Хлопнула дверь, судя по голосам, вошли две дамы, и одна другой сказала:
– Встретила в коридоре Детку, представляешь?
Деткой, чтоб вы знали, зовут меня все знакомые олухи, а также особи малознакомые и незнакомые вовсе. Я привыкла и давно на это не реагирую.
– Серьезно? Неужто он разрешил ей вернуться? Она ведь от запоев лечилась.
– Не знаю, от чего она лечилась, но выглядела прекрасно. И такая уверенность, знаешь ли…
– Она всегда была наглой стервой и далеко бы пошла, не стань обычной пьяницей.
– Лично я ее пьяной никогда не видела и не слышала, чтобы она где‑то лечилась, а у нас такие вещи не скроешь.
–Ну, люди зря не скажут.
Тут я решила, что мне пора появиться на сцене, вышла и обнаружила двух дам степенного возраста, куривших вблизи таблички “Курение в туалете строго запрещено”. Одну из них я неплохо знала, она являлась депутатом и членом многочисленных комиссий, другая числилась в штате Деда помощником какого‑то зама, бедняжка, наверное, и сама не знала толком. Заметив меня, обе поперхнулись.
– Здравствуйте, – широко улыбнулась я, направляясь к умывальнику.
– Ольга Сергеевна, – недружно ахнули дамы.
– Вижу, у вас все в порядке, – обратилась я к той, что назвала меня наглой стервой. Я стараюсь всегда соответствовать мнению, которое складывается у людей обо мне. – Вы заметно потолстели. Хорошая должность, хороший дом, что еще нужно женщине, чтобы встретить старость?
– Вот сука, – сказала депутатша, когда я покинула туалет. Я тут же распахнула дверь и весело спросила:
– Простите, не расслышала?
Огня в очах было много, но ответить дама не решилась, с годами человек мудреет. Через минуту после этой выходки мне стало стыдно. Ну, болтают обо мне всякую чушь, что с того? Чего ж уподобляться? Надо быть выше, и вообще… Я усмехнулась и покачала головой. Зачем тетку обидела? Ну, дура, что с того? Депутат имеет право быть таким же недоумком, как и люди, проголосовавшие за него на выборах.
Через пять минут я уже забыла об инциденте в туалете, мыслями вернувшись к Деду и его безвременно скончавшейся подруге. Оказавшись в машине, я перезвонила Вешнякову. Он рассказал более подробно о результатах вскрытия, но ничего нового не сообщил. А я вспомнила об интересе покойной Анны к Райзману. Поначалу я думала, что девушка нацелилась на него лично, а теперь возможны варианты. Анна беременна, а у Райзмана гинекологическая клиника. Может, тут и нет ничего, а может, как раз наоборот.
Словом, я поехала к Райзману, без предварительного звонка, надеясь застать его в клинике, минут пятнадцать он найдет, чтобы поговорить со мной, если захочет, а не захочет, так никакие звонки не помогут.
Клиника производила наилучшее впечатление. Особенно меня поразили цветочки, пущенные по верху ширмы, которая зачем‑то стояла в коридоре. О великолепии кабинетов оставалось только догадываться.
За широкой стойкой сидела девушка в белом чепце и радостно меня приветствовала. Я выразила пожелание встретиться с Райзманом и в ответ услышала:
– Артур Борисович сейчас занят. Я узнаю, когда он освободится. – Девушка сняла трубку и с кем‑то заговорила, я особо не вслушивалась. – Простите, как ваша фамилия? – обратилась она ко мне. Я назвалась, девушка вновь улыбнулась и заверила: – Артур Борисович примет вас через пятнадцать минут.
Мне предложили кофе, я с благодарностью отказалась и устроилась на кожаном диване возле окна.
Райзман появился даже раньше, я еще не успела в очередной раз посетовать на судьбу за ее коварство (относилось сие к недавнему убийству, точнее, к тому факту, что я оказалась в нем замешанной), как он возник в коридоре весь стерильно‑белоснежный.
Выглядел он не парнем с большими деньгами, как на яхте, а врачом, нет, целителем, которому хотелось открыть душу, не сходя с места, и тем самым облегчить свои страдания.
– Привет, – широко улыбнулся он. – Пойдем ко мне, там удобнее.
Кабинет против ожидания выглядел скромно, ничего лишнего, а главное – ничего такого, что говорило бы о личности хозяина. На стене несколько дипломов в рамках, на столе бумажки ровной стопочкой. Фотографии и милые сердцу пустячки отсутствуют. Стены, мебель, все в белых тонах, безукоризненно чистое.
– Садись, – кивнул Райзман на кресло, сам устроился на диване, игнорируя свое обычное место за столом. – Как дела? Выпьешь что‑нибудь?
– Нет, спасибо.
– Ну, так как твои дела? Что в милиции?
– Похоже, у них нет подозреваемого, кроме меня.
– И ты, естественно, решила найти убийцу?
– Что тут естественного? – обиделась я. Артур рассмеялся:
– Ну, я в том смысле, что ты знаешь, как это делается.
– Хорошо, пусть будет естественно. На самом деле меня мучает любопытство.
– И ты решила, что я смогу его удовлетворить?
– Если захочешь, разумеется.
– Если захочу, – передразнил он. – Я тебе говорил, что ты мне нравишься?
–Может, говорил, не помню.
Он опять засмеялся.
– И это мне нравится. Ты ведь в самом деле не помнишь. Так как ты мне нравишься, я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.
– И поэтому отвечать на вопросы не станешь? – вздохнула я.
– Ты мне нравишься все больше и больше.
– Тогда чаю давай. Не хочешь говорить, так хоть водицы попью, чтоб не вышло, что зря тащилась сюда.
Он позвонил, и вскоре в кабинет вошла девушка, конечно, вся белоснежная, с подносом в руках. Райзман поблагодарил, она исчезла, а я спросила:
– Что, вообще ни на один вопрос не ответишь? Выходит, догадываешься, кто ее убил?
– Не догадываюсь. Начни догадываться, пришлось бы как честному человеку отправляться в милицию. Оттого не догадываюсь и не хочу.
– Вона как, – опечалилась я. – Горина к тебе обращалась по поводу своей беременности?
– Ты… а… вскрытие… Значит, менты тебе сообщили.
– Есть там парень, который не оставляет друзей в беде.
– Ты считаешь, они серьезно могут решить, что ты каким‑то образом… Чушь. Ладно, давай свои вопросы. На какие смогу, отвечу.
– Ты давно знаком с Анной? – начала я с самого простого.
– Точно не помню, но однозначно больше года.
– Кто вас познакомил?
– По‑моему, Вера. Она вечно ее таскала с собой.
– А с Верой, соответственно, познакомил Петр?
– Нет, я знал ее раньше. Мой отец имел какие‑то дела с ее покойным мужем, они часто бывали у нас в доме. Отцу ее муж нравился. Правда, Веру он терпеть не мог, впрочем, отец вообще к женщинам относился с большим предубеждением.
– А что ты можешь сказать о Лапшиных?
– Ничего особенного, – пожал плечами Артур. – По‑моему, обычная пара.
– Тебе не показалось, что Лапшин заинтересовался Анной? – Стоило упомянуть Анну, как Райзман непроизвольно поморщился, положительно, имелась причина для столь явной неприязни.
– Она всегда пыталась кого‑то заинтересовать. У нее была навязчивая идея выйти замуж. Ты же слышала. И, похоже, все равно за кого.
– Она и тебя соблазняла? – улыбнулась я.