритка погладила его и сказала:
– Ничего бы с ним не случилось, посиди он немного в машине.
– Ты же знаешь, у него скверный характер, а я вечно иду у него на поводу.
– Ага, тут и так все, кому не лень, болтают, что Дед дает тебе слишком много воли. Помощник по связям с общественностью может неделями не появляться на службе, а никто и пикнуть не моги.
– Я в отпуске по состоянию здоровья.
– И что с ним?
– Со здоровьем? У меня давление. Хочешь, справку принесу?
– Ведешь себя, как ребенок, ей‑богу. Помни: у него полно врагов, – кивнула она в сторону заветной двери, – и у тебя тоже.
– Надо же, вроде сижу тихо, никому не мешаю. Можно с ним поговорить?
– Сегодня у него тяжелый день.
– Везет, у меня все дни тяжелые.
– Я спрошу, вдруг выкроит пять минут. Что‑нибудь срочное?
– Не очень, но лучше не затягивать.
– Почему его так заинтересовало это убийство? – спросила она. Я уже говорила, Ритка страшно любопытна.
– Понятия не имею. Ты же знаешь, я девочка на побегушках.
В ответ на это заявление она лишь презрительно фыркнула, но с вопросами отстала, приготовила мне кофе, а сама пошла к Деду.
– Через полчаса он тебя примет, – вернувшись, сообщила она, понизив голос.
– Что бы я без тебя делала, – подхалимски улыбнулась я.
– Вот уж не знаю. Пора ему повысить мне жалованье.
– Что так? – насторожилась я. Зарплата Ритки соответствовала ее преданности Деду, а если учесть, что преданность ее была практически безгранична… В общем, грех жаловаться.
– Последнее время все точно с ума посходили.
– Так всегда перед выборами, – утешила ее я.
– Что‑то затевается, я же чувствую. И Дед мрачнее тучи.
– Сколько себя помню, здесь постоянно что‑то затевается. Энергичные люди собрались.
– У тебя правда нет новостей? Я говорю о скверных…
– Нет. И секретов от тебя тоже. Кончай дуться и расскажи что‑нибудь оптимистичное.
– Я костюм купила. Тот, со стразами, помнишь, мы в универмаге видели?
– Вот это хорошая новость, – кивнула я. – Жить сразу стало легче. Пожалуй, я тоже что‑нибудь куплю.
– Костюм, – подсказала Ритка. – Знаешь, что Дед не терпит баб в джинсах, и вечно в них таскаешься, словно нарочно.
– Больше не буду.
Тут и Дед объявился по громкой связи.
– Рита, пусть Ольга зайдет.
– Если испортишь ему настроение, я тебя убью, – зашипела она. – После того самого дурацкого приема у меня день за три, как у подводника. Впору на пенсию выходить.
– Дед не отпустит, – посочувствовала я и направилась к двери.
В кабинете его не было. Дверь, та, что за его столом, была приоткрыта. Там имелась комната, где Дед при желании мог отдохнуть. Не так часто он ею пользовался. Если честно, я такого не припомню, человек он энергичный и мог дать сто очков вперед молодым, а отдыхать не любил, да и не умел.
– Я здесь, – возвысил он голос, я прошла вперед и, к своему величайшему удивлению, обнаружила его лежащим на диване.